- Значит так, вы все уходите под мою руку, ознакомьтесь с бумагой из Генштаба. Мне нужны только добровольцы, служить под моей рукой из-под палки не дам, мне такие командиры не нужны. А так вас ожидают медики в медсанбате, и горячая пища. Сейчас все трупы охраны оттащить в сторону, там в трёхстах метрах овраг, пусть там полежат. Технику не трогать, не ваши трофеи, нечего лапать. Своё оружие вы должны заслужить в бою лично. Вам всё ясно? После этого пообщался с командирами. Шесть уходили, устали от войны, сломались, решили разойтись по деревням, тринадцать уходили к передовой, к своим решили прорваться, я им два карабина с боезапасом дал, остальные, особенно раненые, уходили под мою руку. Полковник Сумин, тот самый что меня опознал, спросил: - Старлей, ты не обнаглел командовать полковниками? Протянув тому своё удостоверение, сказал: - Лично Сталин дал. Глаза полковника увеличились, но вопросов больше не появлялось. Его над колонной старшим и назначил. А в грузовике оказались личные дела на командиров, включая их документы. Это всё Маринину, изучит и решит, что дальше делать. Содержимое кузова взяли под охрану, карабины и «ПП» конвойного взвода я всё же выдал. Тела были спрятаны и дальше те двинули по полю. Я же укатил, нужен транспорт. Со мной два командира, что умели управлять, из бодрячков. Удалось остановить две колонны, к счастью порожние, так я и брал что в Минск ехали. В том направлении. Сначала две машины, потом три. С трудом, в большинстве стоя, но вошли все. По пути я приметил наших пленных, два десятка красноармейцев под присмотром шести немцев ремонт дороги приводили. При немцах грузовик, «Опель», решил брать. Уничтожил всех шестерых, освобождённых в кузов и присоединил к колонне. Так и доехали. Завернув, ушли на лесную дорогу и двигались по ней, пока не упёрлись в корму крайнего из «Мерседесов». Тут у часового опознался. Ну и нагнал людей, некоторые командиры настолько ослабли, что их нести нужно было. К счастью, было кому с носилками бегать, поэтому приступили к работе. А архив по пересыльному лагерю отнесли в палатку Маринина, тоже носилками, и тот с помощником засел за дело, изучал что немцы наработали. Пришлось выдать ему ещё одного помощника, командира, старлея, что знал немецкий. Тот помогал, переводил. Я его дело первым лично просмотрел, нормально, чистое, замаран в сотрудничестве с немцами не был, хотя те его использовали как переводчика. Впрочем, он и был приводчиком в штабе Двадцать Первого стрелкового корпуса. Тут он ту же должность уже в моём штабе получил. А вообще я Маринину первым делом приказал теми дорожниками заняться, освобождёнными, выяснить кто чем дышит, мне они нужны, хочу мосток восстановить. Чтобы грузовики сюда перегнать можно было. Тот этим занялся, а я с переводчиком дела просматривал. Составив список «ВУС» всех командиров, вызывал Михайлова, тот хромая подошёл, операцию ему уже сделали, ограниченно годным признали, ходить мог, ну и мы с ним отобрали командиров в полк. Для одной батареи командир у того был, старший лейтенант, тоже комбатр, а тут ещё двух лейтенантов нашли, оба молодые, только училища закончили. Тоже гаубичники. Потом снабженца, старшего военфельдшера в полковой медицинский пункт старшим. Два медика ему в помощь. Оба были из группы Михайлова. Потом командира взвода автоматчиков, редкий зверь, командир зенитной батареи, пусть и младший лейтенант. Пока одного командира и на транспортный взвод, и на ремонтный, будет совмещать. Сапёра нашли, но у него звание капитан, этого в отдельный сапёрный батальон корпусного подчинения. На хозяйственное отделение старшину из группы окруженцев Михайлова. Долго подбирали командиров для штаба, был один подобран в помощники Михайлову, и на должность командира полка. Всего два гаубичника нашлось, полковник Сумин, и неизвестный мне майор, надо с ними поговорить. К слову, где-то треть командиров имели голубые петлицы. Да, они были лётчиками или числились за другими службами ВВС. Костяк будущей нашей смешанной авиадивизии. Полковник там за старшего, начальник штаба авиакорпуса. Пора формировать штаб авиадивизии, штаб механизированного корпуса и пора начать формировать первую мотострелковую бригаду. Время есть, начинаем. Вечером лечу к Лиде. Нужно решить вопрос с тяжёлыми танками, что для меня самоходками стали. Если их там нет, ничего страшного. На пунктах сбора боевой техники соберу нужное количество «двоек». Появились первые машинисты, двое пока, и стуча по клавишам своих печатных машинок, с десяток их набрал на том пункте сбора военного имущества, как и сейфов, только шесть не были взломаны и имели ключи, сейф передал командирам штабов. Маринин тоже получил. Бумаги достаточно, перепечатывали новые уставы, образцы примерно шестьдесят первого года. У меня они были, рукописные, сам переписывал ещё пока был в теле Никифорова, занял себя пока в больнице лежал, убрав такие слова как «товарищ офицер» или «товарищ солдат», и другие словечки, что сейчас не входу. Эти новые уставы по штабам формируемых частей разойдутся, там их скопируют и всем командирам выдадут. Воевать будем по ним, пусть изучают и крепко накрепко запоминают. Там много что написано кровью, пролитой на этой войне. А из командиров удалось сформировать штаб корпуса, штаб авиадивизии, штаб мотострелковой бригады, также же костяк сапёрного батальона, автобата, разведбата, танкового полка, стрелкового полка и отдельной роты связи при штабе корпуса. Начало положено, части пока кадрированные, но ничего, будем пополнять людьми и техникой. Ещё нужны зенитные части, очень, но пока таких редких специалистов не встречалось. Мне за две недели хотя бы четыре части сформировать, мотострелковую бригаду, самоходно-артиллерийский полк, разведбат, и автобат. Это те что остронеобходимы при захвате Минска. Медсанбат оснащён медикаментами сверхштата, там на десяток медсанбатов было, техникой на десять процентов, а людьми на сорок. Среди командиров было шесть врачей, что вошли в штат медсанбата, занимая свободные должности. Один старше званием Паниной, вошёл в штат корпуса на должность старшего по медицине. Медсклад теперь под его управлением, как и всё связанное с медициной в корпусе. Начался подсчёт. Точнее четыре врача можно уже использовать, двое серьёзно ранены и им ещё восстановится нужно, да и других откормить, что уж там. Поваров два армейских было, один хозотделении самоходно-артиллерийского полка, другой при штабе корпуса, приготовили две кухни советские, и вот начали готовку. Будут кормить всех, кто к ним приписан. Панина и другие врачи выясняют кому что можно, и какая диета. Вот так и работали. *** Резкий рывок, катушка засвистела, крутясь и я, прижимая её пальцем, остановил. Блесна булькнула в воды реки Свислочи. Потихоньку подрабатывая, потягивая спиннинг на себя, я сел на складной стул, и начал рыбачить. Отделение бойцов комендантской роты моей армии, расположилось на берегу, пушечный броневик занял позицию, меня охраняли. Ещё две пары снайперов было. Вот не поверите, уже полтора месяца в тылу немецком, а в первые порыбачить решил, время нашёл. Эти полтора месяц как загонные у меня были. Ещё бы, чудо вертолёт, без него бы не справился, доставлял меня к разным пунктам сбора трофейного вооружения, или к лагерям для военнопленных. Если своё вооружение отбивая, в хранилище перевозил, доставлял до леса и складируя, то освобождённым пришлось идти своим ходом, да подгонял, чтобы успевали. На месте их командиры ждали, проверки, осмотр в медсанбате, и распределение по подразделениям. Сформировать удалось полностью, штаб моторизованного корпуса со всеми положенными службами, триста пятьдесят человек почти, авиадивизию, пока без техники, хотя весь личный состав присутствовал. Были два истребительных полка, штурмовой и бомбардировочный. Отдельно эскадрильи связи и транспортная. Потом мотострелковая бригада, стрелковый полк, полк охраны тыла, в основном из бойцов и командиров НКВД и пограничников, именно они выстроили линию оцепления на опушке, и если агенты вражеские проникали к нам, то при отходе те их перехватывали. Потом тяжёлый самоходно-артиллерийский полк, первый, что получил технику полного штата. Да и людей. За ним разведбат, из двух рот пока, автобат, медсанбат, рота связи с радийными автомобилями, и два зенитных дивизиона. Один с пушками в семьдесят шесть миллиметров, другой в тридцать семь. Причём, выше причисленные подразделения имели свою зенитную защиту согласно штатам. Эти два дивизиона, именно отдельные. Стоит отметить, что