Одевшись, я дождался, когда комбез привычно подгонится по моей фигуре, культя тоже была в рукаве и шевелить ею я мог. Подхватив сумку с трофеями из медицинских шкафчиков, я ещё раз осмотрел бокс, не забыл ли чего, и, открыв дверь, вышел из него, сделав привычное туповатое выражение лица. Этот коридор искин уже контролировал, поэтому я и шёл, подволакивая ноги, как и раньше. Но скоро он сообразит – я есть, а сигнала импланта нет, и прозвучит тревога. Так и оказалось, пройти я успел до выхода, и даже покинул медсекцию, когда прозвучал зуммер, и я рванул вперёд. Мой план только-только начал действовать. Всё шло как по нотам. Я, конечно, в большинстве импровизировал, но главное – не сходил с проработанной линии и действовал так, как и планировал. Сразу после того, как зазвучал зуммер, я рванул на максимальной скорости к углу ближайшего коридора. Там, за углом, в двенадцати метрах был технический люк во внутренние коммуникации. Мне требовалось за семнадцать секунд добежать, взломать его и проникнуть внутрь, закрыв за собой крышку. Потому что, если не успею, через двенадцать секунд у этого люка будут охранные дроиды станции. Успел едва-едва. Я открыл люк, замкнул сигнализацию небольшой иглой, которую прихватил из медсекции, закрыл люк и, шустро перебирая рукой и ногами – лаз был узким, – попёр вперёд. Добравшись до ближайшего перекрёстка, направился наверх. Искинам и СБ станции теперь нужно послать в эти коммуникации всех свободных технических дроидов, чтобы хотя бы обнаружить меня, потому что эти ходы пронизывали станцию на много километров вокруг, и найти в них кого-либо довольно трудно. А если это инженер с нужными знаниями, то фактически невозможно. Хотя я просто тупо поставил бы на важных перекрёстках людей или дроидов и ждал – всё равно какой-нибудь из них я пересёк бы. Таких перекрёстков всего около двухсот. Я торопился, нужно было успеть сделать всё запланированное, в ином случае придётся начинать всё сначала, что очень не хотелось бы. Я и так опаздывал – контрольный срок заканчивался через два дня. В общем, где мог, я бежал, где не мог – полз. И всё это на пределе скорости. По спине снова заструилась кровь, аптечка застрекотала, пытаясь её остановить, но не могла. Я слишком был активен для этого. Мне требовалось за сорок минут пробежать половину станции и добраться до спасательных капсул палубы «Е», но напрямую я пройти не мог. Не все туннели и коммуникации были безопасны для движения, в смысле, там находились охранные датчики. В некоторых местах их не было, вот мне и приходилось петлять, обходя непроходимые участки. Со стороны это напоминало блуждание по лабиринту. Наконец я добрался до нужного места. Трижды меня засекали дроиды, но я ускользал, так что, где я примерно нахожусь, диспетчеры и сотрудники СБ представляли и сейчас затягивали сети. Осторожно сняв кусок потолка, он тут был квадратами, я высунулся в холл, где виднелись входы в спаскапсулы. Он был пуст, и, дотянувшись, я сломал камеру наблюдения, после чего закрыл потолок, перебежал в сторону, открыл и сломал вторую и последнюю камеру, которая контролировала холл. До пола было метра три, но я без колебаний спрыгнул, перекатившись, чтобы погасить скорость падения, и помчался к капсулам. Сунув карту ФПИ вырубленного мной медтехника в пульт, открыл вход к ближайшей капсуле. Как я и надеялся, пульт взламывать и терять время не пришлось, удостоверение ещё не заблокировали. Открылся вход, и я устремился к капсуле. Однако я не собирался бежать на капсуле, хотя шанс добраться на ней до Гурии и совершить посадку у меня был, правда мизерный, если, конечно, истребители меня не перехватят. Нет, работал я совершенно по другому плану. Внутри капсулы я подбежал к пульту управления – капсула была стандартная, десятиместная – и, вытянув из него шнур, сбросил с коммуникатора в пульт пакет программ-вирусов, после чего, прихватив пару кофров со спасзапасами, выбежал