– Нормально всё, не переживайте. Это сняло некоторую напряжённость в комнате, и, одевшись и прихватив полотенца, все гурьбой направились к выходу. Остался рыжий Сеня да пара замешкавшихся парнишек. Как я заметил, в нашей комнате парни в основном были пятнадцати – шестнадцати лет, да и рыжий это подтвердил: тут поселили погодков. Тех, что старше, на этаж выше к малышне переводят, чтобы помогали за ними присматривать. Дождавшись, когда лишние уйдут, рыжий подошёл ко мне. А я делал вид, что не тороплюсь, делая лёгкую разминку, сидя на кровати. Он показал мне, где что лежит и куда вчера всё положили, когда раздевали Кирилла. Сомневаюсь, что к тому моменту я уже занял тело. Тёплые штаны, носки, ботинки. На майку – рубаху, сверху свитер. Верхняя одежда висела тут же в комнате на вешалках. Шкафов не было, прямо на стене были прибиты доски с крючками. Стульев, чтобы повесить одежду, не имелось. Я вообще ни одного стула в комнате не обнаружил, видимо, не было в них надобности. В тумбочке особо ничего и не было: полотенце, обмылок, несколько листов бумаги, явно вырванных из тетради, стакан с ложкой, да и всё. Я и по карманам прошёлся, к своему удивлению обнаружив деньги, пусть в монетах, двенадцать рублей с копейками, банкнот не было, и перочинный ножик. Рыжий Сеня подтвердил: в детдоме, конечно, порядки те ещё, по карманам могли бы пошарить, есть такие крысы, но тут все на виду были, да и Кирилл не из тех, кто сдачи не даёт, нашёл бы вора. Его и хулиганы, те, что с криминалом связаны, шугались. Так что авторитет парнишки сработал как надо. Прихватив полотенце и мыло, мы с рыжим добрались до туалета, который, естественно, всех не вместил. И у женского напротив несколько девчат стояло, своей очереди ждали, тоже с полотенцами. Они с любопытством косились на меня, но это и понятно. Несмотря на то что я никого не знаю, спокойно со всеми здоровался. Умывшись, я вернулся в комнату и только повесил на трубе отопления полотенце, так многие делали, чтобы они просохли, как в комнату заглянул парнишка лет десяти, сообщив, что меня после завтрака ждёт заведующий. Кстати, оказалось, брать с собой в столовую стакан и ложку не нужно, это моё имущество, Кирилл на свои заработанные приобрёл, в столовой общее выдавали. А это здесь, если попить хотелось. Конечно, нагреватели были запрещены, но кто детей остановит? Ловили, отбирали, а те ещё доставали или делали из подручных средств, что бывало чаще. Так что вечерком было возможно попить чайку. Сеня, описывая на ходу, где что находится, сопроводил меня в другой корпус, где находились столовая с кухней. Устроившись вместе у окна, мы позавтракали. Была гречка со сливочным маслом, чуть подслащённый чай, пара кусков хлеба. Вот и всё. Однако и это неплохо, никто не роптал, только наяривали. Народу здесь хватало, большая столовая, детишек пара сотен, и рыжий ещё добавил, что вторая смена придёт. Поев, я куском хлеба даже тарелку вытер. Допив чай, вместе с Сеней вернулся в основной корпус, где на первом этаже были разные кабинеты, включая заведующего. Так что я сразу зашёл к нему, держа пальто на сгибе руки. Оказалось, вызвали меня по поводу трудоустройства на заводе. Кирилл же вчера на собеседовании был и сегодня мог забрать у заведующего документы и отнести их в отдел кадров, если, конечно, его туда брали. Но, как я понял, Кирилл должен был посетить не только завод, но и другие организации, где работникам тоже предоставляли общежитие. Пришлось выдать заведующему вот какую версию: мол, был тут инженер из Москвы, набирал народ на недавно запущенный завод и соблазнил меня. В общем, в Москву еду. Дорога оплачивается, общежитие обещают, чего не махнуть? Заведующий изрядно удивился, постарался