Это действительно была любопытная опция. Сейчас, например, напрямую управлять нейросетью дроидами я могу не более чем в километре от себя, да и то в космосе, на станции это расстояние не превышало и двухсот метров, тогда как с этим оборудованием эти возможности увеличатся на порядок, я смогу буквально постоянно контролировать свою работу. В инженерных скафандрах такая опция тоже есть, но не будешь же ты ходить в скафандре по жилому помещению, комбез для этого куда как предпочтителен. – Сколько он стоит? – Из республики люмерцы и рейковцы сейчас тащат всё, что можно, разворовывая все флотские и государственные запасы и склады, так что недорого, не волнуйся, все склады на «Сивилле» забиты шейнскими трофеями. – Так сколько? – Сто десять кредитов, если с полным обвесом – сто двадцать. – Беру полный пакет, – решил я. После всех покупок у меня оставалось едва пятнадцать кредитов наличными. Нужно срочно проверить и активировать свой счёт. Прямо при девушке, которая вставила в комбез два свежих аккумулятора, их хватит на несколько месяцев работы, я вложил в пустой приёмник картридж с зелёной краской и, пройдя в примерочную, скинув бронекостюм, надел свежее бельё и натянул комбез, активировав его. Тот вместе с подобранными ботинками ужался по фигуре, пришлось покрутиться, приседая и разводя руками, чтобы он сел и не стеснял движений. – Хорошо, – с улыбкой встретила меня Леони. – Только он со стороны похож на технический, зря ты взял зелёную краску. Вблизи всё равно поймут, что это за комбез. – Норма, – отрицательно покачал я головой. – Мне так привычнее. Расплатившись, я убрал сложенный и отключённый бронекостюм в сумку и, закинув её на плечо, направился гулять по Рынку. Теперь я ничем не отличался от местных и не привлекал внимания костюмом с чёрной полицейской расцветкой. Повернув к рядам, где продавали разнообразных дроидов – я подумывал усовершенствовать своего взломщика, – сбоку от себя услышал нежный девичий голосок. – Простите, не скажите, где здесь выход? – спросило очаровательное голубоглазое светловолосое создание в голубом комбезе в обтяжку, позволявшем в полной мере видеть все достоинства её фигуры. Чувствуя, как мои губы невольно раздвигаются в глупую улыбку, я мотнул головой: – В той стороне. – Вы меня не проводите, а то, кажется, я заблудилась? – жалобно спросила девчушка. На вид ей было не больше семнадцати. – Конечно, мне не трудно, – согласился я. Она повернулась, отчего её пышные волосы до лопаток взметнулись передо мной и, показывая свою просто восхитительную попку, как раз в моём вкусе, направилась в сторону выхода, крутя ею завораживающие восьмёрки. Тут я почувствовал укол в открытую шею, и машинально шлёпнул по ней рукой, раздавив какое-то насекомое. «Насекомое? На станции?!» – успел подумать я, почувствовав, что теряю управление своим телом и меня подхватывают крепкие мужские руки, и над ухом прозвучал бас: – Да ты перебрал, Ворт, давай я тебя провожу на наш корабль, в твою каюту… – после этого на меня налетела тьма. * * * Очнулся я в не самом хорошем состоянии. Не знаю, что за химия была, но последствия мне не понравились. Как после жутчайшего похмелья. Как только я после пробуждения начал мыслить связно, у меня вырвался крик души: «Твою мать, чёртов спермотоксикоз! Так дёшево попасться на древнюю медовую ловушку!» Мысленно поругав себя за расхлябанность и уверенность, что меня не тронут и не посмеют похитить, я стал соображать лучше. Видимо, прекращалось действие химии. Первое, на что я обратил внимание, – надпись перед глазами: «Включить нейросеть? Да? Нет?» Дело в том, что, имея уже подобный опыт попадания в плен или рабство, я воспользовался некоторыми специфическими знаниями и внёс в нейросеть несколько новеньких программок, которые не так просто найти, даже если мою нейросеть активно сканировали бы. Вот одна из программок и сработала. Видимо, когда я попал на борт работорговцев – корабль, похоже, шёл в гипере, чувствовалась знакомая, едва слышная вибрация корпуса, – у меня в медсекции отключили нейросеть. Мало ли какие я сюрпризы преподнесу, но вот имплант подчинения не установили, это была их ошибка. Правда, они повесили на меня кое-что другое, то, отчего я бежал из Люмера со всех ног. Ошейник раба. Потрогав украшение на шее, я сморщился и