обратно в холл, оставив карту техника в пульте, а коммуникатор на сиденье пилота. Иначе меня по нему смогут вычислить. Когда я по боковому люку вернулся во внутренние коммуникации станции и стал осторожно, уберегаясь от всего, удаляться в сторону реакторного модуля, капсула сработала и, выскочив из шахты, начала удаляться на максимальной скорости в сторону Гурии. Закладка из вирусов начала своё дело. Что произойдёт дальше, я мог предположить, так как сам писал нужные программы. Когда капсула покинула шахту – а она выдавала отклик, что на борту живой человек, – дежурное звено истребителей или перехватчиков рванули следом. Честно говоря, лучше бы это были истребители, так как у них не стоит аппаратура определения, есть ли на объекте живое существо, а вот на перехватчиках, массивных машинах, такое оборудование стояло. Так вот, по манёврам капсулы можно понять, что ею управляет человек в ручном режиме, пришлось постараться, чтобы написать нужные программы. Вряд ли пилотам отдадут приказ уничтожить капсулу, а вот отстрелить движки и обеспечить прибытие эвакуационного бота – это да, могут. Поэтому, как только истребители покажутся на слабеньких сенсорах капсулы, она должна в отчаянии покрутиться, сбивая прицел, и на полном ходу влипнуть в фермы одного из стапелей верфи. Вот так вот, то есть комп капсулы искины там не ставили, слишком затратно, но комп мощный, всё же спассредство, должен разбить капсулу. Ясное дело, при пристальном изучении специалисты определят, что капсула была пустой, не найдя фрагментов моего тела, но мне нужно было выиграть время, так как отсчёт уже пошёл и требовалось действовать. Мне нужно было выиграть время, и я выиграл его с помощью капсулы. Отойдя немного в сторону, углубившись внутрь станции на полкилометра, я присел на жгут из толстых кабелей и по очереди открыл оба кофра, рассматривая, что за трофеи мне достались. Один имел кроме десяти солдатских пайков ещё и чехол с малым техническим инструментарием, значит, не показалось, когда ощупывал их. Во втором тоже были пайки, но уже офицерские. Без воды в космосе никак, а в солдатских её не было. Таких кофров в специальных нишах под креслами находилось в капсуле по десять штук, и под креслом пилота обычно лежал кофр с НЗ и инструментами. Вот и я прихватил пилотский кофр и первый попавшийся под пассажирским креслом. Бывало, что их воровали и продавали, но на нормальных станциях, где царит порядок, вроде этой, обычно раз в полгода проходит инвентаризация имущества. Так что мои надежды оправдались, запасы были на месте. Да и фиксируется, кто на них проходит, доступ хоть и свободный, однако учёт идёт. Достав один офицерский паёк, я активировал разогрев: есть не просто хотелось после того выброса адреналина, когда я двигался на пределе, хотелось просто жрать. Пока паёк разогревался, я вскрыл небольшой чехол с инструментарием, тут было всего два десятка инструментов и небольшой тестер, и улыбнулся. Живём. Поев, я убрал пустую упаковку обратно в кофр, достал из бокового кармашка пилотского кофра аптечку и сменил её, убрав ту, что находилась на затылке. Эта, уверенно пожужжав, тоже прилипла к ране. Кровь уже давно не текла, но пусть лечит. Отдыхать я не стал, хотя и требовалось, изношенное, недолеченное сердце покалывало, но всё же встал и двинул в сторону реакторного модуля. Нужно изучить коммуникации у него, а потом уже можно действовать. * * * За четыре часа я так и не смог к нему подобраться, система внутренней безопасности действовала очень эффективно, все датчики работали, в определённое время пробегали охранные дроиды. То есть шансов у меня с наличным оборудованием подобраться к модулю не было никаких. Поэтому пришлось работать по альтернативному варианту. Это затратно по времени, и у местных появляется возможность меня обнаружить, но другого выхода не было, нужно работать. Ещё час-два, и до местных дойдёт, что капсула была