также сформировал кадрированные части, что будут пополнены в Минске. А было пока, три стрелковых дивизии, с костяком штабов дивизий, и полков. У них уже были командиры частей. Отдельная бригада ПВО, три танковых бригады, два тяжёлых танковых полка, шесть артиллерийских противотанковых полков. Ещё четыре армейских госпиталя, пока на стадии формирования. Для всего этого нужна техника и вооружение. И интенданты, что это всё примут и будут распределять по частям. Ну и пока формировались части, пополнялись, я и добывал технику. Тот полёт к Лиде был интересен. Танки я нашёл, на платформах, на запасном пути, но двенадцать, восемь не было. Пришлось языка брать, чтобы узнать, что один какой-то отправили в Германию, другие какие-то танки в действующие части. На эти двенадцать тоже заявки были. Танки я прибрал, по четыре выносил. Сделав три ходки, убрал подальше от Лиды, спрятав в роще. Потом ходки на туже станцию за снарядами, топливом и прибрал тридцать зениток, двадцать новеньких в тридцать семь миллиметров, буксируемого типа, и десять семьдесят шесть. Тоже новые. Две ночи вывозил в свой лес, но сделал. Потом грузовики с пунктов сбора, две сотни пока, для зениток, тягачи для более крупного калибра. Пункт сбора стрелкового оружия, ручные пулемёты, и станковые, карабины «Мосина», и «ППД», даже «СВТ» встречались. «ТТ», «Наганы» набирал. Патроны ко всему. Сделал запасы, и все формирующиеся части, вооружением и пополнил. Потом по пленным. Первым была база МТС, освободил наших из рембата, о которых коринженер сообщил, те в лесу его развернули, принимали технику, ремонтировали. Для самоходно-артиллерийского полка, ещё восемь «КВ-2» нашёл, три брошенных на дороге и пять на пунктах сбора. Вот ремонтники и приводили их в порядок. Потом лагерь для пленных командиров, их в карьере держали. Да, тот самый, где две роты охраняли восемь сотен командиров. Ночь, тишина. Мембраны шести глушителей напрочь расстрелял, дальше подъехала автоколонна порожних грузовиков с моими бойцами за рулём, шестьдесят пять грузовиков, все советские с пункта сбора, забрали всех, включая тех, что при смерти были, вдруг выходим, и отправили в лес. Без меня, есть кому встречать, а я к другому пункту сбора, трофейного вооружения. Только треть командиров сразу могла встать в строй, остальных лечили. Это и заставило меня начать разворачивание первого госпиталя. Чуть в стороне на берегу лесного озера, там всё расчистили от кустарника, наверху маскировку натянули, ставили палатки и начали переносить раненых, что пережили операции. Потом был лагерь для красноармейцев, тысяча сто человек. Охраняла их всего рота. Видно разницу? Две роты охраняли командиров РККА и одна рота простых бойцов. Две недели пролетели как миг, я набрал почти десять тысяч бойцов и командиров, организовывая штатные структуры разных частей. Вооружения, техники и боеприпасов тоже запасы сделаны. Да что это, за пять дней до начала операции, нашёл на одном пункте сбора ящики. Оказались с самолётами. В одних «Як-1», ровно тридцать один самолёт, и с «Ил-2», шестнадцать. Я думал их на заводах собирают и перегоняют своим ходом, да ни фига, вон, в ящиках. Сразу передал их авиационным техникам, в дивизию, и пока те вскрывали ящики и споро собирали самолёты, я достал у немцев боеприпасы и бомбы для этих машин, специальную аэродромную технику, инструменты и топливо. Главное топливо. На окраине леса начали готовить взлётную полосу. Кстати, теперь истребители будут летать по четыре самолёта в звене, как и штурмовики, бомбардировщики по три. Приказ подписан, извольте выполнять. В истребительном полку теперь две эскадрильи полного штата, одно звено в третьей эскадрилье и звено управления при штабе полка. Штурмовики разделили на две эскадрильи по восемь машин. Самолёты даже смогли облетать ночами, осторожно, и к моменту захвата Минска, те были готовы и даже поучаствовали. Причём, до момента захвата Минска зная, что искать, я смог утянуть у ненцев ещё ящики с разобранными самолётами. Они так с завода идут. Было шестнадцать «Як-1», двадцать два «Миг-3», двенадцать «ЛаГГ-3», семь «Ил-2», и четыре «Су-2». Последние были бомбардировщиками. Однако подготовить их к моменту захвата Минска, техники никак не успевали, хотя лётчики им помогали. Для лётчиков оснащение я дослал, вскрыл один склад, регланы, шлемофоны, комбинезоны, всё что полагается. Причём уводил самолёты не только в ящиках. На аэродромах, где немцы расположились, на окраине как кладбище разнотипной советской техники, вот и уволок что на вид цело. Двенадцать «СБ», шестнадцать «Пе-2», семь «ПС-84», тут и транспортные и есть один пассажирский. Девять «Ар-2», и двадцать два «У-2», шесть десятков разных «ишачков», «чаек», специально отбирал чтобы немцы не уничтожили, делал запас. Набрал на целый авиакорпус. А так как и лётчиков было на корпус, подумав дал приказ реорганизовать смешанную авиадивизию в авиакорпус. Но после того как Минск возьмём. Полки будут переформированы в дивизии. Готовился, готовился, и раз, этот день наступил. Части по разработанному мной плану ещё засветло вышли в путь, разведчики разведбата двигаясь впереди зачищали всех свидетелей, что не за нас, валили столбы связи, у них там обойти Минск задача, блокировать город, но не дать уйти немцам из города. Уничтожить, такой приказ я отдал. Подразделения СС и Люфтваффе приказал в плен не брать, приказ письменный. Он был зачитан днём перед строем. Бойцы, натерпевшись от авиации в своё время, приказ только поддерживали, да и военные электрики им бить по нраву было. Разведка за это время собрала сведенья в каких деревнях и сёлах гарнизоны на нашем пути, в каких домах полицаи и немцы жили, и разведывательный батальон работал по ним, зачищая предателей. Да, я в курсе, что подпольщики отправляли своих людей в полицаи, чтобы значь что у немцев происходит, наши тоже опрашивали местных кто как себя вёл. Были нормальные, их решили не трогать, арестуют, будут следователи разбираться, полк НКВД за нами шёл, были и лютые. Этих только под ликвидацию. Сам я ещё днём выехал в Минск, видя нервозность на дорогах, пропажа такого количества техники и вооружения, освобождение пленных, естественно противника это сильно взволновало. И те не знали, что теперь ожидать, усиливая контроль. Однако проникнуть в город я смог, попав на территорию завода, снова шоколадкой с фельдфебелем поделился, попросив на ремонт русского генерала, тот ещё тут был, ну и когда мы вышли, подошли к трофейному «кюбельвагену», прихватил на одной из станций, тот несколько насторожено спросил: - Как? - Этой ночью. Утром всё закончится. Добьём остатки. В машине три «Вальтера» с глушителями, по три магазина запасных к ним, и патроны в пачках. Положите в свою ремонтную сумку, я провожу чтобы не досмотрели. У вас задача одна, не дать немцам использовать отремонтированные танки, и не дать уничтожить оборудование завода. Это всё, остальное не ваше. Готовьте технику к применению, танкистов я пришлю. На этом всё, я проводил генерала, демонстративно угостил того яблоком, и покатил обратно, и как раз темнело встретился с разведчиками, переоделся в свою пятнистую форму генерала, и дальше командовал из штаба корпуса. Тут два радийных автомобиля, штабные автобусы, другие машины. Штаб по полной был оснащён, так что в режиме реального времени управлял соединением. В лесу остались четыре госпиталя в стадии формирования, но уже действующих, медсанбат шёл за нами. Техникой те оснащены в полной мере. Чёрт, да у корпуса семь сотен автомобилей и практически все они задействованы. Работали ночью, здорово помогали осветительные ракеты. Причём, немецкие. Я содержимое одного вагона увёл, те и были распределены по подразделения. А поначалу действовали тихо, без стрельбы, колонна итак шумно шла. Немцы конечно удивились, кто это такие. На русских даже и не подумали, тут глубокий тыл, а проводники довели два батальона мотострелковой бригады и батальон НКВД до стадиона в центре Минска, где почти восемьдесят тысяч военнопленных содержалось, два батальона стрелового полка до станции со складами, их брать начали. Третий батальон освобождал ещё один лагерь, там пятнадцать тысяч военнопленных содержали. Охрана лагерей уничтожалась полностью, в плен не принимались. Сами в плену были, знали, что это такое. Каждый батальон был усилен тремя танками, это были «тридцатьчетвёрки». Также один батальон мотострелковой бригады, усиленный танковой ротой, пошёл в обход Минска по левому флангу, ещё танковый батальон этой же бригады по правому, его