задумался. Программка, что сработала, удалённо активировала включение нейросети, когда ту отключил местный медик. По таймеру она должна была её активировать через шесть часов после отключения. Значит, я уже давно у работорговцев, ориентировочно около суток. Инженерный комбез с меня сняли, как и нательное бельё, надев на мою безвольную тушку жёлтый комбез раба. Думаю, в ошейнике раба и в этом комбезе я бы смотрелся привычно где-нибудь на улицах столицы Гурии, да и вообще в Люмере. Таких жёлтеньких там полно. Что-то конкретное решить я не успел – пшикнула приводами дверь, открываясь, и я машинально убрал знак вопроса нейросети в уголок, где появился флажок. Пока включать имплант не требовалось, мало ли. Да и ошейник её засечёт, тоже плохо. В мою клетку, где кроме стандартной койки и санблока ничего не было, вероятно, я был привилегированным рабом, других обычно возили куда как в худших условиях, говорят, даже в архаичных цепях, вошли двое мужчин. Один, в дорогом пилотском комбезе со знаком капитана на рукаве, просто лучился от самодовольства, второй поглядывал на меня настороженно. – Добро пожаловать на борт рейдера «Люмерец». Думаю, ты уже понял, что возвращаешься обратно в Люмер к своему хозяину. Скажу честно, я, как охотник за головами, впервые слышу цену за какого-то раба, хоть и инженера, в пятьсот тысяч кредитов. Ты у нас здесь самый дорогой приз. Так-то мы одновременно провели поимку сразу шести беглых, но один соскользнул, но это ничего, двенадцать тысяч премии, конечно, жалко, но после такого приза, как ты, я решил, что это на удачу. Другие содержатся в общем кубрике, где им приходится испражняться под себя, это такая мера наказания, кроме прочих, а ты у нас неприкасаемый. В договоре на премию «Гикона» ясно сказано, что на тебе не должно быть ни царапинки и твоё душевное состояние тоже не должно пострадать. Так что весь путь до Люмии, столицы Люмера, ты проведёшь здесь. Всё, что надо, я сказал, отдыхай и ожидай того момента, когда мы передадим тебя твоим владельцам. Ингар! После окрика капитана заговорил второй, мрачный тип: – Мне поручена твоя охрана и безопасность. Не вздумай покалечить себя или попытаться совершить самоубийство. Ошейник, конечно, не имплант подчинения, но искин, который за тобой наблюдает, не даст тебе убить себя, парализуя. Еду тебе будут приносить согласно корабельному расписанию, остальное всё стандартно. Из каюты тебе выходить запрещено, хотя ты и так не сможешь это сделать. На этом всё. – Сколько нам лететь? – хмуро спросил я. Меня тут же скрутила волна боли, и я расслышал злое шипение второго: – Когда ты разговариваешь с вольными, раб, ты должен встать на колени и спрашивать разрешение. – Я расскажу сотрудникам «Гикона» о вашем обращении со мной, – простонал я, пытаясь сесть на койку, с которой свалился, но мышцы отказали, и я снова свалился на пол. – Думаю, вы лишитесь изрядной доли премии. Они с удовольствием воспользуются такой возможностью. – Он прав, Ингар, – сказал капитан и, направившись к выходу, обернулся и ответил на вопрос: – На Люмии мы будем через восемнадцать дней. Пять прыжков. Но не надейся, что информация тебе пригодится, шансов сбежать у тебя нет. Мы не идиоты из «Гикона», к тому же, даже если сбежишь, по нам это особо никак не ударит, в отличие от того сотрудника, что тебя упустил… Моак, кажется? На него навесили долг в двести тысяч кредитов, именно за такую сумму ты был куплен, и он в данный момент её отрабатывает, а когда мы тебя вернём, его долг увеличится до семисот тысяч. Премию «Гикон» нам выплатит за тебя из своих средств, а покрывать затраты будет Моак. Я слышал, он уже пытался выброситься из окна своего кабинета, поэтому его перевели в подвал и установили контроль. Этот Моак будет выплачивать долг за тебя полсотни лет, с гарантией. – Как мне его жаль! – криво усмехнулся я, однако отчётливо было понятно, что в моём голосе жалости не было ни на грамм. – Дверь закройте с той стороны, дует. Охотники за головами никак не отреагировали на моё хамство и спокойно вышли из камеры, оставив меня одного. Размяв пальцами ноющие мышцы – работа ошейника – это не то, что тонкое вмешательство импланта подчинения, боли от которого были скорее виртуальные, тут же по мне хорошо прошлись электроразрядом, – я завалился на койку, положив