Я этого никак не ожидал, думал, что мы просто выйдем незаметно, но тут были другие правила. — Прошу, — показав на дверь, сказал Нахимов. Дверь вела в коридор с множеством дверей. Пройдя вслед за адмиралом, я попал в отдельный кабинет, что-то вроде приемной для знати. Дорогие обои, гобелены со сценами охоты, обеденный стол, стулья, диван для отдыха. Все это создавало ощущение покоя и уюта. — Я слушаю вас? — сказал Нахимов, проходя к дивану. Весь его вид выражал непреклонность. Видимо, он настроился на то, что я собираюсь у него что-то просить. Причем, судя по подарку, что-то очень трудновыполнимое. Ну что ж, он отчасти был прав. — Давайте начнем с тех слов, которые произносят все пришельцы, я родился в тысяча девятьсот одиннадцатом году. Я из другого времени. Из будущего. Про свой родной мир говорить я, понятное дело, не стал, зачем вводить адмирала в такие дебри времени. — Позвольте. Это шутка? — грозно нахмурился собеседник. — Да уж какая шутка. Прошу, вот доказательства. Достав телефон, я включил его и, пользуясь большим сенсорным экраном, запустил видеоролик. — Пожалуйста, смотрите, — подал я ему в руки аппарат. Неловко взяв задрожавшими руками розовый телефон, он уставился в экран, отставив подальше руку. Телефон я покупал второпях, ну не было тогда других в продаже, а на цвет мне было плевать с большой колокольни. Юра закачал туда множество роликов о военной технике, но адмиралу я включил двухминутный, посвященный флоту. И судя по тому, как прикипели его глаза к экрану, он проникся красотой показанного эсминца. Вот он выпустил противокорабельные ракеты, показали матросов, шустро скатывающихся по трапу, занимающих свои места согласно боевому расписанию, и ролик кончился. — Это все, — сказал я, вынимая аппарат из его рук и сразу выключая. Минут пять адмирал был в прострации, но потом его прорвало. Теперь было понятно, почему профессор назвал его «боцманом в адмиральском мундире». Судя по той брани, из которой я не понимал даже половины, он так приходил в себя. Я его прекрасно понимал, сам так делал не раз, поэтому, откинувшись и положив одну руку на спинку дивана, закинул ногу на ногу и стал ждать, когда Нахимов выговорится. Рядом с диваном висел золотистый шнурок с кисточкой, я машинально накрутил его на палец и лениво дернул. — Чего изволите? — спросил кто-то, заставив меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидел у открытой двери слугу. — Выпить чего-нибудь легкого, — сказал я. Адмирал уже пришел в себя и, тоже откинувшись на спинку дивана, о чем-то думал. Когда слуга вышел, он спросил: — Откуда вы? — Вы про время или страну? — Про все! — Извините, все я могу сказать только Его Императорскому Величеству. Но вы должны знать, что мы русские, из России. Время — тысяча девятьсот сорок первый. — Потомки… пришли вы ко мне не просто так. Что вы хотите? — Встретиться с императором. — Но для этого же есть секретариат, — недоуменно сказал адмирал. — Это, конечно, так, но мы из будущего, и все шпионы, которые работают вблизи императора, нам известны. Поэтому мы были вынуждены обратиться только через вас для прямой встречи. — Почему именно я? — Герой Крымской войны не может предать… — начал было я, но меня прервали. Слуга вкатил в кабинет тележку и принялся расставлять на столике у дивана тарелки с закусками и фруктами, откупорил бутылку красного вина, наполнил бокалы. — Можете быть свободны, — нетерпеливо приказал адмирал и, как только слуга вышел, спросил: — Герой войны? Крымской? — Как много вопросов и как мало ответов, — улыбнулся я, но ответил на требовательный взгляд Нахимова, взяв один из бокалов и протягивая его адмиралу: — Крымская война, тысяча восемьсот пятьдесят третий — тысяча восемьсот пятьдесят шестой, или Восточная война — война между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства. Боевые действия разворачивались на Кавказе, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Черном, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке. Наибольшего напряжения они достигли в Крыму… э-э-э, — завис я, так как