— Подумаем, нужно собраться всем и обмозговать, может, кто подаст дельную идею, — согласно кивнул каплей. В это время пискнула рация Василевского, что-то забормотав. Те три радиостанции, что я снял с британцев в "Мертвом мире, я отдал морпехам, им нужнее. Одна теперь находилась у комвзвода, другие у комодов. Рано утром Скворцов отправил шестерку морпехов на ближайшую высотку под командованием Рыжова, похоже на связь вышел как раз он. Рыжову я выдал свой суперсовременный бинокль, поразив им всех при демонстрации. Особенно тех шокировало, что им можно было читать газету на расстоянии трёх километров. Более того тот запоминал картину и если она мутная то очищал и стабилизировал изображение. Подводники по умолчанию были высококлассными специалистами, не отставал от них и Рыжов, он буквально интуитивно чувствовал, для чего нужна та или иная кнопка, освоив бинокль за полчаса. Мне, например, на это понадобилось почти два дня, причем я мог прочитать меню на английском, а Рыжов нет. Не обеднела Россия на таланты. — Повтори, — велел ему Василевский и включил громкий динамик. — Повторяю. На берегу наблюдаю скопление людей двигающихся к посту номер три. По примерным подсчетам их одиннадцать. Белые, в оборванных одеждах. Будут у поста ориентировочно через пару часов. — Когда вы говорили ураган был? — повернулся ко мне Скворцов. — Три дня назад стих… Потерпевшие кораблекрушение? — Потерпевшие кораблекрушение, — согласился каплей, потом он посмотрел на Василевского и велел. — Предупреди третий пост. — Есть. Наблюдательный пост под номером три у нас был на выходе из бухты. Они следили за морем, с приказом сообщать, если появятся корабль или корабли. — Бери пять краснофлотцев и узнай кто это такие, — приказал Василевскому Скворцов. — Привести сюда? — Там допроси, — отрицательно покачал головой Скворцов. — А лучше убери пост и пусть они пройдут мимо, но если повернут по берегу бухты к нам, тогда бери. Василевский довольно неплохо знал английский, так что с задачей должен был справиться, но надеемся что те все-таки пройду мимо, связываться нам с ними не хотелось и так с продовольствием проблемы. С тем, что было в запасе мне одному хватило бы больше чем на месяц, однако для более чем тридцати ртов, это все на пару дней. Поэтому Скворцов приказал не трогать запасы продовольствия, а обеспечивать себя всем самим. С помощью удочек мы всегда были с рыбой, для рыбалки отряжались специальные команды. Якут два дня назад подстрелил кабана, но его уже доели, сегодня он ушел с Рыжовым, надеясь еще что-нибудь добыть. Про фрукты и поминать не стоит, я то умеренно ел, а вот испытывающие проблему с витаминизированной пищей подводники ели за пятерых каждый, благо с фруктами проблем не было. Поправив бескозырку, Василевский вскочил и выкрикнул имена пятерых краснофлотцев, велев им готовиться к выходу. Дорога к косе, где находился пост, уже была протоптана, так что путь не занимал более чем полчаса. Кстати, эти бескозырки сохранились только у семерых, кто догадался при спасении спрятать их под бушлаты, и теперь они являлись предметов тихой зависти других подводников, не догадавшихся так поступить. Через пять минут шесть фигур увешанных оружием скрылось среди деревьев. Проводив моряков взглядом, я спросил у Скворцова: — На чем мы остановились? — На немецкой эскадре, что строит в Тронхейме, — напомнил тот и перевернулся на живот, подставив свою спину под палящие лучи солнца. — А ну да… и что тебе не нравиться? — Мне не нравиться, что немцы стоят спокойно, ладно выход из порта мы им блокировали, большие корабли не выйдут, а мелкие проскальзывают. Те же эсминцы да небольшие транспорты, но почему мы их не бомбим? Вон полгода назад мы работали как корректировщики. Четыре транспорта и две боевых корабля на дно отправили, да сколько еще припортовых построек разрушили, пока немцы не перевели свои корабли в этот Тронхейм. Так бомбардировка сразу прекратилась, хотя у нас вон два полка стоят без работы. Один бомбардировочный другой торпедоносцы. Я уже получил от каплейя сводку с фронтов, поэтому причина странного бездействия мне была понятна, вернее мое предположение было ближе к истине. — Андрей, скажи, где наши войска сейчас? — На подступах к Берлину, — удивленно ответил тот, и с явным удовольствием повторил. — Канарис уже пытался договориться о прекращении войны, союзники ведут переговоры. А мы продолжаем двигаться к Берлину… Я же уже говорил. — А теперь представь себе, что когда наши через пару месяцев возьмут Берлин и Германия капитулирует, как поведут себя командование германской эскадры в Норвегии? Кажется у них там два линкора? — Они могут капитулировать и сдаться без боя, — Скворцов задумчиво покатал мои слова на языке. — А мы получим больше десяти боевых кораблей не сильно поврежденными. И уйти они не могут, наши мины на выходе этого не дадут… А что, вполне может быть. Сидевший радом Макаров внимательно слушал нас. — Так это что получается, конец войны? — Союзникам этого не надо, мы слишком сильны, будут подталкивать другие страны к войне с нами или сами нападут. Та же Америка вполне может… Жарко, пойду искупаюсь. Встав, я отряхнулся от песка, надо было лечь на трофейный ковер с испанского брига, как это сделал каплей и направился к воде. Сделав несколько кругов вокруг сторожевика, отдающего запахом свежей краски, приведение во внешний порядок на нем закончилось, поэтому частично артиллеристы, которые с Краковским осваивали орудийную башню и зенитку, были отпущены на берег, да и сам лейтенант подтянул от берега лодку и перебрался на берег. По лесенке забравшись на катер, я подошел к радисту, тот сидел на пороге радиорубки в наушниках: — Есть что? — Минут пять назад Василевский дошел до поста и уточнял у Рыжова, где обнаруженные им неизвестные. Больше пока ничего не было, товарищ генерал-майор. — Если что кричи. — Хорошо, товарищ генерал-майор. Вернувшись, я передал новости о Василевском и, озабоченно поглядев на штабель ящиков, спросил: — Когда золото будем прятать? О моих приключениях всем офицерам было известно, в отредактированной версии, конечно, поэтому они были в курсе о золоте. Общим собранием офицеров было решено драгоценности с собой не брать, а спрятать их на острове, так как катер был прогружен. Мне повезло что я с таким грузом да еще взяв на борт подводников смог вернуться обратно. Нас могли просто захлестнуть волны. — Да, нужно будет этим заняться. Трофеи ваши с испанца мы тоже спрячем среди трофеев. — Не все, мне для подарков нужно будет часть оружия и брони. Хочу подарить товарищу Сталину нагрудник, шлем и ружье с двумя пистолетами. — А саблю? — спросил Макаров. Сам он был из казаков, поэтому, когда осматривал холодное оружие только восхищенно ахал, причем так, что я был вынужден подарить ему одну саблю. Правда я это сделал не без удовольствия. Скворцов обошелся морским кортиком в красивых ножнах на серебряных креплениях. — Ну да. И саблю тоже. — Вечером найдем хорошее место, а завтра вырыв яму, все спрячем и замаскируем. Вчера мы со Скворцовым говорили насчет этого мира, я сразу сказал, что такой удобный мир да с еще морским порталом никто бросать не будет. Вон, туже Кубу можно использовать как базу, если тут кто и есть выгоним. Поэтому можно спокойно оставлять тут сокровища, мы сюда еще вернемся. Неизвестные в количестве двадцати трех человек, включая двух женщин, не засекли наше присутствие. Василевский, который смог к ним подползти уловил по разговору, что они англичане. Переночевав, у входа в бухту те переправились на другой берег с помощью подручных средств и вскоре скрылись. Как потом доложил главстаршина, по разговору было понятно, что в двух дня пути дальше по берегу должен быть французское поселение. После этого мы качественно организовав службу наблюдения и охранения из взвода моряков и начали приготавливать катер к выходу и тяжелому походу. На второй день после появления неизвестных, наконец, очнулся радист. С тех пор его часто можно было увидеть сидящим на палубе катера с белой повязкой на голове дышащим свежим воздухом. Мы с ним как-то поговорили, парень был родом из Мурманска моего мира, вполне веселый и интересный рассказчик. Но как бы то ни было, через две недели мы были готовы к отплытию. Простуженные вылечились, тепло и свежий воздух с хорошим питанием помогли, всех мои кур истребили на бульон, да и раненым стало лучше, хотя нормальными бойцами они еще не скоро станут. Уходить решили все, никого не оставляя в этом мире. Это было хоть и трудно, катер не резиновый, но придётся выдержать. Проблема была только со мной. Если у подводников были теплые одежды, то у меня этого не было, только мой камуфляж с берцами, но Скворцов меня успокоил, сказав, что все время пути я все равно проведу в кубрике. А там народу будет много, согреют телами и одеялами. Не дадут замерзнуть Тем более некоторые решили отдать мне свои ватники. В общем, расслабленная нега после случайного спасения для подводников закончилась и мы, загрузив на борт воду и накопленные запасы пищи, копченую рыбу и мясо, наконец, вышли из бухты приютившей нас. До самого портала я стоял у артиллерийской башни рядом с Краковским и одним из сигнальщиков. — Вижу портал, — сообщил им, указав, куда надо двигаться. Краковский передал курс и мы повернули к порталу. Что нужно было делать, мы расписали до минуты, поэтому все кто был наверху, знали свои обязанности. Когда мы к нему подошли, (как же удобно что в рубке рулевой) я активировал портал и сигнальщик просунувшись по пояс, быстро огляделся, после чего вернулся. — Никого, — сообщил он. Портал закрылся и мы обойдя зашли на него с другой стороны, после чего повторили ту же процедуру. — И тут никого, — исследовав соседний мир, сообщил рыжий сигнальщик. Кстати, рыжих в экипаже Скворцова было аж восемь человек. Закрыв портал, мы отошли чуть в сторону, после этого последовала команда начать одевать утепленные вещи. Даже мне выдали ватник, штаны и унты, их владелец имевший ту же комплекцию что и я находился внизу, под палубой. Кстати раненые находились в моторном отсеке, он считался самым тёплым, там можно было погреться от горячих двигателей. Закончив, мы начали потеть. Поэтому решили не тянуть. Процедура была отработана в учебе несколько раз, поэтому моряки встав в шеренгу под вечерним солнцем которое уже садилось, взялись за руки. Первым был я. Вытянув руку я говорил куда направить катер чтобы войти точно в портал и когда это произошло, то остальные моряки были использованы как ключи, включая последнего на корме, который и закрыл портал Как только сторожевик оказался в нашем родном, но холодном мире, мы большей частью поспешили под палубу, стараясь не промокнуть от брызг окутывающих палубу и рубку. Наверху остались только четверо. Скворцов с рулевым в нижней рубке управления, да два сигнальщика. Они должны были сменяться каждые два часа. Их пост был на носу. Сторожевик качало то с носа на корму, то с боку на бок так, что хотелось выблевать все до кишок, даже мне приходилось силой воли успокаивать взбунтовавшийся желудок. Через пять часов этих мучения, когда в очередной раз врезались в волну, отчего катер содрогнулся, прозвучал сигнал внутренней связи. Сидевший рядом Макаров снял трубку и выслушал сообщение из рубки. Положив трубку обратно на крепления, он выкрикнул пять фамилий, сообщив: — Оледенение ребята. Поучайте ломы и лопаты и сбивайте. У вас полчаса, потом смена. Не забудьте привязаться чтобы не смыло, веревки у входа. После того как старлей назначил старшего, вся пятерка вышла наружу, а очередная пятерка начал готовиться к работе. Первая пятерка не вернулась, когда ушла следующая, как я понял, они направились отогреваться в моторный отсек. Выпустив облако пара, я покрепче укутался в ватник, подняв воротник. — Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? — спросил сидевший рядом молоденький морячок, из артиллеристов Краковского как я помнил. — Говори. — Сколько нам еще идти? — Часа четыре и мы на базе. Быстро идем, на нашей "малютке" два дня бы топали. В эфир мы не выходили, чтобы немцы нас не запеленговали. Как сообщил Скворцов, у противника хорошо налажена эта служба. Ждать пришлось долго, наверх ушла третья пятерка и вернулись другие две, они успели подсушиться в моторном отсеке, когда, наконец, снаружи послышался ревун. Как только загудела трубка, Макаров немедленно сорвал ее с креплений, прислушавшись: — Внимание, выходим и строимся на палубе. Мы в акватории базы. Все свободные от вахты матросы поспешили наверх, я тоже направился следом, только зашел в рубку к Скворцову. — Тяжело было?