пуста. Эксперты, которые будут исследовать обломки, подтвердят это. Мне нужен был арсенал станции, но попасть туда ещё сложнее, чем в сильно охраняемые реакторные и диспетчерские модули, поэтому я направился в сторону помещений, где находились отдельные посты службы внутренней безопасности. Часть вооружения и спецсредств дежурные смены держали там. Это было не по инструкции, но бойцы шли на нарушение, потому что так они быстрее реагировали в случае поднятия тревоги. Тогда дорога каждая секунда. В это время снова завыл зуммер тревоги, но быстро стих. Уверен, сейчас всем сотрудникам на станции отправляется срочное сообщение. – Обнаружили-таки, что капсула пустая была, – криво усмехнулся я и, чуть-чуть приподняв потолочную решётку плафона, заглянул в образовавшуюся щель. Передо мной была дверь входа в один из постов СБ станции. Всего на этом типе средней станции было пять подобных постов: один основной в диспетчерском модуле рядом с арсеналом и четыре вспомогательных. Вот к одному я и подобрался. В это время дверь ушла в сторону и наружу быстро вышел, можно сказать выбежал, надевая на ходу шлем и активируя совмещение его с бронекостюмом, молодой парень со знаками различия сержанта СБ. Я это определил по его нашивкам на нагрудной броне. Дверь закрылась, но было понятно, что там кто-то остался. Обычно за дверью предбанник, потом общий кабинет с оборудованием, куда стекалась вся информация по станции, а также небольшая кладовая, которая мне и была нужна. Опустив решётку обратно, я на краткий миг замер, осмотрелся. За ближайшим углом, коридор которого вёл в сторону помещения СБ, находилось несколько датчиков. Один был не активный, вышел из строя, и его не успели заменить. В принципе мне за угол и не надо, там были воздуховоды в нужные комнаты, но в них пролезет разве что моя рука, а мне нужно самому проникнуть туда. Осмотрев коммуникации, я нашёл нужные маркировки кабелей, задумался и улыбнулся. У меня появилась идея, как отвлечь искин СБ от мониторинга ситуации в этом секторе. Достав медицинскую иглу, которая меня уже пару раз выручала, я проткнул один кабель и одновременно второй, отчего оба были насажены на одну иглу. Всё, сейчас должны пойти помехи в ряде камер наблюдения. Нет, картинки снимались с них дистанционно, но питание подводилось именно по проводам, вот я два и замкнул. Теперь наблюдение за целым сектором должно пойти вразнос. Надо двигаться быстрее, скоро игла накалится и расплавится, если, конечно, предохранители не сработают и искин не врубит питание этим кабелям. Питание там не особо сильное, но всё же скоро игла начнёт нагреваться, поэтому стоит поспешить. Убрав плафон в сторону, выглянул: коридор был пуст, а обе камеры, которые я смог разглядеть, дрожали как припадочные. Всё правильно, так и должно быть. Мягко спрыгнув на пол коридора, спружинив ногами, я подскочил к двери, воткнул в небольшой, едва заметный разъём штекер тестера и после недолгой возни замкнул замок. Всё, он навсегда сломан в открытом положении, мне это и нужно. Приоткрыв дверь, я шагнул в предбанник, готовый в одно мгновение продать свою жизнь подороже, но помещение было пусто, в следующее даже дверь закрыта не была. Подскочив к ней, я заглянул в щель – дверь была обычная, очень прочный пластик под дерево. В помещении находился всего один сотрудник СБ в звании сержанта, ну, это правильно, офицеры в основном офисе работают, и этот сотрудник был женского пола. Девушкой лет двадцати пяти на вид. Медлить я не стал, распахнул дверь и рванул к ней. Девушка сидела за столом, отслеживая информацию, лицом к двери, поэтому отреагировала с похвальной быстротой, вместе со стулом падая на спину и перекатом уходя в сторону. Она явно имела боевые базы и умела ими пользоваться. Вот только встать я ей не дал, начал месить ногами. Самодельный боевой коктейль из стимуляторов аптечек действовал неплохо, я не чувствовал, как она выбила мне колено и хорошенько врезала между ног, но всё же я её достал, и она поплыла. Бил я её до тех пор, пока она не перестала шевелиться. В данном случае не до моральных принципов, тут на чаше весов не только моя свобода, но и жизнь. После этого, ковыляя, я подошёл к нужной двери, тревогу девка уже наверняка подняла, нейросеть-то у неё активна, поэтому следовало торопиться. Через пару секунд дверь поддалась, да и замок тут чистая фикция, легко выбить. Ещё через восемь секунд я нашёл на стеллажах всё, что мне нужно, и, стараясь ковылять быстро, направился к выходу, неся на длинном ремне тяжёлую сумку. Замок на двери дымил, видимо, искин попытался её блокировать, но окончательно спалил его, поэтому я свободно вышел в коридор и, подволакивая ногу, отправился дальше. Время утекало слишком быстро, поэтому я спешил. Чёрт, как не вовремя меня лишили подвижности! Видимо, большая часть сотрудников обшаривали сектор палубы «А», откуда я запустил капсулу, это было логично, поэтому на вызов, скорее всего, была отправлена дежурная смена с основного поста. Я успел уйти в коммуникации, когда послышался свист антигравов боевых дроидов и грузовых платформ. Я уходил всё дальше от этого модуля максимально быстро, наложив на колено вторую аптечку, а то оно уже начало болеть. И наконец вышел в нужные коммуникации; за решёткой был большой технический туннель, где проходили энергошины реакторов. К сожалению, только два. А мне, чтобы полностью обесточить станцию, нужно повредить шесть. К основному выходу мне было не подобраться, защита там серьёзная, и одновременно все шины не рвануть, вот и получалось, что мне нужно заложить взрывчатку, которую я забрал из нелегального арсенала СБ, в трёх местах. Здесь первое. Коснувшись решётки воздуховода, я резко толкнул её от себя, срывая со стопоров, после чего положил на пол и, осмотревшись, вывалился в колодец, застонав от боли в колене. Если я коснусь хоть одной из этих шин, то превращусь в пепел в мгновение ока, поэтому требовалось соблюдать технику безопасности. Кто-то спросит, почему они не заизолированы? Отвечаю: бесполезно, сгорают. Они только на кораблях заизолированы, там по ним мощности меньше проходит. Поэтому здесь шины и находятся в таких закрытых колодцах, куда есть доступ только старшему техническому персоналу. Эта линия шла к диспетчерскому модулю, также она питала часть соседних секторов, поэтому я и начал с неё. Выбравшись в колодец, я осторожно открыл сумку с зарядами, в неё была сложена упакованная в герметичные боксы взрывчатка. Бойцы СБ её использовали, если было нужно проделать пробоины в переборках или снести запертую дверь. Сейчас для неё будет другая работа: полностью обесточить среднюю специализированную станцию модели «Вервольт». В каждом боксе было по килограмму пластиковой взрывчатки. Я вскрыл первый бокс, достал первый комок, скатал его в верёвку, положил на пол, потом достал такие же комки ещё из трёх боксов и проделал ту же операцию. После этого я заплёл взрывчатку в две косы, укрыв в них активные детонаторы, – их я достал из специального кармашка сумки, настроив на определённую волну, – и бросил взрывчатку на шины, к счастью, обе спокойно легли на них. Как я и рассчитывал, взрывчатка не сдетонировала, для этого ей нужны спецдетонаторы, в данном случае сверхзащищённые от внешнего воздействия и скрытые внутри взрывчатки. Всё, здесь заряды заложены, поэтому я вернулся в вентиляционную шахту, захлопнул за собой в стопорах решётку и пополз в другой сектор. Я добрался до него без проблем. Только один раз попался куда-то спешивший дроид да в одном месте обнаружил самую настоящую грубо сваренную решётку. Я тут уже проходил, поэтому удивился её появлению, криво усмехнувшись. Пришлось обходить через административный центр, к счастью, там решётки не было, и я, добравшись до второй шахты с энергошинами, заложил взрывчатку. Эта шла к лётной палубе и питала также часть жилых модулей, включая доки и несколько фабрик. Ведь что за станция «Вервольт»? Это станция, приписанная и построенная именно для верфи шестого поколения модели «Генс», в штат которой и входит. На ней не только располагается администрация, конструкторские, экономические, оборонные и другие отделы, а также жилые модули, но и есть восемнадцать фабрик и шесть заводов плюс ещё семь заводов и три фабрики находятся отдельно, в открытом космосе, там производство вредное и опасное. Например, реакторы для станций производят именно там. Объясняю: на верфи доставляют только материал, а дальше они из него создают станцию полного цикла. Думаете, почему именно меня выдернули и пытаются заставить работать? Сложное дело, и не каждому по плечу. Станцию построить не трудно, трудно создать её сперва в схеме, опробовать во всех ракурсах, а потом пускать в производство. Для каждой фабрики или завода есть свой проект для определённой станции, а таких проектов – до сотни, включая военные. Заводы производят охранные модули, артиллерийские, диспетчерские, ракетные, реакторы, кабели, да всё, даже медицинские капсулы для медсекций и обшивку для коридоров и помещений. Всю инфраструктуру. То есть оснащают полностью. У четвёртого поколения такого не было, там покупаешь базовую версию и многое нужно докупать у подрядчиков, а тут разворачивай любую построенную станцию шестого поколения и пользуйся. Новые технологии, именно поэтому станции шестого поколения стоят огромных денег и достать их очень сложно. На таких верфях работают от двенадцати до тридцати тысяч человек; думаю, теперь понимаете, как меня ловили? Все эти люди фактически простаивали, пока я тянул с проектом, и не сказать, что они меня за это возлюбили. Реакция, скорее всего, полностью противоположная. Хотя обо мне вроде никто не знал, кроме инженеров, с которыми я «работал», и пяти-шести сотрудников безопасности. Да и медики ещё. Я ведь официально погиб, концы в воду, как говорится. Когда я заложил взрывчатку и тут и направился, вернее, заковылял, волоча отказавшую ногу, дальше, то меня обнаружили. Застрекотал технический дроид, который выскочил из-за угла и рванул ко мне со всех манипуляторов. Я к подобному был готов, пульт подрыва у меня был в кармане комбеза, а в руке – комок взрывчатки с детонатором. Всё-таки неудобно одной рукой, но я бросил взрывчатку в дроида, отчего та прилипла к одному из манипуляторов, хотя я метил в корпус, и, прыгая назад, к сожалению, боковых ответвлений тут не было, ударил по карману, активируя пульт. Громко бахнуло, и меня изрядно оглушило, но я уже вставал, не обращая внимания, что из повреждённой ноги торчит стальной обломок, и поковылял мимо полумёртвого дроида дальше. Остался последний рывок, и я надеялся, что успею. Нужно было заминировать две последние шины. Аптечка не помогала, и я терял кровь, – уверен, что охранные дроиды уже идут по моим следам. Анализаторами нетрудно засечь запах крови, аптечки их уже не перебивали. Когда в туннеле энергошин появились бойцы, закованные в броню, я как раз бросал последнюю косичку на шестую шину, поэтому, скинув кофр под ноги, попробовал смыться. Но отошёл всего на метр, когда упал с перебитыми разрывными пулями ногами. Нырнуть в воздуховод, через который я сюда попал, не получилось, там мелькал свет и слышался скрежет манипуляторов, поэтому на грани сознания настраивая пульт на определённую волну, на которой были все детонаторы, мельком посмотрел на противника: бойцы встали, выцеливая меня, и нажал на пуск. Через мгновение пластиковая взрывчатка разнесла на молекулы не только часть шин, но и меня. От подрыва станция обесточилась, отчего полностью потеряла управление, и минные поля перешли на автоматический режим работы. Также встала и большая часть предприятий. Да-да, некоторые работали, верфи не могли пока создавать станции, но могли их ремонтировать и модернизировать, кое-как, конечно, и не очень