дальше просто прочитать не успел. Поездка от дома была короткой, да и трясло немилосердно. — И это все? — Что успел прочитать, то и рассказал. Вот здесь полный рассказ, правда, я сам с трудом разбираю, что тут написано, — сказал я и, поднявшись, стал расстегивать мундир. Достав тоненькую стопку бумаг, я отдал ее в жадные руки Нахимова, который немедленно углубился в чтение. — Тут краткая история Крымской войны и ваша биография, — сказал я, застегиваясь. Нахимов застыл над бумагами почти на полчаса. — Господин адмирал. Павел Степанович… время! — постучал я по наручным часам, чем заинтересовал адмирала, на миг оторвавшегося от чтения. — Я вас слушаю, Александр Геннадьевич, — с трудом отложив бумаги в сторону, сказал адмирал. — Я бы хотел сказать, что не стоит оставлять гостей на столь долгое время. Основная просьба к вам это ЗАВТРА устроить личную встречу с императором, но чтобы это происходило без лишних ушей. — Хорошо, я сделаю это. Как раз на завтра мне назначена аудиенция у государя, он попросил задержаться после награждения. А значит, завтра я его увижу и передам личную просьбу с глазу на глаз. — Хорошо. Но вот бумаги я вынужден забрать, если они попадут не в те руки, вы понимаете, что будет? — Да, я понимаю, но нельзя ли?.. — Павел Степанович, вы узнаете все что нужно с разрешения императора, я вам и так был вынужден показать лишнее. Вот листок, тут записан мой адрес. Поверьте, нам крайне важно встретиться с ним как можно быстрее. — Хорошо. Я подъеду к вам сразу после встречи с государем, — сказал Нахимов после того как прочитал адрес. Вернувшись на банкет, где уже обеспокоились долгим отсутствием адмирала, я сразу же подошел к жене и, извинившись перед дамами, спас ее от общения с ними. — Кушать хочешь? — спросил я ее. — Ты издеваешься? Как все прошло? — так же тихо спросила она меня. — Договорились. Завтра адмирал поговорит с государем, самое сложное — это ждать. Солнышко, я проголодался… смотри, какая курочка на том блюде. — Желудок бесчувственный. Немного утолив голод, мы подошли к адмиралу и, учтиво поклонившись, сообщили, что удаляемся с этого замечательного праздника. — Надеюсь, мы еще свидимся, — ответил он, также поклонившись. — Фу-х, все, домой, — велел я Демьяну, залезая в пролетку. Минут за тридцать мы долетели до ворот моего дома. — Отворяй, его сиятельство приехали, — тут же заорал Демьян. Бородатый охранник, наверное, один из нанятых сегодня, внимательно нас осмотрел и, убедившись, что действительно свои, отворил ворота. — Молодец, — похвалил я его, когда проезжал мимо. Надо будет познакомиться со всеми бывшими солдатами. — Как все прошло? — первым делом спросил Андрей, как только мы вошли в дом. Я посмотрел на Зинаиду Захаровну и укоризненно на Андрея, разве можно задавать такие вопросы при посторонних. — Все в порядке, он удовлетворил мое прошение, — официальным тоном сказал я. Андрею этого хватило, поэтому, кивнув, он сказал: — Ужин готов, накрывать? — Накрывайте. Где профессор? — Да все там же. Как получил новую пачку бумаги, так мы его вообще не видим. Все какие-то даты вспомнить пытается. — Понятно. Слушай, Андрей, я вот что думаю, тебе не кажется, что эти два дня охрану дома лучше вести в усиленном режиме? — Уже. Дом охраняют три человека, пока остальные отдыхают, так что с этой стороны не беспокойся, парни опытные, знают, что делать. — Хорошо. Да и пригласите Карла Фридриховича к ужину, в конце концов. А то мы это бледное привидение уже полдня не видели, — сказал я, доставая из-за пазухи стопку бумаги. — Ну что, тихо? — спросил я примерно в два часа следующего дня. Стоящий у окна в полном снаряжении осназа Андрей спокойно ответил: — Тихо. — У адмирала назначена встреча на одиннадцать часов. Три часа прошло; видимо, тут все делается без спешки. Приехали за нами только через полтора часа. Среди солдат лейб-гвардии выделялся военно-морской мундир адмирала Нахимова. Он лично приехал с приглашением от Императора Всероссийского. — Выходим, — сказал я, оглядывая присутствующих в комнате. Кроме своих, там никого не было.