под голову валик подушки. Мысли были нерадостные. Я пребывал в состоянии моряков, увидевших землю после долгих недель плавания через бури, штили и другие несчастья и затонувших в паре шагов от берега. Чувства те же. Но ругай себя – не ругай, а сделанного не воротишь, историю не повернёшь назад. Заметку я себе сделал, какой-никакой, а опыт на будущее, во второй раз меня так легко не возьмёшь, но нужно думать, как теперь выбраться из этой клоаки. Из-за ошейника – он ко всему прочему экранирует нейроизлучение – я не смогу действовать нейросетью дистанционно, только при прямом контакте, но вот в каюте как раз и не было никаких сетевых выходов. Хозяева корабля об этом позаботились, так что нужно думать, как сделать так, чтобы покинуть каюту, а по возможности и корабль. Лёжа на кровати, я размышлял о тех сведениях, что получил от команды, одновременно визуально ища глазами камеры слежения. Одна была в углу, незамаскированная, охватывающая всю комнату, я её ещё при пробуждении заметил, но должна быть и скрытая. О корабле могу сказать вот что: это или большой фрегат класса малых кораблей, или небольшой крейсер, относящийся к средним судам. Это я сужу по той скорости, с которой приближаемся к Люмии. Большие корабли достигли бы её за пару прыжков, крейсеры от средних до крупных, тяжёлых, тоже не намного медленнее, а вот небольшие суда, бывшие военные списанные корабли, в основном и предпочитали охотники за головами, но скорость полёта в гипере у них была несравнима с крупными собратьями. Зато в манёвренном бою такие корабли – короли боя. Гадать, что это за модель, не стоило, каюта у меня стандартная, да и по коридору, что мелькнул за дверью, сразу вот так не определишь, там около сотни версий, тем более корабль мог быть и трофейный, другого государства. Да мне особо и неважен его тип, время приблизительного прибытия я знаю, но до конца отсчёта мне кровь из носу нужно сбежать. Мои размышления прервало знакомое шипение двери. «Механизм менять пора, изношенное. Похоже, я на старом корыте лечу», – рассеянно подумал я, удивлённо глядя на стоявшую в дверном проёме знакомую красавицу, что заманила меня в ловушку. В этот раз она была не в своём сексуальном комбинезоне, а в простом прозрачном платье чуть выше колен, настолько прозрачном, что я отчётливо видел её розовые соски восхитительной груди и небольшой чёрный треугольник трусиков. – Кто-то тут не слушает хозяев? – с сексуальным придыханием спросила она и, подойдя ко мне, провела рукой от колена и выше, наклонившись вперёд, чтобы я видел насколько у неё глубокое декольте. Вдруг она схватила меня за волосы и зашипела, глядя в глаза: – Я научу тебя бояться нас, тварь. И я почувствовал, что тело онемело. Видимо, это была работа ошейника. Девушка спокойно скинула платье и трусики и начала раздевать меня, совершенно не стесняясь. Когда она меня раздела, я понял, что паралич охватил не все мои органы. Хмыкнув, та склонилась над моим пахом. Глядя на её ритмично опускающуюся и поднимающуюся прелестную головку, я понял, что пропал. Охотники нашли, как мне отомстить. Скажу честно, когда девушка через три часа ушла, я был в расстроенных чувствах, мне очень не понравилось всё, что она делала с моим безвольным телом. Фактически она меня насиловала, причём изобретательно и явно с огоньком. Никогда до этого не делал оральный секс женщине, но тут от меня ничего не зависело. * * * Следующие дни мало чем отличались от предыдущих. Девка приходила ко мне каждый день по два-три раза, издеваясь надо мной час, а то и полтора. Каждый раз я показывал, что мне всё это не нравилось, что заводило девку, которая оставалась для меня безымянной, всё больше и больше, отчего она придумывала и всё более извращённые игры. Последние два дня я вдруг обнаружил, что за пару минут до её прихода основная камера отключалась, это может засечь только профессиональный взгляд, никаких красных диодов там не было. О тайной не скажу, её я обнаружил в световом плафоне, но, видимо, тоже. Третья камера находилась в санблоке. Последние четыре дня я готовился к побегу, основную скрипку играли девушка, что издевалась надо мной, и её заколка, которую я украл из её волос как раз четыре дня назад. Тогда она, усталая и мокрая от пота, привалилась на мою грудь и неожиданно уснула, посапывая своим красивым носиком. Я бы полюбовался ею, если бы не то, что она творила со мной последние дни. Так вот, она уснула, а чуть позже моё тело начало отходить от паралича, и я пошевелил рукой, отчего девка проснулась, вскочила с меня и, быстро одевшись, ускакала, у меня же в руке осталась зажата её заколка. В санблоке под наблюдением искина особо над ошейником не поработаешь, хотя снять его шанс есть. Этот ошейник относился к временным, для перевозки рабов. Те, которые надевали постоянно, можно было снять, только срезав резаком, да и это не так просто. В большинство ошейников были имплантированы взрывные устройства, чуть что не так и – бум! В этом ошейнике взрывчатки не было, по весу чувствовалось, так что ночами, под одеялом я ковырялся заколкой в замке, а это, поверьте, не так просто. Тут главное не шевелиться, а то искин сразу прочухает, в чём дело. Приходилось якобы часто ворочаться с бока на бок, чтобы не насторожить его, и в эти моменты работать с ошейником. День освобождения я назначил на девятые сутки полёта, под постоянными издевательствами, и особую роль тут играла девица, именно она должна мне дать дорогу к свободе. Я старался не волноваться, ко всему прочему искин следил за моим состоянием, хотя, когда у меня бывала мучительница, мои физические показатели явно близились к нулю. И ведь не пригрозишь им, отбрешутся тем, что хорошо ко мне относились, вон даже один из членов команды делила со мной постель к обоюдному согласию, всё, только чтобы раб был счастлив в полёте. Думаю, в таком случае представители «Гикона» были бы довольны. А раба кто будет слушать? За минуту до прихода девушки-мучительницы камера в углу отключилась. Я встал и стал прогуливаться по комнате. Был я совершенно голый, так как во второе своё посещение мучительница забрала одежду. Ей, видите ли, надоело меня постоянно раздевать, так что её приходы я всегда встречал обнажённый, да и она к этому времени посещала меня в одном только платье без белья, сразу же приступая к мучительным пыткам. Кстати, в последнее время я даже начал к ним привыкать, та это видела и пыталась придумать ещё что-нибудь, только чтобы унизить меня посильнее. Сейчас, прогуливаясь не далеко от двери, я почувствовал знакомое онемение, только ослабленное на порядок, и повалился на мягкий пол. Пшикнув, отошла в сторону дверь, и я увидел перед собой прелестные ножки с покрытым лаком ногтями. Вот девушка поставила мне ногу на грудь, позволяя снизу рассмотреть, что ничего под платьем нет, и с издёвкой сказала: – На полу так на полу. Милый, сверху будешь ты или, как всегда, я? Конечно, здесь надо бы ответить красивой фразой, типа: «Гори в аду, извращенка чёртова, или поищи другую жертву!», но в данном случае было не до красивых слов, тут не сценарий фильма, а жизнь. Молниеносно вскочив, я нанёс девушке удар кулаком в основание затылка, вырубая её, при этом подхватывая на руки, застёгивая на её шее ошейник и убирая самодельный прерыватель. Ведь когда браслет открываешь, идёт сигнал искину, вот я и сделал небольшой прерыватель, что замкнул контакты, отвечающие за открытие ошейника, и совершенно спокойно его снял, оставив на шее, так что меня слегка всё-таки парализовало, но не так сильно, чтобы я не смог действовать. Мне нужны были доли секунды до поднятия тревоги, эти секунды прерыватель мне и дал. Бросив девку, я успел прошмыгнуть в щель закрывающейся двери и оказался в коридоре. Ещё когда я застёгивал рабский ошейник, то активировал наконец нейросеть, и пока она запускалась, я голышом бежал по коридору крейсера третьего класса типа «Жюрин», как я успел понять по внутренним помещениям, в сторону отсека с разгонными двигателями. Почти сразу мой побег был обнаружен искином, и под потолком взвыла боевая сирена. Только на больших кораблях у инженеров были свои рабочие места, это я о кабинетах, куда стекалась вся информация о работоспособности судна, на крейсерах же подобного не было, я имею в виду ниже восьмого класса, у тех, что повыше, они были. Но на крейсерах были кабинеты старшего техника, именно туда я и бежал, мне нужен был доступ к его компу. Подскочив к двери, я безуспешно подёргал её, она была заблокирована искином, подозреваю, все входы-выходы из этого коридора тоже. Разозлившись, я рявкнул: – Ну, сами до этого довели!