- Раз за дело, то пусть будет. Не выдам… О, окна хаты светятся, моя ждёт. Волнуется, наверное. - Как баба Оля? - спросил я о жене старика. - Тяжело, едва ходит. Болезнь у нас одна, возраст, остальное как следствие. - М-м-м, - задумчиво протянул я, когда мы подошли к деревянным воротам и хозяин начал открывать калитку. Во дворе глухо загавкал Трезор, в моей памяти молодой пёс, а сейчас уже старый кабыздох. Живой ещё. - Бабке моей говорить будем? Знаешь же, она молчать будет. - Мне всё равно. - Тогда по ситуации. Мы зашли во двор, в стороне зазвенела цепь и я дал понюхать руку псу. Тот меня естественно не узнал, ещё бы, тело другое, но пару раз хвостом махнул, так, на всякий случай. Мол, раз с хозяином пришёл то можно и поприветствовать, заслужил. После этого пёс вернулся к будке и лёг рядом со входом. Когда мы вошли в сени, то почти сразу зазвенело упавшее ведро, дед сослепу столкнул с прохода и ругнулся. Тут же ударив по глазам вспышкой, загорелась лампочка под потолком. Это баба Оля включила свет в сенях. Разуваться я не стал, просто активировал замену обуви на носки и так зашёл. - Здравствуй мальчик, заблудился? - сразу поинтересовалась старушка, посмотрев на меня, после чего перевела вопросительный взгляд на мужа. - Гость это наш. Давай за печкой кровать приготовь, ночевать будет, - велел дед Прокофий. - Из Боров он, родственник. На стол ещё собери. Пока бабка шебуршила за печкой, честно говоря, я бы в палатке переночевал, во дворе можно поставить, но не хотелось обижать старость, поэтому только вздохнул. Так вот, пока жена отвлеклась, дед Прокофий открыл дверцу старого шифоньера, кажется ещё дубового, с зеркалом на дверце и достал толстую пачку газет, после чего плюхнул всю эту макулатуру передо мной, подняв небольшое облачко пыли. - Апчхи, - звонко чихнул я. - Будь здрав, - кивнул дед и, подбородком указав на газету, сказал - Это всё, что о тебе писаки бумагу намарали. Не я, дед твой собирал, это всё его и убило. Забрал, когда он умер, никому не нужно было. - Спасибо, - тихо сказал я. Оставшись сидеть на высоком стуле, я стал читать статьи касающихся себя. Как же меня одного, редко кто не прошёлся по деду и не потоптался по нему. Твари. Причитал всё, слёзы катились по щекам, молча глотал, и продолжал читать, пока не изучил все статьи. Когда я закончил, заняло это много времени, обнаружил что хозяева сидят рядом и с участием смотрят на меня. Вытерев рукавом лицом, добавил свежим платком, после чего кивнув на газеты, спросил: - Они вам нужны? - Забирай, - махнул рукой дед. Убрав всю пачку в котомку, я на несколько секунд замер и приняв решение, вздохнув, сказал: - Завтра я вас покину, но перед этим решил сделать вам подарок, хорошие вы люди. Думаю, подарок вас порадует. - Коша, - обратилась хозяйка к мужу. - Он странно говорит, не как ребёнок. - Это Егор, - спокойно сказал старик. - Внук генерала Бора. Тот самый. Старушка тоже к моему удивлению восприняла новость совершенно спокойно, хотя нет, судя по ауре, просто не поверила. Поверит позже. - Дед Прокофий, бабушка Оля, я много что умею, но главное, я умею омолаживать. По настоящему, я маг. Колдун, если вам так понятливее. Завтра утром я уйду. Навсегда, больше мы не увидимся, поэтому ночь пустим на ваше омоложение. Оно должно пройти незаметно, старайтесь не распространяться об этом. Когда станете молодыми, скажите что родственники бывших хозяев дома. А те, мол, уехали к детям. Дом вам оставили. Расписку сами напишите, что с документами делать, придумаете. Старушка слушала меня с лёгкой недоверчивой улыбкой. Мол, ребёнок сказки рассказывал. В отличие от неё, муж слушал очень внимательно, но я всё равно продемонстрировал свои возможности. Зажёг магический светляк и заставил его летать вокруг ошарашенной старушки. Вот дед Прокофий был спокоен, похоже, он ожидал нечто подобного. - Как видите, я не шучу и не обманываю вас. Тем более вы заботились о могилах моей бабушки и дедушки, и я вас просто обязан отблагодарить. Всё