хорошо, но апгрейд проводили. В общем, встало практически всё. В шахте взрывы тоже наделали дел. Помимо того, что шины были перерублены, бойцы, которые благоразумно не дошли до заминированного места, были отброшены и даже покалечены. Трое вообще сгорели, коснувшись шин, реакторы находились с их стороны, но и меня достало. Однако для меня это уже не имело значения, фрагменты моего тела разбросало по шахте. * * * Когда крышка капсулы поднялась, я посмотрел на склонившегося надо мной капитана Гина. Вокруг была привычная обстановка медсекции «Кашалота». Быстро придя в себя, вырываясь из жаркой схватки в туннеле энергошин, я сообщил: – Всё нормально, все питающие шины перебиты. Передай Руссо, что пора заканчивать операцию по захвату верфей «Гикона». У нас есть шесть часов, пока инженеры станции не восстановят повреждённые участки. Капитан на секунду завис и кивнул, приказ ушёл. – Руссо уже в курсе, они чётко отслеживают верфь. Кстати, мы засекли ваш сигнал-пуск капсулы и начали подготавливаться. Одним слитным движением я покинул капсулу виртуального погружения, в которой провёл более полутора месяцев, и стал надевать протянутый капитаном пилотский комбез. – Эх, хорошо же пользоваться обеими руками, – довольно щёлкнул я языком. – Как вы погибли? – спросил командир моей гвардии. – Не я, клон, которым я управлял, – поправил я его. – Подстрелили у заряда, пришлось подрывать вместе с собой, но поработал он прилично. – Повезло, а я всего месяц пробыл в клоне, меня быстро накрыли в приёмной вашего братца. Только Люк успел пострелять из своего семейного бластера. Кстати, он спрашивал, вернуть его вероятно? – Попробуем при возможности. Жаль, капитана Сенова не вернуть. – Но он же сам отказался от проведения операции, говоря, что кровь Эго не даст Тиму сотворить бесчестие. – Ну и дурак, сейчас был бы жив. Я же говорил ему, что, если Тим нормально примет нас, я отменю операцию, а сейчас всё идёт как идёт, – сказал я, застегнув ботинки и притопнув ногой, чтобы они подогнались по ступне и слились со штанинами комбеза. – Тим где, отслеживаете его? – Так точно, командир. Он покинул станцию два дня назад, сейчас на Гурии. – Закончим тут, я возьму пяток линкоров и навещу его, – улыбнулся я. Почему-то от моего оскала Гин отшатнулся, но я быстро пришёл в себя и сказал: – Ну всё, операция по захвату верфи переходит в завершающую стадию. Давай доклад по боевым кораблям и эскадре тяжёлых транспортов. Всё нормально? Все к вывозу модулей верфи готовы? – Всё в норме, штаб следит за этим. Четыре дня назад какой-то грузовик вывалился в систему, где мы были укрыты, но несмотря на то, что мы были вне пределах дальности его сенсоров, наши истребители его уничтожили. Приказ уничтожать всех свидетелей выполняется неукоснительно. Парни чётко сработали, глушилками подавляли связь и гипер, после чего расстреляли его противокорабельными ракетами. Правда, выяснилось, что это работорговец, который перевозил криокамеры с рабами. Когда реакторы его рванули, пару десятков капсул с замороженными тушками выбросило в космос. Их потом подобрали оба судна спасателей с линкора «Вознесение». Семнадцать человек из двадцати трёх оказались живы, и им провели экстренную разморозку. С ними поработали офицеры СБ, оказалось – наши, шейнцы. Уроды люмерцы начали вывозить людей из центральных миров республики. Освобождённые рабы говорили, что им просто приказывали прибыть на такой-то пункт в районе их проживания с вещами и документами, а там вырубали и грузили в капсулы. Всё это, похоже, с разрешения оккупационной администрации. Вообще не стесняются, никакие законы им не писаны. – Беспредел, – согласился я, заканчивая приводить себя в порядок и внимательно слушая Гина. Когда я встал и направился к выходу, меня внезапно повело в сторону, и я ухватился за лечебную капсулу, стоявшую рядом, потирая лоб, а потом виски. – Что-то не так? – спросил быстро подскочивший Гин.