расспросить меня об этом, но я лишь пожимал плечами. Говорил, пару недель ещё здесь поживу, и когда большую группу будущих заводчан наберут, то вместе с ними и отправлюсь в Москву. Аэроклубы и там есть. Он поглядывал на меня несколько странно, но принял к сведению, после чего велел следующему воспитаннику заходить. А я рассказал ожидавшему меня рыжему, что было в кабинете, и тот, почесав затылок, выдал: – Ну, он помогал с аэроклубом, подсказывал. Знал, как ты хотел лётчиком-истребителем стать. Удивился, наверное. Потом Сеня отвёл меня по моей просьбе в районную библиотеку, куда Кирилл был записан, когда искал всё по авиации, и побежал обратно, своих дел хватало: будний день, он и так первый урок пропустил. А я, набрав газет и разных книг по истории, так как о нынешнем времени знал крайне мало, углубился в чтение. И вообще нужно постепенно дистанцироваться от тех, кто живёт в детдоме, как от воспитателей, так и от воспитанников, чтобы, уехав, не оставлять концов. Уехал и забыл. Тем более, как сообщил рыжий, у Кирилла было два друга. Один сейчас в техникуме учился, где и жил, подрабатывая грузчиком на железнодорожной станции, а второй сделал то, что я собирался, – покинул Ленинград и сейчас числился матросом на рыболовном траулере. Балтика, понятное дело, замёрзла, но в посёлке, где он жил, действовал рыбоконсервный комбинат, а рядом – небольшая верфь, он с командой своё судно там в порядок и приводил. Кстати, по поводу того, что сейчас февраль, а у Кирилла готовы документы об окончании восьмилетки. А тут всё просто: мало того что Кирилл пошёл учиться на год раньше других, так ещё и закончил школу в прошлом году, и всё лето и осень уже работал. Заработал что или нет, Сеня сказать точно не мог, но вся одежда у Кирилла куплена на его деньги, то есть приоделся он прилично, да и я видел, всё по размеру и смотрелось хорошо. А та мелочь в кармане – это, видимо, остатки. Работал Кирилл до окончания сезона на полевом аэродроме помощником моториста. И вот когда все работы в ангаре были закончены, получил зарплату и вернулся в детдом, где и стал готовиться к поступлению в аэроклуб и к работе на заводе, возраст позволял. А то у меня нестыковки были, но хоть разъяснили. Молодец рыжий, владел нужной информацией… Я просидел в библиотеке до закрытия, из-за чего чуть не опоздал на ужин. А потом, не раздеваясь, устроившись на своей койке, размышлял. Информации удалось заполучить немало, и нужно её разложить по полочкам. Шум вокруг меня не отвлекал. Газеты особой информации не дали, постоянные лозунги приелись уже на второй подшивке, так что читал больше по диагонали, выхватывая нужные сведения. Дело нужное, если кто что спросит, думаю, смогу ответить и поддержать разговор. Однако одним днём посещение библиотеки не обойдётся, похоже, все две недели я так и буду гулять к ней. Но это ладно, фоном пройдёт, если уж внедряться в местную жизнь и легализоваться, это просто необходимо. Больше тревожило, что пока не имелось возможности покинуть Ленинград. Нет налички. Я покопался в вещах, переворошил койку – пусто, денег нет, если Кирилл и копил, то держал средства где-то в другом месте. На самом деле я не видел проблем с отсутствием денег. Как раз это решаемо. Я с ходу придумал с десяток способов их добычи, и самый простейший – это ограбление. А кого грабить? Кассу – несерьёзно, подготовка долгая, а вот какого тайного богача – самое то. На втором месте – криминал, взять общак. Плюс – можно разжиться огнестрелом. Что выбрать, ещё подумаю. Если узнаю, где общак, а о нём обычно главари знают, то его и возьму. А если кто наведёт на какого богача, их тут должно хватать, особенно среди коллекционеров и ювелиров, то их навещу. Волновало же меня не