— Уф-ф, — с облегчением выдохнув, и невольно хохотнув, я добавил. — Я-то думал что серьёзное. Мама, такие письма присылают, если подразделение попадает в окружение и не выходит к своим в определённый срок. Отец в тылу служит, к тому же ещё и охотник. Выйдет, не волнуйся. Вот если бы «похоронку» получили, тогда да, обеспокоится можно было бы, да и то могла быть надежда что просто ФИО перепутали, например, за место однофамилица оформили. Так что вытираем слёзы и спать. Завтра тяжёлый день, школа и остальное. Ну а от отца будем ждать вестей, когда-нибудь они будут, будем на это надеяться. Всё равно ничего другого у нас не остаётся. Как мог я успокаивал своих, и Маринку успел погладить по спине, та ещё успокоится не могла, ну и остальных. В общем, когда немного успокоил, отправил малых спать, Маринку туда-же загнал, Танюшу в мою комнату на свободную кровать, а сам отозвал в сторону маму, бабушку и дедушку. Бабушка только что вернулась из маминой комнаты, где меняла пелёнки Кире, тот недавно трубным басом голос подавал, обидевшись, что о нём все забыли. — О чём ты хотел поговорить? — косясь на слегка потрёпанный треугольник письма, спросила мама. Я его забрал у неё, чтобы тот не отвлекал, но похоже придётся убрать его из виду, так что взял со стола и убрал в карман, а то действительно будет серьёзно мешать. И до косоглазия довести может. — Прежде чем ответить на этот вопрос, хотелось бы уточнить, с какого момента вы выключили радио? Перед тем как уйти из дома, я прокинул провод самодельного удлинителя и вывесил тарелку репродуктора в форточку, чтобы семья и гости могли слушать меня прямо из сада, где и справляли новоселье. Как-то не совсем оно удачно прошло, надо сказать, письмо это с номером части отца так не вовремя появилось. Хотя может и вовремя. Тут, с какой стороны посмотреть. Нужно лишь уточнить, когда выключили репродуктор, чтобы от этого отталкиваться. Лучше я опишу свою версию проходящего в студии радио, чем это сделают соседи. А на счёт этого письма-извещения я действительно не сильно переживал. Может это и нервы, все эмоции спустил ещё там, в студии, но я был слишком спокоен. К тому же знал, что не всегда такое извещение соответствует истине, о чем ранее говорил, бывало и похоронки по ошибке приходили. Будем ждать вестей от отца, ничего другого нам не остаётся. — Когда ты пел песню, — встрепенулась вдруг бабушка, а она не меньше мамы проживала о судьбе своего сына, отца моего. — Про дороги, которая. Такой ответ изрядно меня взбодрил. Фактически репродуктор был выключен за одну песню до того провокационного вопроса диктора, за который ему уже наверняка влетело. Видно же было что там отсебятина была. Я до сих пор не мог понять, как это допустили. У меня было такое впечатление, что тот машинально этот вопрос задал, и он задавал его всем гостям в студии, лишь на мне споткнулся и всё пошло не по плану. Да и не должен был такой вопрос прозвучать. Говорю же, такое впечатление, машинально ляпнул. Это тоже странно, на радио работают всё же те люди, что такого допустить просто не могут и контроль среди дикторов серьёзный. — Это хорошо, вовремя треугольник письма принесли. Ну значит вот что, когда основное прошло, диктор спросил когда мы победим немцев. Такого вопроса не было в том списке, что мне дали изучать. — Зря они тебя об этом спросили, — задумчиво посмотрела на меня мама. Вот уж кто мня хорошо знал. — Это точно, очень даже зря. В общем, я не хотел говорить, но диктор смог вытянуть из меня несколько историй, из тех, что случилось с нами на той дороге. — И про лётчика сбитого? — И про него, всё рассказал. Ну почти, до бандитов не дошло, время наше вышло. Вроде ничего так всё восприняли, и я решил продолжать. Помните тот бронетранспортёр с расстрелянными немцами? Я ведь там не только наш автомат нашёл, тот что «ППШ». — Как не помнить, если ты его чуть ли не каждый день начищал, — подтвердил дед, который до этого больше молчал. — Там кроме автомата было золото. Килограммовые бруски с гербами Советского Союза. Плохое это золото, вот я и решил его сдать, хочу чтобы на это золото построили завод по выделки автоматов для нашей армии, и чтобы Политуправление Армии за этим проследило. — От добре, — воскликнул дед, и даже ударил себя по коленям от избытка чувств. Вот мама поняла всё правильно, посмотрела на меня, задумалась и тихо уточнила: — Почему ты нам о нём не говорил? — Не всё нужно знать. На вас и так много было взвалено. К тому же это злое золото, плохое, кровавое, только беду оно нам принесёт. Я сразу решил его сдать. — Хорошо, пусть будет так. — Это ещё не всё. У меня тут образовались излишки вооружения, а наши бойцы и командиры нуждаются. Уже сейчас с запасами вооружения большие проблемы. Вскрывают старые склады с «берданками» и трофеями Гражданской войны. Больше нечем вооружать добровольческие батальоны. А у нас всё же пулемёты, автоматы, противотанковое ружьё. В Москве среди прочих формируется добровольческий коммунистический батальон, вот я и решил отдать часть вооружения, и трофейную радиостанцию, им. Оно им нужнее. — Молодец, — только и сказал дед. — Как вы понимаете после того как я по всему Союзу всё это озвучил, к нам может быть интерес, и не только положительный. Это я о ворах. Дед держи «берданку» под рукой. — Бандиты золотом заинтересуются? — снова подал голос дед. — И не только. Соответствующие органы в государстве ну очень подозрительные и могут возникнуть вопросы. А всё ли я сдал? Могут перейти и к непопулярным методам, например к шантажу. Но я думаю, это только в крайнем случае и до этого не дойдёт. В принципе всё, что хотел сказать, сказал. Теперь вы в курсе. Ах да, забыл про фотоаппарат, его тоже сдать придётся, вернуть хозяевам, в редакцию, а из сделанных снимков, там на дороге смерти, попросил то же Политуправление, провести выставку чтобы москвичи видели что творилось тогда на дороге. — Молодец, — снова сказал дед. — Это ты правильно решил. — Тут главное чтобы помогли, нужная выставка для мотивации народа, не все ещё поняли, что эта война на уничтожение, но без помощи государства у меня ничего не получится. Ладно, информацию я вам дал, переваривайте её, а пока давайте приберёмся в беседке после новоселья. Согнав соседских котов со стола, где те обжирались, мы часть еды отдали собакам, всё равно испортится, а часть убрали на ледник. Работали больше молча, было видно, что мои родичи ушли в себя. Я убрал репродуктор из окна, там мембрана бумажная, влаги боится, а судя по наплывающим тучам, что закрыли луну, может хлынуть дождь, так что побережём ценный предмет. Снова закрепил его на кухне квартиры мамы, свернув провод-времянку. Когда мы закончили, уже была полночь, но прежде чем отпустить, мама на секунду прижала меня к себе и встрепала вихры, этим она показывала, что полностью одобряет меня, благословила, можно сказать. Проследив чтобы та заперлась, мало ли что, я проследовал за бабушкой с дедушкой к их половине дома. Те после умывания на печи устраивались, ну а я к себе прошёл. Таня уже спала, они с Лукой на одной кровати устроились, Лука сегодня решила со старшей сестричкой ночевать, ну а я быстро раздевшись, нырнул под одеяло, слегка поскрипев сеткой кровати. Умыться и зубы почистить я успел, в умывальнике в саду, так что был свеж, хотя сонливость и наползала на меня. Уснул не сразу, долго переваривал весь прошедший день, пока не понял, что успокаиваю себя. Я действительно сделал всё правильно, придя к такому выводу, как-то быстро уснул. Разбудил меня грохот с металлическим скрежетом, звук клаксонов, именно во множественном числе, и последующий удар казалось бы в стену дома, отчего строение содрогнулось, и чуть позже начавшаяся разборка под окнами, перемешанная с матом. От шума проснулись все, я так полагаю, Таня и Лука так точно, завозились, скрипя сеткой на своей кровати. Дотянувшись до стола, я взял свои наручные часы, и скривился. Пять часов утра, только-только светать начало. Встав, почёсывая лопатку, отдёрнул в сторону плотные шторы светомаскировки, и выглянул в окно. Пришлось прижаться к стеклу правой щекой, чтобы видеть часть штакетника со стороны половины дома мамы и снова ругнулся себе поднос. — Да что же это такое?! — тихо взвыл я. — Они что, тараном меня взять хотят?! Картина что я увидел, в другой