усилили ротой автоматчиков. А вот самоходно-артиллерийский полк подпольщики выводили к казармам охранной дивизии, что тут стояла, к Гестапо, к администрации, действуя совместно с равзедбатом расстреливали тяжёлыми орудиями, и захватывали. Этим разведчики занимались. В плен тоже особо не брали. Так бои и шли до самого утра. Утром и авиация поработала, зачищая все подразделении вокруг города, включая зенитные, а также расстреливая поезда на железнодорожных ветках. Вот освобождённых нет, в бой их не кидали. Более того их не выпускали с мест содержания, там две роты НКВД работали со следователями, архивы-то захватили, хотя одна группа пленных очень к ним рвалась. Отошли, когда по ним в упор из автоматов ударили. Так что начали работу, тех кто замаран не был и ни в чём не подозревался, отправляли по частям. Тут же была сформирована комиссия, всё уже готово было, она распределением и занималась. Бойцов вооружали, кормили, выдавали новую форму со складов, если была нужна, и в часть направляли, как накапливался взвод. Так все три стрелковые дивизии мигом, уже к вечеру, личным составом пополнились, как и авиакорпус. Пополняли и формировали другие подразделения, две танковые бригады, артиллерийские и зенитные части. Армия стремительно засдавалась. Ну и суды были. В архиве нашли предателей. Освобождённые сами их выталкивали из строя, как выкрикивать начали, там приговор суда и расстрел. Среди командиров военюристы встречались, было из кого формировать такие подразделения. Двое суток неразберихи и стало ясно - Минск наш. В Москве об этом уже знали, подпольщики сообщили, да и на вторую ночь, как вошли в Минск, я отправил в Москву самолёт со своими рапортами, что происходило за эти две недели. А что, я немалую работу проделал, надо же похвастаться. Связь радийная уже была, обещали встретить. Так мой курьер и убыл на двуместном истребителе. А следующей ночью прилетели представители Генштаба, узнать, как у нас тут дела. В принципе, не вмешивались, мне не мешали, потому не обращал внимания, очень их заинтересовали те уставы, по которым теперь мои войска воюют, копировали, я сам видел. А так немцы, оправившись от неожиданности уже через пять дней пригнали первые войска. Пехотный и моторизованный корпуса. Правда, не полного состава, последний резерв группы армий Центр, но от этого не легче было. Ох как здорово нам эти пять дней помогли, мы ещё две стрелковых дивизии сформировали и четыре стройбата, было кому окопы занимать, и организовали оборону. Та была гибкой, наши части вполне могли отходить, подставляя немцев под удары нашей артиллерии, или атаковать если наши пушки ударили и самолёты отбомбились. Причём, немцы подходили под постоянными ударами нашей авиации, которую прикрывали «ястребки». Запасов бомб и топлива накоплено на месяц активных боёв, да и немецкие запасы были, поэтому не экономили. Над городом истребители тоже вились. И высотников гоняли, у меня отдельная истребительная эскадрилья на «Мигах». Нет, немецкие армейские корпуса конечно же имели приданную им авиацию, но мы знали, благодаря разведке, на какие аэродромы перекинули самолёты, и ударили бомбардировщиками по ним, а штурмовики довершили начатое. Так что пока новые части Люфтваффе перекидывали, наша полностью господствовала в небе, ещё бы, двести единиц в корпусе, и ещё вводили в строй, и теперь немцы ощущали на себе всё что наши советские подразделения получали в начальный период войны. Поэтому подошли те сильно потрёпанные и злые. Ударили в двух местах и хлипкая оборона русских сразу же пала, те побежали. Немцы ввели части в прорыв, а ловушка захлопнулась, выход перерезан двумя встречными ударами, и на них пошли тяжёлые танки двух отдельных танковых полков. Некоторые «КВ-1» я и с Украины перекидывал, тут в Белоруссии их не так и много было. У меня в армии этих тяжёлых танков двести шесть единиц, «двойки» я не считаю, из них я ещё три Отдельных тяжёлых самоходно-артиллерийских полков формировал, но на ходу «единиц» пока сто сорок, хватило два танковых полка пополнить техникой, плюс рота у мотострелковой бригады, остальные вводят в строй, пополняя части. В тех котлах немцы потеряли две пехотные дивизии и несколько полков, один из которых СС, и дальше атаковали уже осторожнее. Хотя всё равно трижды попадали под такие ловушки. Да, одна из дивизий оказалась танковая, причём СС, мы её били с особым удовольствием. В общем, за неделю боёв оба корпуса полностью сточились, и немцы пребывали в растерянности. У Центра резервов больше нет, начали перекидывать с других фронтов, с тыла, мы же продолжали готовится. Потери от этих боёв и у нас были немалые, но войска притирались друг к другу и бились с каждым днём всё лучше и лучше, новый устав изучен всеми. Также мы вывезли все запасы из леса и все госпитали, два автобата работали, разместив в Минске и окрестностях. Сам город прикрыт зонтиком ПВО, и истребительной авиацией, но скоро должны ударить, как сил наберутся. Вот только мы не собирались ждать, а били немцев как те прибывали, не успевали те сил накопить. Поэтому чтобы выиграть время, те высаживались раньше, и вот накопив достаточно сил, двинули к Минску. Постоянные минные ловушки, бомбёжка и обстрелы из засад сильно их бесили, но те неся потери так и шли. Ничего, отбились так что те побежали, теряя тяжелое вооружение и часть техники. Наши подвижные манёвренные группы даже до Кобрина добирались, освобождая лагеря, и отправляя их пешком в сторону Минска, почти сто пятьдесят тысяч освобождённых дошли, а освободили по подсчётам триста, я тоже поработал, на оружие чистил пункты сбора, пушки, снаряды, топливо, перекидывая к Минску. Тут всё принимали интенданты, уже не удивляясь, откуда это всё появляется, я через Особый отдел велел передать приказ, прекратить задавать вопросы, и до кого нужно довели приказ. Так что пушек, снарядов и техники накоплено порядочно, люди нужны их и добывали, освобождая. Наши манёвренные группы зачищали гарнизоны в сёлах и городках, небольшие армейские подразделения, если они встречались, захватывали разные склады. Если что интересное, то туда под охраной пригоняли один из автобатов, в армии у меня их три, ещё один у мехкорпуса, и всё вывозили. Тот склад, где шестьдесят «Т-28» стояло, тоже взяли, и за три дня всё вывезли. Два отдельных танковых батальона сформировали, вошли в штат моторизованного корпуса. Их ввели в строй. Коринженер, мой зам по ремонту, этим занимался. Тот неплохо развернулся. Накопив запасов, я три дня назад побывал на островке и забрал своё имущество. Целое, к счастью. Причины были, с тем лётчиком, что я отсюда вывез, контрразведчики с Большой земли разговорили, заинтересовал их мой интерес к этому островку. Напрягло это меня. Очень. А воздушные бои у Минска приняли ожесточённый характер, рубились не по-детски. А то мне советовали часть самолётов перегнать на Большую землю, мол, там не хватает фронтовой авиации. А мне что тут с голой жопой сидеть? Нет, потеряли так потеряли, свои войска и территории бомбить не дам. Тем более прочухав что меня есть аэродром с длинной бетонной полосой, нас стала как аэродром подскока использовать дальняя авиация. Обычно садились на дозаправку при возвращении. Да и не так часто, за полтора месяца всего четыре налёта на Берлин. Вот так снова бои, немцы ожесточено кидали к нам разные подразделения. Один раз на двадцать километров продвинулись в перёд, это было серьёзно, но купировали, ударив всеми силами моторизованного корпуса, отчего противник был рассечён и в последствии уничтожен, немногие смогли вырваться из котла. Немцы ударили с двух сторон, чтобы разделить и ослабить наши силы, но на втором участке парни удержались. Вот так и длились бои до первого сентября, пока не стабилизировались на прежних позициях, два дня назад немцы выдохлись, отошли, а мы поправили оборону, и выслали маневренные группы, двадцать шесть были подготовлены, будут добивать тех, кто нас атаковал, укусами, удар-отскок, минами накрывать, но с разных сторон, и снова чистить дороги, деревни и сёла, бить всё что со свастикой. Опыт уже был, так что ушли группы. Стоит отметить, что новейшие танки были только в обороне, и в резервах. В манёвренных группах в основном это «Т-28», «БТ-7», и пушечные броневики, что способны держать высокую скорость и отрываться от преследования. Обычно в группу входили рота танков, пара броневиков и пара плавающих танкеток для разведки, рота мотострелков и два полковых миномёта. Связь была всегда и если требовалось, группы напрямую вызывали авиацию и