— Пару раз стучались, чтобы снизили скорость, а так вроде нормально. — Хорошо. До вечера у нас режим радиомолчания. — Лады. За онами стелились мёртвые поля, со старой пожухлой травой. На дороге изредка встречались остовы ржавых машин. Пару раз даже комбайны были. До вечера мы успели проехать километров восемьдесят, треть пути до аэродрома подскока, когда внезапно машина капитана, ехавшая впереди, встала. — Что там? — спросил я у Вольных. Через секунду сквозь шум помех донеслось: — Армейский "Урал" на удивление приличного вида стоит, рядом какое-то тряпье. — Убитые? — Похоже да. Машина на вид целая, не думаю, что напавшие ушли. — Место для засады неплохое, — согласился я. — А если это не убитые, а подсадные? — Я тоже об этом подумал. Мы в пятистах метрах, на пределе для прицельно стрельбы. Думаю послать разведчика, мы его прикроем. — Андрей, может, просто объедем? Что-то мне не нравиться эта ситуация, предчувствия плохие. — У нас горючего километров на двадцать осталось, не на что объезжать, а тут есть шанс, что можно раздобыть топливо… Хотя предчувствия это серьезно. Все равно скоро машины бросать… Согласен, разворачиваемся! Видимо тот, кто устраивал засаду, поняли, что мы решили свалить, потому что начали действовать. Как только в лобовом стеле появилась не предназначенное конструкцией дырочка я сполз с сиденья и крикнул Антошину: — Валим отсюда! Однако было поздно, дорогу назад нам перерезали бронетранспортером, давшим пару очередей. Где он прятался было не совсем понятно, однако чуть позже я рассмотрел самый настоящий капонир с отброшенной в сторону самодельной маскировочной сетью. Выскочив из машины, я с колена дал две короткие очереди в сторону мелькавших на холме фигур и подбежал к заднему борту заглохшего "уазика", с другого борта прицельно бил Антошин прикрывая эвакуацию раненого. — Не напряжение бьют, живыми взять хотят! — крикнул от замершего рядом дымившего мотором "Ваза", Вольных. Мы находились практически в открытом поле на старой дороге, машина Вольных боком сползала в кювет, изрядно дымя мотором, там уже укрылись летчики и техники, а мы вот застыли на дороге, прикрывая врача и летчика-лейтенанта которые доставали из кузова носилки. Со стороны мы были в зоне прямого выстрела, но пули свистели рядом прижимая нас к разбитому асфальту, однако попаданий не было. Капитан был прав, нас хотели взять живыми. — Отходим к постройкам! — крикнул Вольных. Чтобы не стать крупной целью наши разбившись на одиночки стали через старую заросшую пашню перебежками двигаться в сторону посадки с мёртвыми деревьями за которой были видны какие-то строения. Скатившись в кювет, я снял, наконец, с пояса противогаз и натянул его, мало ли что. Видимо напавшие поняли, что мы сможем идти, и один за другим упали один из вертолётчиков и техников, зажимая раны на ногах. Нападавшие продолжали стрелять не на поражение. Остальные, подхватив их, вернулись в кювет. Попытка прорваться не увенчалась успехом. Мы находились в кювете, где противник не мог нас достать из-за складок местности, если только гранатами, а мы не могли найти более надежное укрытие. — Что делать будем? — спросил у меня Вольных, поглядев, как врач перевязывает новых раненых. — Попробуй докричаться по рации до наших, мало ли что. Если не получиться, то остаётся только одно. Переговоры. Не зря же они на поражение не стреляют, хотя вояки опытные. Ты заметил, как они двигаются? — Заметил, — скривился капитан. Однако быстро достал рацию из кармашка и стал вызывать аэродром подскока. Судя по карте до нее километров сто восемьдесят, а переносная рация брала максимум на пятнадцать-двадцать, но вдруг поиски идут и где-то недалеко вертолет? Жаль что у нас "Северка" нет, только "Кенвуды", с ним бы точно докричались. Пару секунд и капитан расстроенно убирает рацию в кармашек. — Глушат. Проверив я убедился, что Вольных прав. Во время отступления и боя мы перекрикивались без раций, не обращая внимания на ровный шум из динамиков, расстояние было небольшим между машин, поэтому сразу не заметили, что нас глушат. Не до того было. — Профи, — сплюнул я. — Что делать будем? — повторил