же нас хороших людей так мало. - От нас что нужно? - пыхнув самокруткой, спросил хозяин дома. - Только банька. Нужно затопить. Омоложение я буду проводить там. Банька у вас большая, крепкая. Полог широкий. Там всё и сделаю. Отказа не было, чего я внутренне опасался. Бывает такое, некоторые старики просто устают жить, буквально выживая, поэтому был шанс отказа. Но к счастью муж и жена Власовых об этом даже не помышляли, хотя в аурах обоих я видел как неуверенность, сомнения, так и надежду. Дольше дед Прокофий с баней возился, чем я подготавливал нужные амулеты и артефакты. Баба Оля достала как можно больше провизии. Фактически всё, что у них было, про соленья не говорю, здесь мясо нужно. Надо сказать немного. С учётом того как сильно они будут голодны, то что она достала, хватит едва ли одному человеку. Пришлось ставить во дворе палатку, подальше от Трезора, а то он явно собрался пометить угол. Раз пять бегал, поднимая провизию, связки окороков и остального. В общем, подготовил, да ещё и запасы продовольствия сделал старикам. Часть мы в погреб для лучшей сохранности спустили. В палатку хозяева не спускались, им не до того было, готовилось, но конечно немного поудивлялись, что я столько еды достал из такой крохотной палатки. Когда банька была готова, я ополоснул кипятком доски полога и велел деду Прокофию ложиться, баба Оля не заходила, в предбаннике сидела, ожидала своей очереди. Операция шла почти два часа, слишком уж запущенный случай, так что когда я закончил, то вышел в предбанник и сел на расстеленное полотенце, вытирая пот со лба. Как и дед, я был обнажён, нисколько этого не стесняясь, здесь и жарко и замараться не хотелось. - Моется, - пояснил я старушке. - Смывает с себя всё, что его организм отторг. - Хорошо, - вздохнула та и покосилась на столик, заполненный всякими яствами. Буквально через несколько минут в предбанник скользнул невысокий юркий чубатый и на удивление рыжий паренёк лет двадцати на вид. Немыслимым образом изогнувшись через столик, показывая великолепную растяжку, он чмокнул ошеломлённую жену в щеку и сказал звонким голосом: - Иди, твоя очередь. После этого он на нас уже внимания не обращал, сел на противоположную лавку и стал уминать мясо за обе щеки, явно жалея, что челюсть так медленно перемалывает всё, что он смог засунуть в рот. Крепкие молодые зубы, работали только так. Пропустив вперёд бабу Олю, я прошёл следом и деликатно отвернулся, пока она скидывает с себя ночнушку, после чего приступил к работе. Тут тоже ушло почти два часа. Оставив пациентку полоскаться в тазике, я вернулся в предбанник с ведром горячей воды и прямо здесь вылил ведро всё на себя, смывая пот. - Уф, хорошо! - охнул я. - Ну как утолил голод? Ничего, что я на ты? - Нормально, - невнятно пробормотал тот, отмахнувшись. - Привыкать уже пора. - Ага, ты главное на мясное налегай. Сыто и осоловело привалившийся спиной к срубу бани, Прокофий, называть его дедом уже не поворачивался язык, криво усмехнулся, икнув. - Всё тянет и тянет, но с каждым разом меньше и меньше. Я больше радуюсь молодости. Ты даже не представляешь Егор как это прекрасно. Что там с Олей? - Норма. Моется. - О, пойду-ка я к ней, намылю её, - заинтересованно привстал Прокофий, но здесь в моих сложенных на другой лавке вещах зазвенел один из амулетов. - Что? - С кладбища, - коротко ответил я и, подскочив к вещам, достал амулет, за спиной встал Прокофий, заглядывая через плечо. - Суки, кувалдой памятник сломали… Не знаю их, не наши, не деревенские. - Они должны ответить, - зло сказал я глядя как один из молодцов тужась справляет нужду прямо на могилу деда. Оделись мы мгновенно, меньше чем горит спичка, поправив автомат на боку, я посмотрел на Прокофия, который примеривался к палке. - Держи, но с возвратом, - сунул я ему свою двустволку и пачку патронов с картечью. Мы выскочили из бани, не обращая внимания на глухо заворчавшего пса, похоже хозяина тот не узнав. По улице, не смотря на темень, мы бежали