это, а заведующий детдомом, у которого хранились документы. Я понимаю, вскрыть сейф мне не проблема, для меня там, считай, не замок, а накинутая щеколда, вскрою на раз-два, учили, знаете ли, но уйти отсюда нужно чисто, чтобы, как я уже говорил, концов не оставлять. Поэтому вот как сделаю: прогуляюсь по разным предприятиям, посмотрю объявления на стендах, может, действительно какой «покупатель» из Москвы прибыл. Любое предложение из столицы – и можно его предъявить заведующему, чтобы тот выдал мне документы. А дальше уже поезд – и здравствуй родная сторонка, помолодевшая аж на восемьдесят лет. * * * Моё вживление шло полным ходом. Правда, потратил я на это не две недели, как планировал, а три, но я уже мог сказать, что моё внедрение вполне удалось. Понятное дело, работы ещё непочатый край, много что прочитать и запомнить нужно, но я уже не смотрюсь здесь как инопланетянин, освоился. За языком следил, а то у меня было множество словечек, которые вводили соседей по комнате в ступор, некоторые же нынешние выражения перенял и научился говорить по-местному, постоянно контролируя свою речь. С Сеней я общался всё реже и реже, у него свои дела, у меня свои, но мою тайну не выдал, сдержал слово, молодец. А то он, как я понял, оказывается, местное трепло, информационный центр: если что нужно спросить, обращаются к нему, он всё знает. Две недели я ходил в библиотеку, перелопатив немало информации, даже кое-что по медицине прочитал по моему направлению, патологоанатомов. Парочку интересных книг нашёл, что в моё время считались раритетами, выпущенными малым тиражом. Жаль, прихватить их нельзя, местный цербер, называемый библиотекарем, не давал. Ничего, куплю; может, у книгоманов есть или в книжных магазинах. На рынке немало книг продавалось. Кстати, о рынках. Их в Ленинграде несколько, но последнюю неделю я посещал два ближайших. Искал, смотрел, отслеживал, и когда решил, что готов, мысленно сказал: завтра. Особо эти три недели я внимания к себе не привлекал, хотя пару раз заведующий детдомом и подходил в коридоре, как бы между прочим интересовался, как дела, ну и шёл дальше. Больше он меня не вызывал, но, как я понял, руку держал на пульсе. У меня было всё готово, так что, привычно переночевав и позавтракав, я постучался в кабинет заведующего. Его на месте не было, подошёл через полчаса и пригласил к себе. – Значит, уезжаешь? – поинтересовался он, устраиваясь за столом и наблюдая, как я достаю из кармана объявление о наборе чернорабочих на автозавод в Москве. Как и надеялся, я нашёл это объявление на стенде проходной одного из местных заводов. Сорвал её со стенда ещё дней десять назад. Конкуренция и переманивание рабочих тут шло вовсю. Изучив объявление, заведующий покивал и, откинувшись на спинку стула, вдруг спросил: – Значит, не хочешь идти в лётчики? Потеря памяти помешала? – Я смотрю, у Сени очень длинный язык. – Он на днях мне всё рассказал. Почему сам не подошёл? – Это только мои проблемы. – Ты не понимаешь всю степень проблемы. С потерей памяти тебя могут признать недееспособным. – Не думаю. Я за три недели посещения библиотеки не только газеты читал, но и пробежался по учебникам. Я смогу сдать экзамен за восьмой класс и подтвердить свои знания. Прочитал книги по авиационным моторам, многое в памяти всплыло. – Но память не восстановилась? – К сожалению. Потому и хочу ехать в Москву. Ленинград для меня чужой, на новом месте легче устраиваться, чем пытаться понять, кто со мной здоровается, и не ставить себя и их в неудобное положение. – Может, пройдёшь врачей? Комиссия осмотрит тебя? – Не думаю, что это нужно. – То, что ты держишь себя в форме, – это похвально, я наблюдал за твоими пробежками по утрам и той гимнастикой, что ты делал за столовой, думая, что никто тебя не видит. – Разведка у вас неплохо работает. – Детей много, некоторым скучно. – Согласен. – Ну да ладно. Знаешь ещё что? Я педагог, учился, и с тобой общаюсь с первых дней. После потери памяти у тебя не только движения поменялись, ты ходить стал по-другому, разговаривать, но главное – твой кругозор и языковая база, если тебе знакомо это понятие, заметно увеличились. – Читаю много. Так что по документам? Заведующий несколько секунд думал и, кивнув, видимо решив не доводить до крайности, стал открывать сейф. Достал документы, оказалось, у Кирилла был паспорт, выправили ему, как исполнилось шестнадцать, и протянул их мне. Кроме паспорта были документы об окончании школы и, что меня поразило, новенький комсомольский билет. Протягивая его, заведующий сказал: – Я посчитал, что он тебе пригодится. – Спасибо… – с некоторым удивлением протянул я. На самом деле к современным организациям я относился с некоторой настороженностью. Не люблю фанатиков. А тут мне раз – и протягивают документ, сообщающий, что я стал одним из них. Желательно обойтись, но пусть будет, просто без надобности предъявлять не стану. Мало ли, пригодится, загадывать не хочется. Особенно с тем, что скоро начнётся война, страшная, я к моменту её начала по возрасту буду находиться в действующей армии. Кроме перечисленного, среди документов находилась справка о выписке меня из детдома. Бумага нужная, как я понял. Мы пожали друг другу руки. Я зашёл в жилую комнату, собрал вещи. Детдомовцы уже знали, что ухожу, попрощались. Заглянул к кладовщику, забрав вещмешок с летней одеждой Кирилла, о котором узнал через неделю жизни в детдоме. Осмотрев, часть вещей оставил в детдоме, мне без надобности. И энергичным шагом, вдыхая чистый морозный воздух и прищурившись, глядя на сверкающий в лучах солнца ноздреватый мартовский снег, направился прочь. Уходя уходи – такой мой принцип, поэтому даже не обернулся. Я уже простился. Конечно же, на вокзал я не пошёл, как я лил заведующему, отчего тот даже предложил отвезти туда на служебной полуторке, что продукты привозит, видимо, проследить хотел, но я отказался. Но путь мой действительно лежал к вокзалу, я даже проверялся, нет ли слежки, дань привычки, но адрес был рядом. Я там вчера у бабушки комнату снял, оставив аванс в пять рублей. Забежав наверх, я оставил вещи и сменил внешний вид, надев вместо шапки кепку, хотя и морозило. Другого способа нет, денег – мизер. Мне нужны трофеи, чтобы оплатить комнату и питание, не говоря уж об остальном, включая билет до Москвы. А теперь, раз уж я скинул с ног гирю в виде детдома, стоит наконец описать, что я затеял. Найти информацию по местным богатеям мне не удалось: время такое, что те научились хорошо скрываться. Можно, конечно, кого из директоров магазинов наугад пощипать, но это именно что наугад. Может, не все там воры? Поэтому решение заняться ворами пришло само собой. Вот всю неделю я и гулял по рынкам, не только цены узнав на разный товар, сравнивая их с магазинными, но и искал нужных людей. С двух рынков воришки или другие деловые стекались на один и тот же адрес, где жил, как я понял, смотрящий, или местный авторитет. Вечером или ночью к нему лезть смысла нет, народу полно, но два дня слежки показали, что днём, ближе к обеду, он обычно при себе имеет одного или двух подручных, с которыми я, был уверен, справлюсь. Добравшись до нужного дома в районе с частными постройками, в основном деревянными, хотя и кирпичные встречались, я сначала сделал круг и отследил двух топтунов, которых явно интересовал нужный мне дом. Значит, моя акция, считай, провалена, тут ловить нечего, похоже, вечером дом будут штурмовать, к операм вон подкрепление прибывало, в двух домах неподалёку скапливалось. Поэтому, развернувшись, я вновь направился на рынок. Лучше перехвачу центрового, к которому всё награбленное и кошельки стекаются. Там хоть что-то поимею. Время было примерно обеденное. К счастью, тот ещё не ушёл. При нём в охране были два молодчика и ещё один, с портфелем, как казначей – это чтобы, если прихватят, срок не получить, а казначей – малолетка, неподсудный. У выхода с рынка их всегда ждала пролётка – сядут и укатят. Там шансов перехватить их нет, значит, нужно брать на рынке, когда они в толчее пойдут к выходу. И в неразберихе взять, что мне нужно, а именно то, что за день награбили их шайки. Я так понимаю, солидно должно выйти. И да, на портфель не стоит и смотреть, он для отвлечения внимания, вся добыча спрятана на теле казначея, оттого малец и выглядит полновато и кажется неуклюжим. Вот теперь и стоит подумать, как выкрасть пацана, чтобы снять с него всё ценное. Может, в слежке я и неплох, но не карманник, обычно нанимал левых, а тут придётся самому работать, и стоит подумать, как это сделать. Ну и небольшая проблема, о которой стоит упомянуть. Казначеи всегда разные, вроде как подработка у мальцов, и всех я знаю, как и они меня. Они из нашего детдома, из тех, о ком Сеня говорил, что они связаны с криминалом. Действительно связаны, теперь убедился, увидев всё сам. И вот они вчетвером направились к выходу, к пролётке. Что такое не везёт и как с этим бороться? До перекрёстка, где особо бурлил народ и где я наметил перехват, четвёрка не дошла. Их перехватили другие. Работали опера в гражданке, те, что в форме, подошли чуть позже. Всю четвёрку положили мордами в натоптанный грязный снег, а потом при свидетелях и понятых прямо на месте начали обыскивать, составляя опись найденного. Да уж, с казначея сняли немало. Меня, конечно, в первых рядах зевак не было, но посмотреть, что происходит, да так, чтобы не опознали, вполне смог. Причём всё, что сняли с молодчиков, – а набралось изрядно, даже оружие – наган и какой-то пистолет, вроде браунинг, – было убрано в портфель, который опечатали. Потом двое милиционеров стали разгонять народ, а задержанных, включая малолетнего несуна, повели к выходу. Опер же с портфелем чуть отстал от них. Всё же везение у меня сегодня присутствовало. На том самом перекрёстке, где я и наметил акцию, мне удалось сблизиться с опером, который после моего резкого удара по затылку основанием ладони поплыл, и я, выхватив из его рук портфель, сделал так, что он стал заваливаться на идущего рядом мужчину, цепляясь за него руками. – У-у-у, пьянь, – оттолкнул тот его локтём и пошёл дальше. А я уже ввинтился в толпу. Уйдя подальше, убрал портфель в свой вещмешок, повесил лямки на правое плечо и энергичным шагом направился через другой выход с рынка. Если и была тревога и поиски, то я этого не заметил, шуму и так было изрядно. Денег на трамвай не было, последние копейки потратил на пирожок с луком, самый дешёвый, а то есть хотелось, и я пешком направился к дому, где снял комнату. Проверялся не раз, слежки точно не было, так что добрался благополучно. Пройдя в свою комнату и заперев дверь, я достал портфель, открыл его и вывалил всё содержимое на стол. Ха, протокол с изъятыми у задержанных вещами был здесь же. Так что похищенное теперь будут знать примерно, по памяти. Оружия действительно было две единицы, боеприпаса почти не было, к браунингу, а правильно я его опознал, был всего один запасной магазин, всего шестнадцать патронов в сумме. К нагану – пятнадцать патронов, на этом всё. Три ножа, неплохие финки, и один приличный свинорез из оружейной стали. Один складничок. Документы трёх задержанных, у малолетки их не было. Кошельков, что воришки свистнули у раззяв, тоже не было, видимо, успели избавиться. Банкноты в одной пачке, отдельно мешочек с монетами. Серебряный портсигар с рисунком, но без дарственной, с папиросами. Три зажигалки, одна серебряная, похоже, это один комплект с портсигаром. Золотая цепочка с крестиком, мужской крупный золотой перстень и три обручальных кольца. И восемнадцать часов, семь в виде луковиц, карманные, плоские, и другие наручные. Улов удивил. Разложив всё, я занялся пересчётом банкнот и монет. Приятная работа. В монетах почти семьсот рублей оказалось, а в банкнотах – две с половиной тысячи. Нормально, можно покупать билет на Москву. Забрав деньги, я убрал трофеи обратно в портфель, а тот на шкаф и, выйдя в коридор, постучался к хозяйке. – Это ты, Кирилл? – услышал я, и дверь открылась. – Я, Агриппина Марковна. К сожалению, я не пять дней у вас проживу, планы изменились, только пару. Вот хочу деньги за них отдать. – Ох, смотри, я могу и придержать комнату. – Не стоит, – улыбнулся я. – Я уезжаю. Купив на вокзале билет до Москвы – скорый литерный поезд, купейный вагон, верхняя полка, отбытие через два дня в семь вечера, прибытие через тринадцать часов сорок минут в восемь с половиной утра следующего дня, за бельё платить проводнице, тут такой порядок, – я свистнул пролётку и отправился на рынок. Не тот, где портфель смог прихватить, а на другой. И там направился к одному специфичному, так сказать, продавцу. Он среди разного товара продавал книги по медицине. Подойдя к нему, я поинтересовался: – Достал? – Да чтобы я да что-то не достал? – ухмыльнулся тот и, стрельнув глазами в разные стороны, нырнул под прилавок, откуда вытащил кожаный свёрток. Развязал тесёмку. На такие его телодвижения я только хмыкнул, в моём заказе не было ничего противозаконного, видимо, дело привычки. Продавец раскатал чехол, где в специальных кармашках хранился хирургический инструмент. По клейму было ясно, что сделали в Германии, сталь приличная, и инструменты новые, заточенные с завода. Три скальпеля разных размеров, ножницы, зажимы, зонды, иглы, включая шовную. В одном из кармашков был очень тонкий наждак и бархотка. Этому продавцу я представился первокурсником-медиком и вот смог договориться об этой поставке нужного мне набора инструментов. Я себя чувствовал без него как без рук. – И сколько? – нейтральным тоном спросил я, стараясь не выдать свой интерес. – За пятьсот отдам, – махнул он рукой. Цены я не знал, врать не буду, но мне кажется, что тот загнул, так что я возмущённо вступил в торговлю и действительно смог скинуть, правда, немного, тридцать рублей. Бонусом с пятидесятипроцентной скидкой мне разрешили выбрать книгу по нраву. Я нашёл одну, которая в будущем станет редкостью из-за малого тиража, а сейчас всего пару лет как из типографии. Один малоизвестный судмедэксперт написал с очень занимательными примерами, актуальными даже в будущем. И присмотрел ещё одну работу, по патанатомии, тоже купил. Ну что ж, хотелку свою я удовлетворил. Теперь стал приобретать мелочь, без которой не обойтись. Расчёска, небольшое зеркальце, маникюрный набор – нам, врачам, нужно держать свои руки в идеальном состоянии, а в детдоме одни ножницы на этаж, да и те тупые, как ногти стричь? Этот набор явно советский, всего три предмета – ножницы, щипчики, похожие на пинцет, и пилочка. Купил также помазок и отличную бритву «Золинген», полотенце и мыло с мыльницей, зубную щётку и жестяную коробочку с мятным зубным порошком – зубная паста в это время отсутствовала как класс. Ну и напоследок – эмалированную кружку, и у бабки вязаные перчатки и две пары шерстяных носков. Медицинский саквояж покупать не потребовалось, портфель вполне подходит, тем более он не имел