ситуации вызвала бы у меня смех, но сейчас никакого веселья не было. Кому палисадник ремонтировать? Тут даже гадать не нужно. Мне. Ничего, я ещё поборюсь. А сама картина выглядела так. Видимо одновременно к моему дому решило подъехать сразу несколько машин, а точнее три. «Фаэтон», тот самый «Газ-А», и две «эмки». Причём они умудрились столкнуться на подъезде, это я про обе «эмки», «фаэтон» не пострадал и стоял чуть в стороне. Видимо водители не уступили дорогу друг другу, решив, что уступит другой шофёр, и довели до такой ситуации, только от столкновения, их бросило на угол моего палисадника, в результате столбушка покосилась, часть перекладин слетала, штакетник повреждён. Дня на два работы. Ну а у машин, чуть ли не хватаясь друг друга за грудки, ругались шофёры и командиры разных наркоматов. Только бросив на них взгляд, я понял, почему шофёры были так уверены, что им уступят дорогу. Одна машина была явно из Политуправления РККА, а другая из наркомата Берии. Из НКВД, если кто не понял. Я вот только не смог с первого взгляда определить принадлежность пассажиров третьей машины, вроде тоже военные. В форме. Додумать я не успел, к нам заглянул дед. Я специально встал так, чтобы Таня успела быстро одеться, не смущать её, поэтому, когда заглянул полуодетый дед, та уже оделась, и встала рядом, с любопытством выглядывая. Раз разбудили её, теперь не ляжет. — Что там? — спросил дед, стараясь спрятать за собой «берданку», это чтобы Танюша винтовку не увидела. Это он правильно сделал, да и саму ситуацию понял правильно. Вот Луке было всё пофиг, та уже снова спала, непробиваемый ребёнок. — А-а-а, долбоёбы приехали, — натягивая штаны, пытаясь рывком правильно попасть в брючину, ответил я. — Ну щас я им… Накинув сверху рубаху, на ходу заправляя её под ремень, я выбежал в сени, за мной последовали остальные, бабушка тоже, и успел вовремя. Пока одни ругались, самые хитрые, а это пассажиры третьей машины, обошли виновников аварии и постучались в ворота. Они закрыты изнутри были. Быстро пробежав босиком по влажной от росы траве, зато взбодрился, отобрал из ряда кольев, прислонённых к стене сарая, подходящий, мы их заготовили для моего баркаса, вроде подпорок, да не все пригодились и, отодвинул брус на воротах. Там в проёме ворот, под любопытными взглядами, Тани, деда, мамы и Димки, бабушка скользнула в квартиру к Кире, крикнул: — Посторонись! Та тройка что из «фаэтона», подалась в сторону, и я рванул к тем, что стояли у разбитых «эмок», серьёзно пострадала правда одна, парила разбитым радиатором, у второй бок ободран да правое крыло содрано. — Эй, ты чего? — успел воскликнуть один из сотрудников наркомата Берии, перекатом уходя в сторону, кол бессильно врезался в землю, где он только что стоял. Остальные бросились врассыпную, мгновенно забыв про распрю, перестав хватать друг друга за грудки. Это они на инстинктах сработали, совместно, перемешавшись отбегали в сторону за дальность удара кола и дальность возможного его полёта. — Ты чего, с ума сошёл?! — воскликнул один из политруков, которому я хорошо так протянул поперёк спины. Вот он, отбежав, и чесал спину. Ещё парочка, до которых я дотянуться успел, повторяли его движения, остальные без потерь ушли. На этот крик души отвечать я не стал, лишь молча указал на повреждённый палисадник. Быстро осмотревшись, оказалось, все соседи с живым любопытством наблюдали за нами со стороны, из окон, из ворот, да и мои тоже выглядывали, так что я громко попросил дедушку: — Деда, принеси-ка «берданку». И патронами с крупной солью заряди, теми что для вредителей приготовили. У нас их вон сколько собралось, — быстро подсчитав гостей, добавил. — Восемь патронов нужно, хотя нет, девять. Ещё для шофёра что за «эмкой» прячется. Этому и два заряда не только можно, а нужно. — Я тебе сейчас дам «берданку», — пригрозил один из комиссаров «наганом», что успел извлечь из кобуры. Я на его спич не обратил внимания, покосился только на палисадник и, вздохнув, закинув кол на манер винтовки на плечо, подошёл к той тройке, что продолжала стоять у ворот, поинтересовавшись приветливым голосом: — Чего хотели? — Так это ты, Сашка?.. То