уверенно, я и Прокофию дал амулет ночного зрения, приведя его в восторг. - К машине идут, отсекаем. Ты слева, я с правого фланга, - первым заметив молодчиков, приказал на бегу Прокофий. - А ты на войне кем был-то? - поинтересовался я, стараясь не сбить дыхание. - Старшиной вернулся, корпусная разведка. Старшим прапорщиком на пенсию ушёл. - Неплохо. Мы разделились, бросившись наперерез. Прокофий отрезал их от кладбища, а я бежал к машине. Кстати, достаточно новая чёрная «беха». Молодчиков было четверо, по возрасту от восемнадцати до двадцати лет, причём их вид подталкивал меня к мысли, что вижу скинхедов. У машины я оказался первым, а как только те приблизились, сбил их воздушным кулаком, отчего они разлетелись. Потом ещё раз добавил и ещё. Когда подбежал дед и запулил прикладом в бетонный лоб самого старшего на вид, те уже были дезориентированы. Связать их не составило труда, сопротивления уже не было. После этого повели обратно. Там я зажёг магические свечи и, указав на две кучки свежевыделенного человеческого гуано, кивнул парням: - Ешьте. - Да пошёл ты, - сплюнул окровавленную слюну тот самый старший, с шишкой на лбу. - Кто ещё не хочет? - совершенно спокойно спросил я. - Ну я. - И я… Вот четвёртый воздержался, попросив время на подумать. - Хорошо, отпиливать вам руки и ноги не буду, как хотел первоначально, я сделаю по-другому. Вам понравится. Достав амулет, я занялся самым старшим. Вложить в его сознание дополнительные поведенческие позиции труда не составило. Вполне осознавая, что он делает, тот бросился к кучкам и стал жадно их жрать, буквально захлёбываясь слюной. - Я его загипнотизировал, как вы видели, - сказал я остальным, под стариковское кряхтение Прокофия. - Без труда я это сделаю и с вами. Более того не надейтесь снять приказ у других гипнотизёров, это могу сделать только я. Теперь жрать говно вы будет всё жизнь, где увидите, унюхаете, или просто своё. Свеженькое так сказать, любой туалет, даже общественный для вас будет что первоклассный ресторан, зауши от нужников не оттащишь… На всю жизнь. После этого я поработал с теми двумя, они сразу же бросились, как я им руки освободил, чтобы урвать себе хоть что-то, землю вылизывали в том месте. Посмотрев на блюющего четвёртого паренька, я повернулся к нему. Когда тот более-менее пришёл в себя, спросил: - Чем же вам так мой дед не угодил? - Его внук-урод Мишку убил, брательника Сашки. А когда Сашка его встретил, он тогда ещё в школе учился, этот старый пердун ему пощёчину отвесил. - За дело наверное, знаю я деда… Это того что с шишкой? - Угу. - Понятно. Что ж, раз вандалов мы нашли и наказали, насчёт тебя я ещё не решил, то нужно пожертвовать. Отдадите всё, что у вас есть на ремонт надгробий. Эй, говножёры, вас это тоже касается. Со всех четверых я действительно забрал всё что можно. Двое ладно, только наличкой отделались, нищие, вот у третьего была квартира, однушка в панельном доме получил в наследство от бабки, написал расписку, что передаёт её нам, ну и ключи вручил. Дальше уже мои проблемы. Вот с братом одного из уродов, которых я убил шесть лет назад, пришлось дольше работать. Писал расписки он дольше. Жил тот с родителями в квартире, но те самые родители отписали на него дачу, да и машина на нём числилась. Всё забрали и пинками погнали в сторону трассы. Четвёртого просто так я всё же не отпустил. Памятник он не ломал, умный. Не гадил, но присутствовал. В общем, я вложил ему в голову закладку. Как встретит кого, любого человека, то у него будет вырываться страшный мат. Если рядом будет кто стоять, этот мат будет касаться его лично. Пусть получит пару раз по морде лица, научится держать язык за зубами. Подумав, я так же поступил и с остальными. Хорошая закладка. Ну а то, что если они снова появятся в окрестностях кладбища и у них сразу остановится сердце, про это и говорить не стоит. Нельзя им сюда возвращаться. Верная смерть. Когда мы возвращались, Прокофий неодобрительно покачал головой и спросил: