Глава 9 Создание танковой роты Проснулся я от того, что на меня кто-то навалился, и похоже, не один человек. На автомате я перебросил нападающего через себя, не зря же два года греко-римской борьбой занимался, но другой держал крепко, а к груди прижалось что-то острое. Я открыл глаза и увидел, что это были не немцы, а красноармейцы, и один из них прижимал к моей груди штык винтовки. Если тот навалится, то штык пробьёт меня насквозь, так что я замер. Ничего другого не оставалось. Меня быстро освободили от оружия, сдёрнув его вместе с ремнём, по карманам прошлись, но документы не нашли, они всё так же к телу привязаны, даже наручные часы сняли. Планшетку и бинокль тоже отобрали. Только сапоги не тронули. Не догадались залезть, а там великолепная финка, обменял на трофеи у ротного старшины комендачей стрелкового корпуса. То, что это не немцы, меня не сильно порадовало. Похоже, дезертиры. Да не похоже, а они самые и есть. Война чуть больше недели идёт, сегодня тридцатое июня, а эти уже грязные как чушки, расхристанные и воняют. Как можно себя до такого довести? Девятерых я насчитал. Один наверху склона смотрит за окрестностями, четверо тут у меня, и ещё четверо подошли к мотоциклу, что стоял в десяти метрах, и начали потрошить его. А я и пошевелиться не могу, этот громила крепко удерживает меня штыком. Другой, видимо старший, достал из кобуры мой наган и покрутил его в руке. – Ну, краснопёрый, и что… Договорить он не успел, его банально снесло взрывной волной. Четыре огненных комка у мотоцикла, точнее того, что от него осталось, воя катались по траве, пытаясь сбить пламя. Я растяжку поставил на мотоцикле. Просто на всякий случай, мало ли, и гляди-ка, пригодилась, кто-то инициировал подрыв. Соляра детонирует плохо, поэтому граната была на канистре с бензином. Прежде чем спать лечь, я заправил мотоцикл, в канистре литров семь оставалось, так что было чему взорваться. Дальше действовал я молниеносно. Перекатившись вбок, укрылся в небольшой ямке и, схватив свой наган, что выронил старший дезертиров, открыл огонь. Из-за этих гадов я все свои вещи и топливо потерял, поэтому жалеть их не собирался. Бил на поражение. Пять выстрелов, потом ещё два добивающих в подранков – и всё, дезертиров нет. На тех четверых, что горели, я не обращал внимания. Подойдя к старшему, я выдернул у него из-за ремня ТТ, видимо, какого-то командира убили или с трупа сняли, и стал быстро собираться. Обыскал тела, откладывая, что пригодится. Заодно все свои вещи вернул. Эти гады так подсветили мою стоянку, что тут скоро немало немцев соберётся, поэтому времени терять нельзя. Большинство моих вещей сгорело в мотоцикле, в принципе, не сильно жаль, главное – сам жив и цел, а вещей ещё наберу. Единственно, жаль тюк с немецкой формой лейтенанта-танкиста, что прихватил с собой. Хотел под вечер внаглую по дорогам проехаться, танк себе поискать, а тут вон что вышло. Перезарядив наган, вернул наручные часы, бинокль, ремень с кобурой, планшетку. Ну и пробежался по телам бандитов. А как их ещё называть? Всего три вещмешка на девятерых – что-то маловато, было ещё два вещмешка у сгоревших, но там до сих пор тела тлеют, я и не подходил даже. В одном мешке сразу сюрприз обнаружился. Он оказался доверху полон пачками советских банкнот в банковской ещё упаковке. Тут примерно тысяч сто, если на глаз. Этот вещмешок я отложил. Из двух других выбрал тот, что поновее, высыпал содержимое на траву и стал отбирать, что возьму. А вообще у дезертиров с едой не густо, видимо, поэтому я их и заинтересовал. А ведь если бы по-хорошему подошли, покормил бы и отправил дальше, но бандиты есть бандиты. Я отложил себе самое чистое полотенце, выбрать из двух было не сложно, круглый красноармейский котелок, две ложки, три фляжки – две алюминиевые и одну стеклянную, больше брать не стал, лишний вес, – отличную бритву, початую пачку соли, неплохую кружку. Бедные какие-то дезертиры. Ещё была толстая пачка газет, видимо, на самокрутки и подтирки использовали, их я тоже прибрал. Больше ничего интересного не обнаружилось, разве что с одного снял новенькую на вид пилотку и убрал ее в планшетку. Моя фуражка-то в мотоцикле сгорела, над ним сейчас стоял чёрный столб дыма. Документов у дезертиров не было, а из оружия забрал ТТ и запасной магазин, пустой. Также меня заинтересовал единственный имевшийся в наличии ППД с дисковым магазином. Запасного диска не было, но, надеюсь, найду и подгоню. У ППД это беда – диски подгонять нужно. Сидор за спину, автомат на бок, пистолет убрал в карман и побежал прочь. Второй сидор, что с деньгами, пришлось в руке нести, немного неудобно, если что придётся бросить, прежде чем в бой вступить. Но избавляться от него я не спешил. Может пригодиться. Бежал довольно долго, изредка поднимаясь из оврага и осматриваясь. Столб дыма над мотоциклом продолжал виднеться вдали, долго ещё гореть мой груз будет, а я приближался к какому-то лесу, куда вёл овраг. Судя по следам, дезертиры отсюда и пришли. Тоже двигались по дну оврага. Если смотреть по трофейной карте, это не лес, просто большая роща. Одной роты немцам хватит, чтобы её прочесать, так что как укрытие не особо годится. Роща оказалась не пуста, когда я добрался до опушки, то приметил часового, молодого совсем парнишку. Мне месяц назад девятнадцать исполнилось, но совсем взрослым себя ощущаю. – Стой, кто идёт! – всё же заметил меня боец. – Свои. Лейтенант Бард. Разводящего ко мне. – Стойте на месте. Боец кричать разводящего не стал, но тот сам вскоре появился. Да не один, кроме сержанта были ещё два бойца и лейтенант-стрелок. Мы обменялись удостоверениями, я ещё и приказ от командующего армии предъявил, что выполняю секретное задание, потом убрал документы на место – в этот раз я их не на ноге носил, а на сгибе локтя. Так проще доставать. Заодно награды засветил. Один из бойцов аж присвистнул. – За Финскую? – спросил лейтенант Садов. – Нет, за эту. Везло немцев бить на глазах командарма, а он на награды не скупился. Войну сержантом начал. – Ничего себе, – поразился тот, помогая бинтовать документы к руке. Я привёл форму в порядок, и мы прошли в глубь рощи, где тот и рассказал про свои приключения. Лейтенант ротным был, выводил остатки батальона – чуть меньше ста человек – из окружения, плюс ещё около пятидесяти прибилось к ним по дороге. Он остался старшим по званию в батальоне. Я достал карту и показал, как добрался до наших, посоветовал днём идти по оврагу, сокращая расстояние, а ночью сделать рывок. Ну и описал, как на меня бандиты в нашей форме вышли, подтвердив, что это моя техника горит вдали, мол, повреждена была во время схватки. Дал карту посмотреть, и тот срисовал кроки. Потом попросил Садова помочь. Мы отошли в сторону, и я показал деньги в вещмешке. Нужно передать командованию, чтобы пустили на благое дело – купить оснастку для какого-нибудь завода или ещё чего. Найдут, куда пристроить. Тот подозвал ротного старшину и назначил его ответственным за деньги. Втроём пересчитали их, оказалось сто тридцать шесть тысяч. Мне выдали расписку от Садова, что средства тот принял, старшина тоже свою закорючку поставил, а я написал рапорт, как встретился с дезертирами и что обнаружил при них. Это чтобы легализовать Садову деньги, откуда тот их получил. Еще попросил лейтенанта поделиться людьми, мне танкисты и разведчики нужны. – Хорошо. Танкисты есть, да и разведчики тоже, – порадовал тот меня. – Кстати, ты пришлых людей проверял? Немцы любят предателей засылать под видом окруженцев, чтобы сдавали такие группы подразделениям охранных дивизий, которые занимаются поимкой групп вроде твоей. – Думаешь, у меня тоже есть? – Вполне возможно. Немцы особо не стараются придать достоверности, потому на начальном этапе выявить их легко. Бойцы после боёв грязные и воняют, а эти чистенькие и пахнут мылом, да и поговорить можно, поймать на несоответствиях. Некоторые даже легенды не учат. – Двое таких, – сказал старшина, что, закинув вещмешок с деньгами на левое плечо, стоял рядом и слушал. – Нужно их нейтрализовать. У вас бойцы из НКВД есть? – Нет, – покачал головой Садов. – Есть двое из комендантской роты нашей дивизии. – Тогда вы стройте бойцов, я отберу себе нужных, а вы по-тихому тех двоих отведёте в сторону и свяжете. – Хочешь проверить, не попросятся ли они к тебе? – сообразил Садов. – Да. Хотя бы один должен попытаться. Садов построил бойцов, старшина встал рядом с ротным, а я, выйдя вперёд, громко сообщил: – Товарищи бойцы и командиры. Мне нужны добровольцы для особого задания. Требуются танкисты, шофёры и разведчики. Если есть такие специальности, прошу выйти из строя. Вышло девять человек. Ну, трое понятно, танкисты, один в комбезе синем, двое в красноармейской форме, но в шлемофонах и петлицы чёрные. Наверное, комбезы сбросили, жарко. У одного пулемёт ДТ, остальные с личным оружием. Один с наганом, у другого винтовка. Этот, скорее всего, подобрал ее где-то, у танкистов в основном карабины. У того, что в комбезе, в петлицах гимнастёрки треугольники были – старший сержант, у двух других петлицы пусты. Другие шестеро простые красноармейцы, у двоих СВТ, у одного карабин Мосина, у остальных винтовки. Старшина шепнул мне, что один из добровольцев как раз из тех, что ему подозрительными казались. – Займись ими, – велел я ему. Подозрительных бойцов быстро скрутили, старшина шестерых бойцов из доверенных использовал, а строй был распущен, кроме добровольцев. – За мной, – велел я им. Мы отошли в сторону, после чего я попросил представиться, сообщить, кто такие и какую специальность имеют. Начал с танкистов. Из планшетки достал командирскую тетрадь и начал записывать. У всех восьмерых были удостоверения, я их брал и заносил данные в тетрадь. Я помнил, как рассказывали, что у простых солдат не было красноармейских книжек, командиры их знали в лицо и сами опознавали, но я думаю, это касалось только мобилизованных дивизий, а я общался с бойцами кадровых войск. Вот кого я смог подобрать: старший сержант Никонов, мехвод с Т-28, двое других танкистов – красноармейцы Яшин и Гиоргадзе, из его экипажа. Гиоргадзе – стрелок пулемётной башни, Яшин – заряжающий. Даже странно, фактически готовый экипаж для меня, если Т-34 найдём. Гиоргадзе подучить бы радиоделу, но, уточнив, я узнал, что он радиолюбитель, так что разберётся. Танк их был побит в бою, остальные члены экипажа погибли. Как выбирались к своим и присоединились к Садову, это отдельная история. По шестерым другим – все красноармейцы. Четверо из разведбата сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии: Белкин, Дёмин, Бекназаров и Соколов, – пробиваются из окружения. К слову, Соколов – мехвод на БА-10 был. Двое других, красноармейцы Шухов и Бутов, из автобата. Шофёры. Машины потеряны во время налётов, попали в окружение, выходят к своим. Номера частей парней я записал, после чего убрал тетрадь обратно в планшетку и сообщил: – Дело у нас серьёзное. О плане операции я сообщу перед самым выполнением. Сейчас наша задача – добыть немецкую форму, дизтопливо, подобрать танки из брошенных экипажами, желательно «тридцатьчетвёрки». От трёх до пяти. Пару БА, желательно пушечных, и пяток грузовиков – перевозить пехоту. Припасы и боезапас. Как у вас с провизией, я в курсе, – пусты, сутки уже не ели. Мои запасы были уничтожены вместе с мотоциклом дезертирами, я тоже пуст. Ставлю первую боевую задачу. Нужно добыть немецкую форму, транспорт и топливо. Покидаем рощу немедленно. Готовьтесь. Яшин, держите ППД, винтовку сдайте старшине. Бойцы начали готовиться, я знал, что с боеприпасами у них дело тоже плохо, но на короткий бой, даже скорее сшибку, им хватит. У Никонова в барабане револьвера всего три патрона, я ему свой запасной отдал, гранат совсем нет. Полдиска в пулемёте. Просить у Садова я ничего не стал, у него бойцы тоже почти безоружные. На этом мы попрощались и разошлись. Он двинул по оврагу в сторону дыма – раз немцы не появились, можно рискнуть, – а мы, покинув рощу, по шли по полю, засеянному пшеницей. Риск есть, но риск оправданный. Тут рядом довольно большой лесной массив, туда мы и бежали. Километр шли, километр бегом. Как я и рассчитывал, нас засекли, уже через час я в бинокль заметил, что к нам движется патруль. Я хотел сыграть роль живца, и это удалось. Рассмотрел, что прямо по полю к нам катило три единицы техники: бронетранспортёр и два тяжёлых мотоцикла с колясками и пулемётами. Я, правда, на меньшее рассчитывал – на парочку, но и этому рад. – Все запомнили, что делать? – спросил я у бойцов, те подтвердили, Никонов, что изображал командира, с тремя бойцами-шофёрами направился дальше, а остальные со мной залегли в густой пшенице. Нашей задачей было пропустить патруль и, пока эту четвёрку в плен берут, ударить с тыла. Я даже наган у Никонова забрал, для усиления огневой мощи. У меня теперь два револьвера и пистолет с полным магазином. Вот и поохотимся. Единственная граната, моя Ф-1, тоже готова к бою. Мы лежали в поле, сняв вещмешки. Пулемётчик на бронетранспортёре высоко стоит, может рассмотреть. Никонов с бойцами делали вид, что спешат уйти. Рёв моторов приближался, но никто из засадной группы не демаскировал себя. Когда техника прошла мимо, я выглянул. Отошедший метров на пятьдесят Никонов поднял руки, едва прозвучала одна короткая предупреждающая очередь из пулемёта, установленного на коляске ближайшего к нам мотоцикла. – К бою, – скомандовал я, вставая. – Огонь. Никонов с бойцами рухнули в пшеницу, едва раздался прицельный залп. Лучший стрелок попал в затылок немцу за пулемётом «Ганомага», остальные расстреливали мотоциклистов, цели распределены были: двое стреляют по одному экипажу, двое по другому. А я бежал изо всех сил. До брони было метров сорок. Добежав, я забросил в кузов ручную гранату и рухнул на землю. Кузов в «Ганомаге» был не полон, но пару касок я рассмотрел. Почти сразу раздались крики немцев, открылась задняя дверца, но последующий залп снёс всех, кто был в десантном отсеке, а тут и граната рванула. Бронетранспортёр, подёргавшись, встал, мы же, подбежав, сделали контроль. Бойцы ранее не знали, что это такое, но я объяснил, ещё когда задачу ставил. Одного подранка связали, даже перевязали его же индивидуальным медпакетом. Бойцы собирали оружие, снимали с трупов форму, осматривали технику, и всё в темпе вальса, через десять минут нас уже не должно тут быть. Я пообщался с раненым мотоциклистом. Стоило это сделать побыстрее, ранение у него в спину, лёгкое задето, и немец, стремительно бледнея, быстро терял силы. Выяснить удалось не так уж много, но главное вычислил: это разведка пехотной дивизии была, то есть мы ещё в полосе наступления. Охранные дивизии дальше. Немцы патрулировали свою зону ответственности, засекли на поле окруженцев, то есть нас, и пошли на захват. Рассмотрели, что нас всего несколько человек, но сколько точно, не определили из-за большого расстояния, поэтому залп с тыла для них стал большим сюрпризом. Немец умер, а я выслушал доклад Никонова, которого поставил старшим, и отдал ему приказ на подготовку к выдвижению. Раненых среди наших не было, парни были поражены, как мы без потерь уничтожили патруль, хотя у противника было всего десять солдат. Форму с немцев сняли, в одной из канистр на «Ганомаге» воду нашли. Налили в ведро и начали отмывать френчи от крови. Все документы убитых передали мне. Технику приготовили. Нашли в грузовых отсеках колясок и в бронемашине продовольствие, в том числе обычную крестьянскую еду – видимо, у деревенских отобрали: два каравая, шмат сала в три кило, несколько солёных огурцов, половину жаренного на вертеле поросёнка, ну и еще по мелочи. Даже бутыль первача была. Вот её я забрал. Прямо на месте организовали серьёзный перекус. Я разрешил есть, кто сколько захочет, противопоказаний не было, всего сутки голодали. Вообще-то надо захватить машину с продовольствием и желательно заиметь полевую кухню. Озвученные мной цели вызвали у бойцов горячее одобрение. После перекуса, сытые и довольные, бойцы начали переодеваться. Я свой тюк убрал в багажный отсек коляски БМВ, мне подошла только форма ефрейтора, так что я устроился в коляске за пулемётом, и мы стронулись с места в сторону дороги. Доехав туда, с изумлением пронаблюдали, что по просёлку движутся четыре Т-26 – спешат в сторону передовой. Похоже, наши. Идут внаглую. Замыкающий повернул башню в нашу сторону, но огня не открыл. Возможно, боезапаса не было. Точно наши, вот шлемофоны ребристые, два командира выглядывают, разглядывая нас. Пропустив их, выехали на дорогу и поехали в ту сторону, откуда появились эти танки. Больше наших не заметили – на дороге, а вот в полях раз шесть встретились. Всегда я останавливал колонну и внимательно изучал в бинокль эти группы. Они это тоже видели и укрывались. Некоторые даже постреливали по нам. В очередную такую встречу я заметил несколько фигур в комбинезонах и шлемофонах, а мне нужны были танкисты. Тут их было немало, да и окруженцев тут чуть ли не полторы тысячи было. В небе крутился разведчик – значит, немцы о них точно знают. Хорошо, что это полевая дорога, а трасса в стороне – там сплошная пыль от колонн вражеской техники и пехоты. На проселочных разве что патрули встретить можно или небольшие моторизованные части – не больше батальона. Мы один такой, кстати, недавно пропустили. В этот раз, обнаружив большую группу окруженцев, где были танкисты, я решил пообщаться со старшим командиром. – Никонов, остаёшься тут, а я с Соколовым прокачусь к нашим. Мне люди нужны. Подготовь белую тряпицу, пусть думают, что я для переговоров выслан, надеюсь, стрелять не будут. – Есть, – козырнул тот. – И Гиоргадзе не выпускай. У немцев кавказцев нет, сразу поймут, что мы ряженые. – Хорошо. Пулемёт у меня с коляски сняли: раз переговорщик, оружия не должно быть, только личное. Встав на люльке, я поднял в руке белую материю – похоже, исподнее чьё-то, скорее всего, из немецких трофеев, – и мы с Соколовым покатили в глубь поля, туда, где наши прятались. По пашне было тяжело мотоциклу идти, здорово качало, но я держался за плечо Соколова и махал тряпицей над головой. Проехали около километра, когда из пшеницы поднялось два десятка бойцов и командиров. Половина из них имела зелёные фуражки пограничников. О, это я удачно зашёл. – Останови, – велел я водителю. Мотоцикл замер, и я, спрыгнув на землю, направился к советским командирам. Двое вышли мне навстречу, остальные на месте остались. Вокруг во множестве головы торчали, наблюдали, что будет. Один из командиров был полковником, с перевязанной бинтами головой, второй – лейтенант, я подозреваю – переводчик. Так и оказалось. Тот начал представлять командира дивизии. – Не суетись, лейтенант, – сказал я тому на русском и кинул руку к виску, пальцами больно ударившись с непривычки о край каски. – Товарищ полковник, командир танковой роты лейтенант Бард, девятнадцатая танковая дивизия Пятой армии, выполняю особо секретное задание командующего. Имею при себе все нужные бумаги. Разрешите предъявить? – Показывай, – с интересом меня изучая, разрешил тот. – Лейтенант, помоги. Я скинул правый рукав френча, и он помог размотать бинт. Я достал из пакетика своё удостоверение и приказ командующего оказывать мне всю необходимую помощь. Полковник около минуты изучал приказ. Потом подозвал кого-то рукой, и к нам подошло ещё пять командиров, одному в звании майора полковник дал изучить бумагу, и майор подтвердил, что подписи он узнаёт. После этого я вернул документы на место и, пока переводчик бинтовал руку, рассказал о своей цели: – Товарищ полковник, просьба у меня одна: помочь с людьми. Я заметил у вас много людей в комбинезонах. Нужны танкисты, шоферы, зенитчики, разведчики и интендант. Ещё повар и военврач. Рота моя тут формироваться будет, в тылу противника, на базе брошенной техники. Это один из приказов, отданных мне. – Рисковый приказ, – покачал тот головой. – Будут тебе люди, лейтенант. Он отдал команду, и вскоре на поле выстроились все люди. Я даже рта открыть не успел, как услышал крик: – Слава! Повернув голову, я улыбнулся: от строя бежала знакомая рыжая девушка, военфельдшер Лютова. Подбежав, она первой обняла меня, да и я не сплоховал, покрутив ее в воздухе. Наконец мы расцепились, и она спросила: – Откуда ты тут взялся? – Вы его знаете? – тут же заинтересовался старший политрук – я подозреваю, из особого отдела дивизии, взгляд выдавал профессию. – Это старший сержант Бард. Я рассказывала, как мы из окружения выходили. Он из большого танка мост расстрелял с поездом и бензином. – Уже лейтенант, – улыбаясь, уточнил я. – Немцы штаб армии захватили, а я отбил. За это мне лейтенанта дали и наградили третьим орденом Красной Звезды. – Ого. А ты завидный жених! – Что есть, то есть. Ладно, мне людей в роту отобрать нужно.