сносили бомбами то, что им мешало. Даже транспортный самолёт могли вызвать, вывезти раненых. Неплохое взаимодействие с авиацией. Часто просто добивая то, что осталось после ударов нашей авиации. Так что работали отлично. Причём авиакорпус, который был развёрнут в три дивизии, пять отдельных полков и шесть отдельных эскадрилий, работал не переставая. По сути это отдельная боевая часть, со своей разведкой, штабом и боевыми частями. Они находили противника, включали в план, выдавая какому авиаполку работать по цели, и уничтожали. То есть, постоянно штаб армии не дёргали, запросами на разрешение ударить там-то и там-то, у лётчиков свои бои. В штабе армии свой отдел ВВС, куда стекалась прямая информация по действиям авиакорпуса, и штабные командиры могли сверится там со свежей информацией, узнать где нанесены удары и когда. Он один в армии работал без отдыха, просто чередуя подразделения по заданиям. И с каждым днём профессионализм рос, ошибок становилось меньше. Наземные подразделения, меняли части на свежие, раненых обеспечивали всем. Чёрт, у меня тут в городе вполне себе заработали школы, первого сентября был первый звонок, и дети шли учится. Две городские больницы открыли для горожан. Что у нас происходит писали в газетах Большой земли, об этом тоже помянули. Это советский город, мы отсюда не уйдём, и немцы это поняли. У меня тут войск за двести пятьдесят тысяч. Моторизованный корпус, авиакорпус, четыре стрелковых корпуса и отдельных частей хватало. Шло формирование и пополнение танкового корпуса, но там пока рано его в бой вводить. В основном пополнялись новейшими танками, всё старьё я передавал в стрелковые дивизии, у которых теперь по штату танковые батальоны. Обычно из «Т-26», «БТ» разных серий или ещё что. После того как мы отбились от двух корпусов, меня пригласили в Москву, с пометкой, если это не ослабит оборону. Ничего, доставили меня на двухместном истребителе прямо на аэродром под Москвой. Сюда же у меня делают прямые рейсы двадцать шесть транспортных самолётов моего отдельного транспортного полка и тринадцать самолётов отдельной транспортной эскадрильи. У этой эскадрильи трофейные транспортники, «Ю-52». Вывозят раненых, тяжёлых, детей, тех специалистов что застряли в Минске и попали под оккупацию, командиров, у меня их переизбыток, а тут нужны. Причём я высылаю не всех подряд, два комдива взбесили меня тупостью, вот и отправил их в Москву с пометкой, нельзя доверять командовать людьми. Не они одни такие, так что подбирал грамотных и знающих командиров, вон у меня в армии контрразведка как належана, сколько агентов перехватили, дважды покушения на меня предотвратили. Поэтому плохих командиров и остальную накипь я отправлял на Большую землю. Там тоже хватало нормальных, но те что не ко двору у нас пришлись, имели метки что те не могут командовать теми или иными подразделениями. Не дано им. За полтора месяца, столько действовал этот воздушный мост, его прикрывали наши истребители-ночники, больно уж немцев бесили эти пролёты, было потеряно три самолёта. А те летали разными маршрутами на разной высоте и по одиночке, чтобы не перехватить было. Вывезено около ста тонн ценных грузов, и около шести с половиной тысяч пассажиров. Включая двух немецких генералов, что захватили в Минске, взяв в плен. Генерала Кубе брали мои разведчики в его резиденции, за то что он творил, его повесили на центральной площади при толпах минчан, как и его приспешников. Всё по суду. Почти две сотни там повесили. НКВД работало, их полк двухбатальнного состава за счёт пополнения был развернут в полноценную охранную дивизию и два отдельных полка. В Москве я побывал, сутки отсутствовал в Минске. В Кремле был, Сталин с маршалом Шапошниковым, они вдовам в кабинете были, очень внимательно слушали мой рассказ. Не перебивая, до конца, до того дня пока не убыл в Москву. Маршал и поинтересовался: - Скажите, как вы смогли обеспечить всем свои подразделения? Мне рассказывали настоящие небылицы. - Я вам признаюсь, - мой голос упал до шёпота. - Это была магия. Те вытаращились на меня, и я не выдержав засмеялся, поясняя, правде всё равно никто не верит: - На самом деле я просто купил двух немецких интендантов, те оформляли приказы и транспортные подразделения доставляли грузы туда куда нужно и выгружали. Вот и всё. - Ну допустим, а что вы скажете по этим вашим уставам? Меня они очень заинтересовали… Разговор был интересным, маршал насчёт нового устава долго разговаривал, автором считали меня, похоже его начали вводить, заменяя старые уставы и инструкции. Весь день проговорили, а вечером торжественно в зале Кремля, было награждение. Не меня одного, народу хватало, но яркой звездой тут был именно я, освобождение Минска и удержание его, выстрелило по всей стране такой надеждой, что не передать. Миф о непобедимости германской армии был развеян. Причём военного гения во мне рассмотрел именно товарищ Сталин, и когда Минск был освобождён, чествовали и его тоже. Мне же дали генерал-лейтенанта, и Золотую Звезду Героя Советского Союза, с орденом «Ленина», и всеми это было принято как должное. Причём, меня также наградили вторым орденом «Ленина». А это уже за удержание города и уничтожение двух армейских немецких корпусов. Ну и этим же вечером я вылетел обратно. Сутки пробыл в Москве. Там уже дальнейшие бои, до самого сентября. Стоит отметить что первые две недели я совмещал две должности, даже три, если вспомнить что я ещё и снабженец. Ночами доставлял и накапливал запасы, днём вёл боевую работу. Спал по три-четыре часа в сутки. А занимал должности командира мехкорпуса и командарма. Чёрт, да мне просто некого было поставить комкором, ну не тянул люди, приходилось в небольшие короткие часы устраивать игры на картах, обучать людей. Вон, командиры корпусов все как один полковники, генералов я не освобождал, кроме коринженера, и это я ещё лучших подобрал. С трудом, но смог, раскрывая потенциал, и постепенно те всё активнее воевали. Свои задумки использовали, частые бои с немцами давали, проверить себя на разных тактических схемах, что те и делали, а вот эта тишина, что уже три дня длится, нервировала, разведка шуршала, старясь выяснить что у них там происходит. В общем, я таким образом и себе подобрал преемника. Сумин им стал, и за эти две недели, когда вступил в должность комкора, неплохо себя показал, это его механизированные группы по оккупированным территориям работали и его штаб плотно это всё курировал. Там непрерывная боевая работа штаба корпуса шла. Настолько неплохо показал себя, что тоже летал в Москву и вернулся генерал-майором, со Звездой Героя. Всё по моему представлению. Ещё шестерых полковников на генерала представил, пока пятерым удовлетворили, но наградами всех осыпали. К нам прилетел награждать генерал-майор Василевский, полный самолёт наград. Три дня потратили, но все части объехали, даже те что вели активные боевые действия. Несколько сотен наград тот три дня назад увёз обратно, по сути посмертные, не дождались ребята заслуженных наград. Родным передадут, у кого они есть и не на оккупированной территории. В принципе всё, немцы к чему-то готовятся, мы усиливаем оборону. Кстати, за счёт двух новых стрелковых дивизий, те недавно вошли в строй, увеличили нашу территорию на десяток километров и освободили несколько населённых пунктов. Я поглядывал как катер по реке идёт и тянет сеть, и задумался. Тут да, я командарм, городом ещё руководить, это не ко мне, однако партработников тут хватало, вышли из подполья, так что быстро сформировали управление городом, нужные службы, милицию, здравоохранение, фактически восстанавливали заново, немало людей из эвакуированных привлекли, дав работу. Магазины уже для наших граждан заработали, по талонам припасы выдают, нормы в день были высчитаны. Два кинотеатра заработали, и театр. Еды для армии хватало, но не для города. Мы конечно давали, но и ещё где-то брать нужно, поэтому фермы вокруг города, что немцы переделали на свой лад, и другие, брались под контроль, одного крупного рогатого скота за три тысячи, в город пошло молоко, масло, сыры, яйца, мука. Вот и рыбка речная не редкое дело в пайках. После коптильни или живая. Я старался помочь городу, но получилось так, что в Минске скопилось немало народу, и окружение не дало им покинуть опасную зону. Много тут народу. Немцы чистки проводили, похватав и бросив в лагеря, но это мизер. Что я сделал, три вновь организованных детдома, где собрали сирот, взяли три стрелковых корпуса на своё обеспечение, будут заботится о них, Политуправление армии проследит. Девчат и женщин принимал на военную службу, в хозчасти, в санитарные части, в авиационные, в связистки в штабы, в телефонистки, и даже зенитчицы. Три батареи у нас, из двадцати что закрывают город, девчачьи. Командуют опытные командиры из мужчин, конечно. В общем, одних девчат и женщин чуть больше тридцати тысяч военнослужащими набралось, серьёзно снизив напряжение с питанием в городе. Теперь те на обеспечении армии. А скоро осени и зима, нужно делать запасы. Это управление города тоже понимало. Поэтому самолёты летели обратно к Минску не пустые, мука в мешках, консервы, и это всё городу, а вывозили лишних горожан. Медленно да, но хоть так. А рыба у меня шла очень даже неплохо, редко такое бывает, судачков разных размеров тягал один за другим, сетями не всю рыбу выловили, а народ на рыбную ловлю подняли серьёзно, заготавливали в бочках на зиму, солили. Тут стайка детишек собралась, меня узнали, в местных Минских газетах моё фото часто мелькает, так что поймаю рыбу отдаю кому, мальчишке или девчонке. Командир моей охраны очерёдность им установил, чтобы не ругались и не дрались. Те получая живую рыбину бегом домой несли. Причём, детишек я там приметил только прибавлялось, дисциплинировано вставая в очередь. Наглых за ухо и передавая друг другу, в конец очереди. Старше двенадцати я не приметил, были и малыши, но они с кем-то повзрослее пришли. А рыбалка удалась, вообще едва успеваю закинуть, как рывок и подсечка, с вытягиванием. Вон, специально засёк, за минуту два судака вытащил, я не скажу, что они крупные, в основном семьсот-восемьсот грамм, но пару раз вытаскивал и по полтора килограмма. Даже крючки у блесны затупились, пришлось новую вешать. А ещё думал удочки достать, да какое там, не присядешь. Рыбалка шла, но это не мешало мне размышлять. Описал я что вокруг Минска происходит, к слову, оборона построена была в сорока километрах от его окраин по кругу, артиллерия не достанет, только авиация, но у нас крепкое воздушное прикрытие. Вон «Ар-2» стали ночной бомбардировочной эскадрильей. Их всего шестнадцать было. По ночам уже с десяток налётов устроили на железнодорожный узел Варшавы и Львова, летают и бомбят. А также аэродромы противника, откуда на нас налёты совершались. Две машины потеряли, но делают свою работу. Так что зенитная оборона у города на уровне Москвы, там тоже свой корпус ПВО. Вон барражирует две пары истребителей на разной высоте, одна почти над головой, другая заметно в стороне, едва видно, похоже что-то заметили. Ну точно, вон воздушная тревога зазвучал, значит, сейчас наши летчики поднимаются в небо, чтобы отбить очередной налёт. Больше сотни самолётов уже сбили вокруг Минска, а всё не уймутся. Я потому и посетил тот островок, не хватало ещё чтобы там кто-то опустился на парашюте и мои вещи нашёл. Не заберёт так попортит. Да и интерес со стороны представителей Большой земли бы заметен. Стоит добавить, что над Минском постоянно барражирует самолёт наблюдения, там резервный штаб обороны ПВО города. Самолёт почти не видно, серебристая точка на высоте, и инверсионный след выдаёт, но факт. Это была моя идея, использовать трофейный дальний высотный бомбардировщик, их четыре захватили целыми на аэродроме Минска, и поднять наверх наблюдателей и дежурного командира, что будет командовать ПВО, кого и что поднимать навстречу, какие силы потребуются. Командиры авиакорпуса творчески развили мою идею, оборудовали три самолёта и те работали попеременно. Два чисто дневных, у третьего экипаж подготовлен к ночным полётам. И не зря висел, трижды по выхлопам из глушителей засекали немцев на подходе, и поднимали наших ночников, у нас их целая эскадрилья. Четвёртый высотник отправили в Москву на изучение. У нас один истребительный полк чисто ПВО, работает только по защите города. Остальные помогают, но у них и свои задачи. Утром, когда просыпался, две четвёрки «илов» куда-то ушли на небольшой высоте, видимо заявка была от одной из манёвренных групп. При этом бывает такое, встречаются с немецкими истребителями, и наших соколов сбивают. Если наши манёвренные группы не подберут, то высылают связной самолёт, если лётчик жив, сам выйдет и сигнал подаст. А так поисковому самолёту, а точнее его лётчику, задача убедится, погиб тот при выполнении боевого задания, или нет? Уже насколько лётчиков вернули, пораненных и целых. Последние получали новые машины и снова боевая работа. Пока запаса самолётов, деталей и запасных моторов, хватает. А вот запасы топлива как-то быстро уходят. Чую через пару недель снова немцев тайком грабить придётся. Через месяц ещё устрою набеги, продовольствия набрать, на зиму, и техники, включая самолётов. У нас вокруг города порядка восемнадцати аэродромов и полос подскока, и только три бетонных полосы. Немцы именно к ним рвутся. Думают разбомбят, нам взлетать неоткуда будет. Да, начнётся грязь и слякоть, только с бетонных полос взлетишь, но я уже решил проблему. Экраны. Кладёшь в грязь, стыкуя и получается взлётная полоса. Дал задание коринженеру, тот подумал со своими подчинёнными, и сделали на пробу. Проверили, работает. Поэтому начали дальше на заводе печатать, делая запас. Наблюдатели от Генштаба внимательно за этим следили и отправили информацию в Москву. Они вообще за мной ходили хвостиком и всё фиксировали. Да особо меня это не волновало. Рыбалка закончилась, по реке плоты пошли, брёвна для дров гонят в город, запасают на зиму, воздушная тревога прекратилась, немцев не пустили до города, разрывов бомб я не слышал, хотя истребители подняли, так что свернув снасти, надел свою форму, а я как обычно в камуфляже, уже подарил три таких костюма тем, кто заслужил, одному лейтенанту из разведки, капитану-сапёру, здорово помог, и сержанту-танкисту одному, командира «КВ-1», но тот ранен был на днях, обгорел немного, сейчас в медсанбате. А пока меня везли на штабном автомобиле в штаб армии, он располагался в старой усадьбе, то стоит перечислить что по фронтам за этот месяц произошло, хватит по своей вотчине описывать. Удар по крупному минскому железнодорожную узлу поставил немцев в очень неудобную позу. Они быстро наладили в обход доставку, через тот же Пинск и Гомель, но мои бомбардировщики часто бомбили станции, да и просто железную дорогу этой ветки, а это время на ремонт, которого у них нет, по сути немцы встали, сначала армии Центра, из-за недостатка всего, постепенно и другие, потому как не могли двигаться дальше, у них забрали резервы для группы армий Центр. Мы эти резервы тоже частично разбили, частично разогнали. По последним подсчётам немцы только убитыми потеряли больше ста пятидесяти тысяч солдат и офицеров. Битая их техника вывозиться Минск на переплавку. Недавно фото в газетах появилось, в московских тоже. Груды разбитых немецких танков во дворе завода, броневиков и автомобилей, и передвижной на рельсах кран, что очередной остов везёт на переплавку, произвело впечатление. Немцы нас своим горелым металлом снабжают. А так вот какая линия фронта сейчас. Бои в Смоленске уже шли, когда мы Минск взяли, из-за недостатка всего и двух ударов наших армий, те покинули город, но встали в жёсткую оборону в двадцати километрах от Смоленска, наши пару атак испробовали и обессилив тоже встали в оборону. До Ревеля на севере немцы не дошли, Псков взяли, но там и застряли, Витебск у немцев, но Великие Луки у нас. Надеюсь до блокады Ленинграда не дойдёт. Гомель взят, те прошли ещё километров сорок и встали. Чернигов наш, Житомир у немцев, Умань тоже, и Николаев, вышли к Крыму, идут бои на перешейке, и я думаю продавят даже наличными силами. Там оборона аховая. На севере финны Петрозаводск взяли, и пока дальше идут. На Мурманском направлении без изменений, мало где немцы и их союзники смогли перейти границу. Вот такие дела. Гораздо лучше, чем могло быть, немцев притормозили, есть время чтобы передохнуть и собраться с силами. Эта передышка нашим очень необходима. Пройдя в здание штаба, тут царила деловая суета, охраной штаба занималась рота НКВД, комендантская рота внешние подходы взяла на себя, поэтому две попытки подсветить ракетами местоположение штаба во время налётов, провалились. Взяли ракетчиков и шлёпнули. Да и меняем мы часто его местоположение, каждые три-четыре дня. Это залог безопасности. Агентов в городе у противника ещё хватает, да и новых забрасывают, их выискивают, работа идёт плотно, и думаю вскоре хорошо Минск подчистят. Меня встретил начальник штаба армии генерал-майор Васильев. Он из тех полковников, кто стал генералом, себе в штаб я отобрал самых сообразительных, и работоспособных, и не прогадал с начштаба, тот на себе всё держал, и ведь неплохо тянул, собрав команду профессионалов. Кстати, намекну. Среди освобождённых командиров был и полковник Никифоров. Сейчас танковой бригадой командует. Та уже заканчивает формирование и учёбу. - Немцы встали, - сказал Васильев, как только меня увидел. - Блокируют нас? - понятливо кивнул я, подходя к столу с картами. У нас их хватает, привлёк художественное училище и у нас появилось множество подробных и точных карт. На этих же художниках и раскраска танков в камуфляж. Неплохо получалось. Было выбрано три типа камуфляжа и танки в разных частях красились ими. Увидим, как они себя покажут. Хотя у манёвренных групп уже такая раскраска, вроде не жалуются. - Да. Наша разведка майора-связиста взяла, его сейчас допрашивают разведотделе. Если кратко, то поняли немцы, что мы создаём высокоэшелонированную оборону, с бетонными дотами и двойными рядами траншей, ещё работают инженерные батальоны, как и строительные, но скоро закончим. Решили блокировать нас по основным направлениям. Ну и ловят наши манёвренные группы. Наш разведчик подтвердил уничтожение двух, в засады попали. Сегодня «илы» вылетали, командир огонь на себя вызвал. Окружили их, не вырваться, техника выбита была. - Светлая память ребятам. Занести в журнал их данные. Что по блокаде, мы этого ожидали. Вот что… Готовьте операцию «Двуликий», начало выполнения через трое суток. Передайте в Генштаб, вскрыть конверт «Двуликий». - Есть. Начштаба в курсе, что это за операция, мы её и готовили на случай, если немцы решат нас блокировать. Пока тёплые дни и дороги сухие нужно пользоваться моментом. Потом хуже будет. Зимой ещё повторить можно, но до зимы ещё дожить нужно. А операция довольно простая, выйти крупными силами и пройтись по Белоруссии, вернувшись к Минску с другой стороны. Идёт механизированный корпус и силы усиления, что я назначил. Мы конечно выйдем за зону действия нашей авиации, но воздушные разведчики с нами будут на «У-2», повезём с собой топливо на грузовике. Там будем знать от лётнабов, что вокруг нас происходит, и реагировать на опасность, а так в планах разбить блокирующие силы и зачистить все гарнизоны и подразделения вспомогательных полицейских частей у нас на пути. Сигнал в Москву ушёл, мы занимались проработкой, собирали корпус, а то его части в качестве резервов с разных сторон от города стояли, пока снабженцы получали со складов что нужно, танкисты и ремонтники подготавливали технику к долгому маршу, «КВ» я не беру, только «тридцатьчетвёрки» и лёгкие танки. Тут и пришёл ответ из Москвы. Нам дали добро. Здесь стоит отметить, что добро дал лично товарищ Сталин. А шесть конвертов я передал Шапошникову, с проработкой разных операций, но Сталин забрал их, вскрыл, и внимательно прочитал, после чего убрал в свой сейф. Там же мы поиграли с маршалом в тактические игры на большой карте с отметками боевых действий. На предложения ударить всей мощью на Могилёв и выйти к Смоленску, разрезав немецкие части, я, играя за немцев, и бил Шапошникова раз за разом. Ничего у нас не выйдет. Точнее выйдет, выйдем мы к своим, но потеряв тылы и бросив Минск с населением, что я не хочу. Поэтому решили, что советская зона в Минске продолжит оставаться на месте. Проработка операции, тут ведь и подходы, и мосты, и броды, маневренные группы не просто так катались, а собирали информацию, по ней мы и ориентировались. А насчёт рек, то мы особо и не беспокоились, с нами шёл понтонный батальон, техника немецкая, захватили на железнодорожных платформах в Минске, новенький парк, и вот только недавно освоили его. Да особо он и не нужен пока был, поэтому учёба без спешки шла. А бойцы какие? Среди освобожденных много в гражданской одежде были, требовали призвать их. Пришлось в городе военкомат открыть. Шли те на призывной пункт, а попали к немцам в плен, что сильно не понравилось. Многие и не служили, были и в возрасте. Тех что в возрасте я оправлял в охранные подразделения, охранять госпитали, городские и военные объекты, а тех, кто не служил и молод, вот в такие подразделения вроде этого понтонного батальона. Короткий курс молодого бойца и осваивают технику. Бойцы всё освоили, уже строили мост несколько раз через Свислочь, нарабатывали опыт. Три дня пролетели как один день, оставшись с начштаба наедине, завтра на рассвете уходим, я подозвал его к карте и сказал: - Смотри, официальном пойдём сюда, до Барановичей, потом Слуцк, Бобруйск и замкнём круг заглянув в Борисов. Там мы из зоны действия нашей авиации не выйдем. Будем крушить склады, запасы, гарнизоны. В общем, всё что наша разведка нащупала, воздушная и наземная. - Официальная? - тот самую суть ухватил. - Да, а пойдём вот сюда, - показал я на карте польский Люблин. - Сделаем полупетлю, и выйдя вот сюда, зайдём в Пинск, и дальше по старому плану. - Значит Польша? - Да, это политический удар будет, довольно громкое дело. - В Генштабе знают? - Нет, скажу импровизация. Будем на связи, как пересеку границу и пойду на Варшаву, сообщи в Генштаб, пусть с волну в газетах поднимут. Я буду фотоплёнку по нашим действиям самолётом в Минск отправлять, а вы уже в Москву чтобы в газетах печатались. Рейд громким будет. - Да они и сами узнают, как немцы вопить начнут. Может с новым планом связного отправить в Москву? - А вот это не стоит делать. От случайности зависеть не хочу, собьют его, попадут документы в руки противника. Оно нам надо? - Оно нам не надо. - Тогда доработаем план. У меня есть желание использовать единственную у нас бригаду ВДВ, что мы сформировали, транспортники у нас есть. Пусть готовы будут, в полной боевой. Дальше мы обговорили подробности, внесли десантуру в план, и всё на этом. - Ну всё, пожелай удачи, и прощаемся. На этом мы и простились. Машина ждала снаружи, как и охрана, и мы двинули в путь, нужно проехать сорок километров к месту сосредоточения корпуса. После этого утром и двинем. А план простой, двинуть через Барановичи на Кобрин и Брест, пройти через реку на ту сторону, пошуметь в двух городах, это Седльце и Люблин, и повернуть из Люблина обратно, посетить Пинск, и повернуть к Слуцку. Там по старому плану. Самое главное дорога до Кобрина расчищена, там шасть маневренных групп поработало, правда одна там же и погибла, но ничего, отомстим. Кто там поработал уже известно. СС был, полк французских добровольцев, только что прибыл из Франции, потому наши и не хотели попасть в плен к этим нелюдям. Свежие данные воздушной разведки есть, какие силы на пути стоят известны. Маневренные группы крупные силы не трогают, как и гарнизоны, а мелкие им на один зуб. А вот крупняк это для нас, для того и идём. Крушить. Ну и за час до рассвета, позавтракав, передовые подразделения двинули вперёд, и мы за ними, штаб корпуса шёл в центре, двигались по двум дорогам. По одной корпус слишком растянется и станет уязвим. Я работал в дороге, в штабном автобусе, сюда прямо на ходу стекалась вся информация, поэтому я вполне активно реагировал на разные ситуации. Да и авиацию использовал пока это было возможно. Работал я в штабе корпуса, мне подавали то что могло заинтересовать, и я отдавал приказы, реагируя на изменение обстановки. В этой операции командую я, отдавая приказы уже комкору. Тот ещё не имел такого опыта, как раз и набирался со своим штабом. Так что добили что уцелело и шли дальше. А разбили силы блокирования, тут пехотная дивизия была, с танковым батальоном, причём на наших танках, но с крестим, и усилены также артиллерией. Двенадцать часов, и дивизии не стало. Всё, дорога открыта, так и двинули дальше, а одна из стрелковых дивизий, что шла следом, подчистит то что осталось, окружив места боёв и выискивая уцелевших фрицев, после чего вернётся обратно на нашу территорию. Ночёвка прошла спокойно, утром проскочили Барановичи, немцев не было, ушли, знали, что мы приближаемся. А мы нагнали. По пути отхода, на двух разных дорогах, было две наших маневренных группы, что встали в засаде. Много техники и солдат набили. Да и перехватили польский карательный батальон, он тут действовал. За ним охотились с азартом, как опознали, каратели, пока полностью не уничтожили. Парни его к реке прижали и там добили, расстреливая плавающие головы в воде. В этой операции участвовали одна манёвренная группа и два батальона мотострелковой бригады и национальный стрелковый батальон. Сил более чем достаточно. Причём, пока поляков били, корпус вышел на засаду французов, те нас ждали, окопались, готовились. Даже мины перед окопами установили, воздушной наблюдатель на «У-2» видел, что там копались фигурки. Пока артиллеристы наши разворачивали орудия, и корректировщики давали первые цели, удобное место французы заняли, похоже весь полк у них тут, моторизованный, мой танковый полк с одной мотострелковой бригадой, это вторая, их всего две в корпусе, обошли и ударили избиваемых артиллеристами французов с тыла. Там же смяли и пушки лягушатников, у них тоже были четыре полевых батарей лёгких гаубиц. А орудия-то британские. Их грузовики могут буксировать, технику вот загрузили и включили в наш состав. Пока сапёры разминировали, а мы обедали, прилетали два транспортных самолёта, забрали раненых и убитых. Не так и много их у нас было, бой шёл в одни ворота, основные потери при зачистке окопов шли. Стоит помянуть о позиции французов, она действительно неплоха, слева речка, а справа болотце и заливной луг, дальше лес, чтобы обойти нужно лес огибать, километров двадцать. А обойти не получится, там новое болото. Я поступил проще, перекинул понтонный мост через речку, он тут не длинный, французы этого не видели, перегнав части на другой берег, те обошли эсэсовцев, их другой лес с той стороны скрывал, и новый мост у них за спинами. Так что увидеть противника с тыла те не ожидали никак. Пленных не было. Эти гады наших парней убили, вот и мы их. Зачистку тщательную провели чтобы выживших не сталось. Сапёры сняли мины, засыпали окопы и корпус двинул дальше. К вечеру подходя к Кобрину. А в штаб армии ушёл сигнал, завтра на рассвете сбросить воздушный десант, в три приёма, всю бригаду на Седльце. Не думаю, что у десантников будут проблемы. Немцы немало охранных частей из Польши под Минск кидало, один полк из Варшавы был, так что силы охраны тыла ослаблены, а город, и станцию, нужно захватить, и освободить лагерь с военнопленными. Там довольно крупный лагерь, где содержат командиров Красной Армии. С десантниками рота НКВД будет высажена, на них работа с освобождёнными. Ну и дожидаться нашего прихода, держа оборону. Приказ ушёл, его подтвердили, будут исполнять, а у нас Кобрин впереди, и нас там ждали, как мне разведка сообщила. Дома в крепости по-быстрому превращали. За счёт обороны города решили приостановить мой корпус, и даже если не разбить серьёзно потрепать и обескровить. Я даже ощутил исходящие от города эмоции облегчения и злости. Облегчение, что мои части обтекая город по бокам уходят дальше к Бресту и злость, что мы это делаем, не заглянув к ним на огонёк. Кобрин уже остался за спиной, блокирующие группы, что позволили нам обойти город и идти дальше, тоже снялись, и последовали за нами, когда наступило время ужина. Сигнал пришёл, повара сообщили, что всё готово, так что корпус встал. Это позволило пройти ко мне в штабной автобус шифровальщику. Взяв протянутый лист сообщения, я стал всё больше хмурясь читать сообщение. После чего сообщил Сумину, комкор присутствовал тут же, как и часть штабных командиров: - Истерички из Генштаба. Немцы сегодня двинули. Были у них резервы, но они их не трогали, видимо Гитлер запретил. Ударили из-под Гомеля и Белой Церкви. Идут по сходящимся курсам. - Хотят захлопнуть киевский выступ с войсками Юго-Западного фронта, - понятливо кивнул комкор. - Вполне ожидаемо. Вы про это ещё две недели назад говорили. - Да, и свои мысли отправили в Генштаб. Насколько мне известно, их приняли к сведенью, и действительно усилили оборону в тех местах, вторая линия окопов, резервы. Только всего этого мало было, не хватило. Приказ из Генштаба, ударить немцам с тыла и остановить наступление с севера. - Что делать будем? - Где мы, а где Гомель? Всяко не успеем, только истеричкам это не важно, главное зад прикрыть, а вину можно свалить на меня. Мол, не успел, и развал Юго-Западного фронта только вина командарма Сергеева. Ату его… Авдеев! - окликнул я старшего по связи в корпусе, и как майор заглянул в дверной проём, велел. - Пиши сообщение в Генштаб. «Выполнить приказ не могу, нахожусь у границы с Польшей, перехожу границу для удара по гарнизонам польских городов. В Минске нет достаточных подвижных сил для этого удара. Крайне рекомендую отвести войска Юго-Западного войска в тыл и избежать окружения, которое готовит противник. Счёт идёт на часы. Генерал Сергеев». Второе сообщение, в штаб моей армии. «Генералу Васильеву. Приказываю игнорировать приказы из Генштаба до особого распоряжения. Войскам минскую зону не покидать. Командарм Сергеев». Послание Генштабу зашифровать стандартным кодом, послание в штаб минской обороны - особым. Выполнять. - Не простят, - сказал Сумин. - Ну конечно не простят, - хмыкнул я. - Я не удивлюсь, что Юго-Западному фронту дадут сгинуть в котле, чтобы меня утопить. Мне уже неоднократно намекали, что у меня, выскочки, появилось множество влиятельных недоброжелателей. Особенно маршал Кулик. Та статья, где я довольно грубо высказался о его военных умениях, ударила по нему, и тот пышет местью. Да и другие генералы и маршалы не блещут, и какой-то бывший старший лейтенант, ставший вдруг генералом, для них как серпом по яйцам. Если бы у меня были поражения, я тоже отступал под ударом немцев, то есть, не отличался от них, проблем бы не было, но с каждой победой моих частей народ что ещё больше меня славит, а это генералы ненавидят. Зависть. Не все, но таких большинство. Василевский, что был у нас не так давно, нейтрал в этом противостоянии, он прямо сказал. Меня будут подставлять, советовал быть поосторожнее. Меня считают любимчиком товарищи Сталина, что конечно же не так. Когда товарищ Сталин генерала мне давал, то я поставил условие, и мы пришли к соглашению. Когда мы победим, а в победе я не сомневаюсь, то в первый же день капитуляции Германии, получаю отставку. Я прохожу службу пока идёт война, как она закончится, оставаться в армии я не желаю. Об этом мало кто знает, мы не распространялись о соглашении, но это факт. Что по удару лично по мне, то прежде чем ударить, нужно опустить мой авторитет в его глазах, и сейчас Главнокомандующему нашепчивают какой я плохой генерал, не выполняю приказы. Да всё что в голову взбредёт, и при любой ошибке, ударят. Я пока не знаю как, но они это сделают. Развал Юго-Западного фронта, готов даже поспорить, что если ему и отдадут приказ на отход, то он опоздает, и войска окажутся в котле, неплохое средство для удара по мне. Поэтому пойду я к соседям или нет, значения не имеет. А вот как мы проведём наш рейд по Польше, как раз имеет большое значение. Победителей у нас не судят. В это время нам сервировали стол официантки в белых передниках, а у штаба корпуса была столовая и её взяли с собой. Я имею в виду персонал, так что несколько бойцов из взвода обслуживания поставили стол у автобуса, лавки, девушки накрыли скатертью и сервировали стол. Поэтому помимо десятка командиров и других таких слушателей хватало. Я же не обращал на это внимания, да и даже хорошо, чем больше услышат мои выводы и те разойдутся, тем лучше. Мы устроились за столом, командиры штаба, что так же с нами заняли лавки, слушали внимательно, вот один майор из оперативного отдела и не выдержал: - Товарищ командарм, но это же… предательство? Дать уничтожить свои войска ради мести другому командующему? - О, человеческая подлость не знает конца. Возможно я преувеличиваю, увидим, что будет. Только я как-то не сомневаюсь в своих выводах. Через полчаса, когда мы уже поели, радисты сообщили, что сообщения ушли, подтверждение приёма обоих получены. Да, у нас вполне устойчивая связь как с Минском, так и с Москвой. Банально использовали как ретранслятор минский радиоузел. Мы же поев двинули дальше и уже ночью вышли к Бресту. Всего две засады, чтобы нас притормозить, одну снесли маневренные группы, что шли впереди, вторую уже передовые части корпуса. Примечательно, что в этой засаде были два зенитных орудия «ахт-ахт», и мы потеряли две «тридцатьчетвёрки» безвозвратно. Ещё одну обещали вскоре вернуть в строй. Ещё две наши группы шли по флангам. А серьёзная оборона у города. Мы биться в неё как бараны не стали, банально обошли, выставив заслон, и пока артиллеристы устраивали дуэль между собой и выбивали солдат в обороне города, ночью, при свете фар и осветительных ракет понтонное подразделение начало возводить мост в удобном месте. Берег с той стороны уже занят, у нас две роты плавающих танков, перебрались с бойцами в качестве десанта, и разбежавшись заняли оборону. Там же и корректировщики. У меня в корпусе два отдельных батальона тяжёлых миномётов. Это