есть, Александр Поляков, — несколько опасливо покосившись на кол у меня на плече, поинтересовался старший среди военных, в звании майора. — Он и есть. Так что хотели-то? — Сам ведь позвал. Забыл? Обещал мне «пэпэша» подарить. Я Строгонов, комбат. — А-а-а, так вы командир добровольческого коммунистического батальона, что начал формироваться? Понятно. Не кадровый, как я посмотрю? — Так заметно? — улыбнулся тот и, сняв фуражку, платком протёр лысую голову. — Третий день как форму надел. Я ведь директором фабрики был, кровати делали. А повоевать успел, ещё в Гражданскую, там и в партию вступил. Командиром пулемётного расчёта была, а потом и пулемётной ротой командовал. С этой должности и ушёл на гражданскую работу. Переаттестовали, и видишь, майорские шпалы навесили. Теперь вот командир батальона. Величина. — Карьерный рост на лицо, — поддержал я его, и добавил. — Однако документы всё же предъявите, я вас не знаю. — Это ты правильно решил. Держи. Правильно, бдительность нужно проявлять. Изучив не только его документы, но и стоявших рядом командиров, имевших звания старших лейтенантов, тоже из запаса призванных, вернул их им. — Это да, — согласился я с ним, и сразу в лоб, прямо спросил. — Всё так плохо с вооружением? Тот лишь молча отвёл взгляд, скривившись, но всё же сказал: — Сам ведь всё знаешь, раз подарить свои трофеи решил. Такое старьё выдают. — Да знаю, — тоже вздохнул я и тут же встрепенулся. — Я быстро соберусь, ждите в машине, поедем к тайнику. Только вот хватит ли места? Машина у вас больно уж небольшая, грузовик нужен был бы. — Так есть грузовик, — удивил меня майор. — Вот на перекрёстке стоит. Посмотрев куда тот указывает, действительно рассмотрел крытую «полуторку». Даже странно, что мне, ребёнку вот так взяли и поверили. Лгунишек моего возраста хватало, что гонялись за дешёвой популярностью. Но видимо за время передачи я смог настолько дать людям прочувствовать ко мне уверенность, в моих словах, что те, похоже, и не сомневались, что всё обещанное у меня действительно есть. — Ха, а слона-то я и не заметил, — пробормотал я, и присмотревшись увидел что от того же перекрёстка, там дальше паромная переправа была, к нам спешил участковый. Посмотрев на остальных гостей, я только сплюнул под ноги, и повернулся к майору. — Ждите, сейчас вернусь. Забежав во двор, поставил кол к остальным в ряд, и побежал собираться к себе. Дед, насколько я успел отметить, вышел на улицу и, покачивая головой, стал осматривать палисадник. Гости, те что не все получили от меня «гостинцев», вернулись к машинам. Сейчас уже не ругались, лишь водители деловито обсуждали, как расцепить машины и отогнать их в сторону. Пока я сапоги натягивал, пока быстро завтракал, хватая зубами ломоть вчерашнего хлеба со свежим молоком, снаружи отцепили машины. Бабушка умудрилась успеть не только малых проверить, но и козу нашу подоить. Жирновато молоко, малым мы его разбавляем, а я прямо такое, тёплое пил. Накинув куртку, и прихватив лопату, вышел наружу, с интересом изучая, что изменилось у двора за те десять минут, что я отсутствовал. Машины расцепили и сейчас оба шофёра правили молотками крыло второй «эмки», той, что принадлежало сотрудникам НКВД, чтобы хотя бы одна машина была на ходу. Кстати «полуторка» теперь стояла тут же, рядом. Причём была она не пустой, из кузова трое выглядывали, почему-то в гражданской одежде. Видимо бойцы батальона. Взяли для работ и погрузки. Подойдя к участковому, я с ним поздоровался, крепкое у него рукопожатие, после чего стал отдавать распоряжения: — Так, дед, мы с товарищами из коммунистического батальона уезжаем, ты тут пригляди. Пусть машину побитую, во двор закатят, и так внимание всей округи своим неординарным приездом привлекли. Пусть там постоит, потом заберут. Я часа через два вернусь. — Мы с вами, — тут же воскликнул один из командиров НКВД, видимо старший, с рубиновой шпалой в петлицах. Тут не поймёшь, то ли лейтенант госбезопасности, то ли капитан. Понапридумывали со своими званиями, черти, людей путают. — С чего бы это? — встал я в позу. — Я вас не знаю. Очень уж вы подозрительные. А может вы бандиты переодетые?