капитан, как-то сразу и незаметно передав мне командование. — Договариваться. Другого выхода нет. — У меня приказ. Вы не должны попасть в руки противнику. — В курсе. Но ведь противник не знает кто я, сделаю вид что достаточно высокопоставленная личность, имеющая возможности вести переговоры. Давай прекращай стрельбу и пусть кто-нибудь из наших выйдет, крикнет, что мы готовы к переговорам. Капитан быстро скомандовал на прекращение ответного огня. Противник не сразу заметил, что стрельба по ним не ведётся, но вот спустя полминуты издалека донеслись трели свистков, после этого наступила тишина. — Слышал? — спросил я Вольных. — Да. Похоже, это армейцы. Банды свистками не пользуются, — согласился капитан. На несколько минут вокруг разлилась полная тишина. Только где-то метров в ста едва слышно урчал мотором бронетранспортер. — Давай, — кивнул я. Сидевший рядом на корточках Антошин, встал и, подняв над головой автомат, покачал им. Если там действительно армейцы, то они поймут, что их приглашают к переговорам. В течение пары минут длилось молчание, нарушаемое только стонами раненого летчика, которому врач на простреленную ногу накладывал шину и бинты. — Жестко работают, — посмотрев на него, сказал я. — У них приказ нас остановить и они его выполняют. — Пули около меня не игрушечные летали, почему по кабине моей машины стреляли? — Не знаю. — Есть! — воскликнул Егоров, на секунду выглянув из оврага, чтобы осмотреться. — Что?! — одновременно спросили мы с Вольных. — Идет один, в защите и без оружия. — Я пойду, — тут же откликнулся Вольных, снимая разгрузку и отдавая Антошину автомат. — Ты знаешь что говорить? — спросил я. — Сперва узнаю, что им надо, доложу вам, а там видно будет. — Правильно. Так и действуй. Как только остался в одном новеньком ОЗК, капитан встал и легко взбежав на дорогу, обошел наш разбитый пулями "уазик" и направился к переговорщику. Мне, конечно, не давали посмотреть на эту встречу. Два из четырех телохранителей внимательно отслеживали мои движения чтобы сдернуть вниз, поэтому Антошин выглядывая прикрывал капитана заодно комментировал нам что видит: — Сошлись… Я тут же засек по секундомеру время встречи. — … разговаривают. Спокойно, руками на размахивают… Переговорщик показывает куда-то в ту сторону, в которую мы ехали. Капитан кивает… Все еще общаются… Все, капитан обратно идет. — Три минуты сорок две секунды, — задумчиво пробормотал я. — Долго общались. — Подходит. В это время к нам в канаву скатился Вольных. — Докладывай! — меня просто съедало любопытство прав я был или нет. Армейцы это или банда. Самое забавное что никакой тревоги я не испытывал, нет о раненых конечно думал, но был уверен что мы выкрутимся. — Значит история такова. Вставился со мной капитан Романов. О нем и его людях можно сказать так. Это выжившие военные из Шестой мотострелковой дивизии. У них ППД километров в тридцати отсюда. — Это он тебе рассказал? — Ну да, я тоже удивился, но вы послушайте дальше, товарищ комдив. В общем, они на грани вымирания, просят забрать их к себе. — Просят? — удивился я. — Именно просят. — Меня чуть не убило, две пули через лобовое прошли — чудом никого наших в кузове не задело. — Мы были на машинах банды. Они не сразу разобрались, что машины трофейные. Когда наши переговоры перехватили, там уже врубили глушилку и работали не на поражение. — Ладно, принимается. Что там дальше? — Я поспрашивал осторожно. В общем, по континенту разнесся слух что появились "собиратели" из новичков. Одна из банд уничтожила патруль и когда снимала с тел одежду, обнаружила, что убитые были загорелыми. Причем не в солярии, а под солнцем. К тому же все установки солярия использовались только для детей, для взрослых уже не хватало. Тут летом тоже солнце бывает, тучи начали расходиться. Но такой загар трудно заработать в защите, вот и прошел слух, что есть место, где солнце светит постоянно, и нет радиации. — Ясно, майор на базе говорил, что один из наших поисковых отрядов пропал. Видимо это они и есть, — задумался я, но тут же встряхнулся. — А что за "собиратели"? — Не знаю, не спросил. Может, кто, что, ценное собирает? — Это все?