никаких отличительных черт, обычный такой. Хм, а не поступить ли мне на медицинский? Снова. Если прикинуть, я в сорок первом буду уже на четвёртом курсе. Надо подумать. Моё прибытие в Москву было без каких-либо впечатлений. Приехали и приехали. Вечером посадка, не успел познакомиться с соседями, как спать ложиться, а утром позавтракали – и уже окраина Москвы. Так что почти две трети дороги прошли для меня во сне. Соседи, молодые парни, возвращавшиеся с практики, с грацией бегемота быстро собрались и покинули купе, а я собирался неторопливо, не хотелось толпиться в коридоре, и думал. Сейчас программа минимум – снять жильё и найти работу, желательно такую, чтобы свободного времени было побольше, как и зарплаты. В Союзе бездельников не любили. Но если ты гробишь здоровье сразу на трёх работах, то респект тебе и уважуха, ещё и в газетах напишут. Я о таких «героях» в газетах читал. Приёмные комиссии вузов начинают работать летом, и до этого времени нужно освоиться в столице. Хотя учёба у меня под вопросом, так как поступать в медицинский я передумал, знания-то при мне, и если потребуется, то, почитав соответствующую литературу, освежу всё в памяти. Я готовый медик редкой специальности. Зачем тратить молодые годы на ту учёбу, которая мне по факту не нужна? Захочу диплом – сдам экзамены. Нет, лучше выбрать другое направление. На инженера идти я не хочу, таланта к созиданию, именно в технике, у меня просто нет. Я люблю чинить, ремонтировать, вон сколько раз свой ИЖ перебирал, но не конструировать. Как-то не моё. Ничего, до лета время есть, я ещё что-нибудь придумаю. Может, действительно в лётчики пойти? Но только не в военные, ещё не хватало! Наконец, подхватив вещи, я покинул вагон, попрощавшись с проводницей, и направился к вокзалу, а там и на городскую площадь, продолжая размышлять. Например, почему я поехал в Москву, а не дождался лета и не покинул страну? Для меня это проблемой не было. Америка, Гавайи или Аргентина неплохи для жизни, я там легко освоился бы, добыл средства и приобрёл ранчо, дома. Может, вложился бы в компании, которые ждёт большое будущее, и жил бы припеваючи. Ведь как ни посмотри, настоящая культура оставалась мне чуждой, сложно вживаться. Я теперь мало верил книжкам о попаданцах, где герои легко становились своими, чушь полная, много сил на это уходило, да и нервов тоже. Да по той же причине не уехал, почему я в той жизни жил на даче под Москвой, а не где-нибудь за границей. Мне нравилась моя жизнь. Это отпуск я всегда за границей проводил, чтобы развеяться. Покидать Россию никакого желания у меня не было, хотя возможность и имелась. Вот и сейчас я решил пожить в Москве, мне интересно, как оно тут. А за границу я всегда удрать успею, если что не так пойдёт. Скажем, это резервный план выживания. А по поводу предупреждения правительства Союза о скорой войне, то тут всё сложно. Они своей разведке не верили, кто же мои письма читать будет? Так что, думаю, даже дёргаться не стоит, как идёт, так и пусть идёт. Вокзал, который я покинул, ещё назывался Октябрьским, а не Ленинградским. Здание вокзала то же самое, только меньше, и соседних домов нет, не построили ещё и не реконструировали. В общем, разницу вокруг я вижу, но сориентироваться можно. Я остановился у стенда с объявлениями и стал вычитывать, где можно снять комнату. Объявлений было не так и много, мне понравилось свежее, ещё влажное от клея, где предлагали комнату, и хозяйка может и готовить. Запомнив адрес и спросив у машущего метлой мужика, где находится нужная улица, а их названия для меня были тёмный лес, редко какая сохранит своё название через восемьдесят лет, я направился в нужную сторону. Пройтись пешком для меня было в удовольствие.