полковые орудия, по три роты в батальоне. В планах их развернуть в будущем в бригады, но пока такие подразделения. Опыт получают, недавно сформированы и это их первый поход и первые бои. Один батальон у Бреста, ведёт бой, там уже выбили немецкую артиллерию, у нас тупо стволов больше. Оба батальона «Т-28», их трёхдюймовки, участвовали в обстреле пригорода и обороны города, да и станции. Станцию разносили два дивизиона пушек «УСВ». Там был развёрнут штаб артиллеристов, они и работали по целям, командуя. Второй батальон тяжёлых миномётов тут у моста развернул позиции и готовится открыть огонь в случае надобности. А в Польше нас не ждали, наш рывок стал полной неожиданностью. Саму Польшу немцы называли Генерал-Губернаторство, и считали своей вторничной, куда может ступить грязная нога советского гражданина только в качестве раба или военнопленного. Ступор их длился недолго, но в том и загвоздка, они кидали к Минску всё что было под рукой, включая националистические батальоны и охранные полки, резервы не трогали особо, небольшие силы выделили и всё, сейчас они котёл вокруг Киева и организуют. Некому нас остановить было по сути. Мелкие части мы сносили, гарнизоны тоже. Станция Бреста меня не интересовала, обстреляли, вызвав обширные пожары и ладно. Вот так корпус перешёл на другую сторону по двум наплавным мостам, почти пол ночи переходили, и двигались дальше по трём дорогам, основой трассе и двум второстепенным. Поэтому, когда бригада десантировалась, транспортники над нами пролетели, мы были уже в тридцати километрах от города. Стоит отметить, что десантники особо с парашютами не прыгали, кроме двух рот. А как показала воздушная разведка, там дорога неплохая, транспортные самолёты сядут. Они и садились, выпуская из своего нутра бойцов, отцепляли с подвесок противотанковые пушки, батальонные миномёты, ящики со снарядами и минами выгружались, и припасы. Причём транспортники и по нашему корпусу работали, все транспортные самолёты. На Москву массовые вылеты пока перекатились, всего три борта продолжали рейсы. Заявок на вывозы хватало. Например, у переправы через Буг, был найден луг с твёрдым покрытием. Там заровняли все воронки и следы другие боёв, прошедших в первый день войны, и стали прибывать транспортники отдельной эскадрильи. Транспортный полк не был задействован, он готовился перекинуть бригаду ВДВ, грузилось всё что необходимо, и тот был в полной готовности к вылету. В основном со снарядами, мы их тратим. Топлива как раз нет, захватили в Барановичах цистерны. Железнодорожная ветка до Минска была целая, только часть путей разобраны. В Барановичи уже пригнали подвижные составы и там грабили, и вывозили всё со складов, что немцы бросили в панике, топливо тоже. Да и людей. Желающих хватало, все хлебнули немецкого порядка. Еврейские семьи разбежавшись из гетто, также эвакуировались. Пока у корпуса запасы есть. Пополним в Люблине. Если нет, транспортники подкинут. Ещё добавлю, что евреи начали приходить на призывные пункты. Я дал добро. Два стрелковых полка националистических было сформировано. Один с нами в рейд ушёл. Армейский автобат его перевозил. Это они гетто в Барановичах освобождали, уничтожив часть охраны, что не успела разбежаться. И польский националистический батальон также один из их батальонов бил. А потом сам полк там прошёлся, подчищая, выискивая выживших. Вот с французами те дел не имели, в тылу ожидали, пока дорога не освободится, осуществили боевое охранение у тыловых колонн. Машины по дороге шли в два ряда, иначе растянутся. Пока десантура брала Седльце, а мы шли к городу, я читал сообщения. С ударом по флангам немцами, те бросали дивизии в прорыв одну за другой. Клещи уже нависли угрожающе над Юго-Западным фронтом, но как и ожидалось, с отходом промедлили. Не успели. Мне уже жёстко приказывали, но и я отвечал, что нахожусь в Польше, приказ выполнить не могу. Тоже мне, нашли палочку-выручалочку. Командиры штаба тоже были и в недоумении. Где мы, а где образовывался котёл. Мы как бы очень далеко. А подвижные минские подразделения, что остались у города, находятся в стадии формирования, я все боеспособные забрал, чтобы те боевой опыт получили такого похода. Он уникальный. Оставшиеся подразделения как резерв у начальника штаба генерала Васильева. В походе не нужны, а отбить возможные атаки способны. Я только беспокоился как бы в Минск не прилетел кто имеющей более высокое звание чем Васильев, и давя чином, взяв что есть, не двинул в сторону Киева. Такое тоже может быть, что я и озвучил командованию корпуса. На что те только качали головой, что такое не может быть. Да ещё как может, какой только бред не устраивают советские командиры, чтобы задницу прикрыть. Поэтому я не удивился сообщению из штаба своей армии, полученное в восемь утра, о прибытии в Минск генерала Жукова. И не побоялся ведь на двуместном истребителе добраться. - Шифровальщика ко мне, - приказал я, прочитав сообщение. Корпус стоял, а время завтрака, точнее он уже закончился, первые подразделения выдвигались, когда я получил это сообщение. На данный момент веся бригада и рота НКВД уже были высажены и бои за Седльце уже подходили к концу, там не так и много сил было, а две роты, выброшенные с парашютами за городом, не дали им уйти. Стоит отметить, что по моей заявке ткацкая фабрика начала изготовление камуфляжной ткани, рисунок «Берёзка», а пошивочные мастерские шили армейские комбинезоны с капюшонами. Именно бригада ВДВ первой получила их. Нет, вру, первыми разведчики маневренных групп, но факт, что десантники имели свою отличительную форму, имел место быть. Также в каждом взводе хотя бы одно противотанковое ружьё было. Мы их у немцев в боях захватили порядочно, да ещё на складе в Минске были, вот и для десантников выделили при вооружении бригады. Хотя бы по одному ружью на взвод, поэтому те две роты что были сброшены, когда немцы начали отступать, выбили и бронированную технику из ружей. У них их шесть было. Лагерь военнопленных командиров освобождён, там сотрудники НКВД работают, и сотрудники из Особого отдела моей армии. Небольшой аэродром захвачен, сейчас бои за железнодорожную станцию шли. Там неожиданно оказался моторизованный батальон. Хорошо техника на платформах была. Штаб бригады постоянно на связи, помощи особо не просили, пока своими силами справлялись. Блокировали немцев у здания вокзала и у вагонов, там три состава на путях стояло, два вагона горело, постепенно сжимая колечко. А вообще корпус, пройдя через Буг, разбежался. Со штабом корпуса не так и много подразделений шло, в основном зенитчики и тылы. Охватили зону на пятьдесят километров слева и на пятьдесят справа, посещая все деревушки, сёла, хутора и городки. Разбившись на роты, и взвода. Такой работе особенно еврейский стрелковый полк рад был. Получив свой маршрут для действий, сразу умчались. Этими отрядами выбивались гарнизоны, разные армейские и полицейские подразделения, сжигались склады, с тем что нам не нужно. Тут по трассе основой автопоток шёл с грузами, тылы в общем. Если что интересное, то порожние грузовики, колонной, с охранением, выдвигались куда нужно. Там снабженцы корпуса работали, что в приоритете среди трофеев те знали. Это ещё не всё. Тут железнодорожная ветка шла от Бреста на Варшаву. Ещё за две недели до этого рейда я дал задание своему заму по ремонту, сделать машину для уничтожения железной дороги. Даже намёк дал. Мощный трактор и опускаемый крюк сзади, тот будет ломать шпалы, и рельсы сами будут гнутся. Что-то такое и у немцев было под конец войны, но они паровозы использовали. Те пять дней работали и выдали результат, пробная работа подтвердила, хороший аппарат. Этот трактор «Коммунар», двигался с нами на трейлере, иначе бы не поспел, скорость маленькая. Это я к чему, пока мы завтракали, тот нас нагнал, его пушечный броневик охранял и пыхтя ломая шпалы полз дальше. Железная дорога недалеко была от трассы, метрах в четырёхстах, хорошо видно. Вот так наблюдая через окно штабного автобуса как коптит дымом из выхлопной трубы «Коммунар», я услышал шум за спиной, обернулся к шифровальщику, что поднялся в салон и замер с блокнотом и карандашом в руках, и сообщил ему: - Шифрограмма в штаб минской обороны. Лично в руки товарищу Жукову. «Я, генерал Сергеев, запрещаю задействовать свои подразделения, стоявшие у Минска. В случае, если подразделения будут выведены и погибнут, то будет выдан приказ на ликвидацию генерала Жукова. Я за своих парней любому горло перегрызу». Моя подпись. Отправьте немедленно.