– Ну, за будущее, – поднял я стакан, и мы, стукнувшись, выпили, после чего закусили и стали общаться. Тем хватало. От «снесём ли мы американцев» до «нужны ли стринги девушкам». До полуночи просидели, но даже маму не разбудили, когда стали песни втроем петь, она уже давно уснула – я навесил на дверь спальни амулет тишины, и она нас просто не слышала. * * * – А потом что было? – придерживая больную голову, я рылся в своих запасах амулетов, пытаясь найти специализированный «Антипохмелин», чтобы убрать все симптомы острой алкогольной интоксикации. Батя сидел тут же в салоне лимузина и выглядел не лучше. Да уж, дали мы за эти двое суток. Были мы тут вдвоём, помощник президента ещё на начальных этапах нашего веселья отпочковался и в основных проказах не участвовал. А описывал наши приключения лично министр обороны России, который нас от аэропорта и вёз домой на лимузине. Мы в Москве были и ехали к бате домой, я решил у него заночевать, снаружи вечер был. – …потом на развалинах Белого дома… – Только не говорите, что мы и его развалили, – поморщился я. – Вы, а кто ещё? Кто там орал в эфире за штурвалом своего самолета, что в лёгкую посадит его на клумбы в парке Белого дома? И кто на спор посадил? Если бы не ваша магическая защита, увешанная на обоих, сгорели бы вместе самолётом и левым крылом резиденции. – Точно, что-то такое припоминаю, – оживился я. – На ящик коньяка спорили. Батя, ты продул, я же посадил самолёт. Он тогда проигрыш у президента занял из его погребков… но мы уже вроде всё выпили. К нам тогда ещё президентская охрана присоединилась. Ещё до того, как весь Белый дом сгорел. – О, я это тоже помню, только вроде присоединялись они не сказать что добровольно, да и вливали мы в них спиртное силой, – потирая пальцами лоб, пробормотал батя. – Пусть свои сраные виски сами жрут, уроды, – окрысился я и, поморщившись от ударившей по мозгам боли, повернулся к министру: – Ладно, был дом, что там дальше? А то я в самолёте только очнулся, когда нас бортом МЧС обратно вывозили. – А потом после экзекуции, которую президент США с трудом пережил, пороть его собственным ремнём – это слишком… – Гы, а у него трусы в цвета флага были, – вспомнил я. – И вообще это была не моя идея, но я с охоткой присоединился. О, и дочка у него ничего, я на три часа уединился, пять заходов сделал… ну, или три. Если бы не пожар, продолжили бы, вполне сочная девка. – Да, пока полковник отгонял из пулемётов охрану и гвардию, ту, что вы потом споили вусмерть, ты развлекался с президентской дочкой. – Да она не против была, всё на добровольных началах. – Да я не об этом. Среди многочисленных жалоб нот и претензий как раз по этому поводу ничего нет, я о другом. Вы куда статую Свободы дели? – Чего?! – синхронно вытаращились мы на министра. – Чегой-то я такого не припомню, – пробормотал я. – С учётом того что к тому моменту вы и стоять не могли, не удивительно, что память вам отказывает. Ты, Артур, вдруг стал рассказывать, как в другом мире с американцами развлекался. Статую Свободы взорвал и обстрелял Фондовую биржу. – Вроде другое здание было, – припомнил я и тут же с большим интересом спросил: – А дальше что было? – Ты предложил повторить всё это в нашем мире. Более того, тебя не только полковник поддержал, но и некоторые ваши собутыльники из местных, из охраны президента, бойцов нацгвардии и морских пехотинцев. Все настолько пьяны были, что не понимали, что делали. Ты в охапку свою новую подружку, полковник ваших собутыльников, и вы на вертолётах – до сих пор пытаются выяснить, откуда эти «Ирокезы» взялись, хотя по всем документам они давно утилизированы – вылетели в сторону Нью-Йорка. Долетели только до окраины города, где совершили почти аварийную посадку, там бросили вертолёты, их сейчас изучают, на машинах поехали в сторону Манхэттена. Пока ехали, по городу начались пожары, и они странным образом совпадают с вашим маршрутом. Три высотки дотла сгорели, дымят ещё. Хорошо, погибших почти не было, офисные здания. А так как вы прибыли ночью, то паника с вашим прибытием поднялась не сразу, а утром – статуи Свободы нет, даже пьедестала, один остров остался. Мы с батей переглянулись и синхронно пожали плечами, вот это мы действительно не помнили, хотя где эта статуя, я, кажется, догадывался. Нужно посмотреть в Схроне, что ещё потерял кроме вертолётов и что приобрёл. Наши переглядывания министр заметил и лишь вздохнул. – Американцы ответили так: или мы возвращаем статую на место, или война. Дали неделю на размышление. Ядерная держава, мать её. Понятно, что с космической группировкой они нам не соперники, но потери будут, и неслабые. Они даже согласны закрыть глаза на нападение на Белый дом, только чтобы мы их национальный символ вернули и чтобы больше вы двое на территории Штатов не появлялись. Президент сам выходил на связь, с нашим тет-а-тет общался, и они пришли к таким договорённостям. – Да ладно, верну я им эту статую, пусть заглохнут только и не ноют… О, нашёл, – вытащил я из сумки руку с зажатым в пальцах амулетом апохмелина. Приведя себя в порядок, использовал также и на полковнике, так что мы с облегчением откинулись на спинки сидений и стали тянуть безалкогольный сок из бара лимузина – сушняк мучил. – Ладно, если вернёшь, значит, основная проблема решена. Тут вопрос… – Кстати, а как нас взяли, большие разрушения были? – деловито задал я интересующий меня вопрос. – Как раз нет, спали как сурки в подвале самого крупного винного магазина Манхэттена, по-тихому вызвали нашего посла с его людьми, сами боялись подойти, ну а те на борт самолёта МЧС и сюда. Я вернусь к другому вопросу. Что с вашими собутыльниками делать, с которыми вы так в Америке погуляли? – А они что с нами? – удивился я. – Так вы же очнулись, когда вас транспортировали из магазина, и очень показательно убедили посла, что своих вы не бросаете, всех погрузили на борт. Они в автобусах за нами едут. – Ох ей, – мы переглянулись с батей. – Не-е, такого счастья нам не надо. Отдаритесь подарками, там ящик водки, шапку-ушанку, балалайку в конце концов, и давайте их обратно. – На родине их ждёт смертная казнь. Это вас они боятся. После того как вы вдвоём покуролесили у Белого дома, отбив шесть штурмов, и кидались их же танками и сворачивали им стволы в узлы, как-то забздели они с вами связываться. Убить вас было нереально, уже раз десять пробовали, едва до водородной бомбы не дошло с отчаянья, а вы всегда на подобное отвечали втройне. Полштата как языком слизнуло. Вот и решили по-тихому от вас избавиться. Мы на этом деле серьёзные политические подвижки получили и рычаги давления. Стоит только намекнуть, что вы хотите вернуться… А вот на этих бедолагах отыграются. – И это всё за сутки? – За два с половиной дня. – Я же говорил, не нужно было портвейн и ликёр с абсентом мешать, – проворчал я бате, и тут у меня стрельнуло: – Два с повинной дня?! Блин, через четыре часа канал сработает, а у меня столько дел! Всё, давай, выпускай нас, нам в Казань срочно надо, за мамой. Дела у нас. – Подожди, а как же вечерняя встреча с президентом? У вас назначено, да и что с американцами делать? – Насчёт статуи время тяните. Вернемся, отдам. По тем алкашам. Пусть протрезвеют, введите их в курс дела и сообщите, что раз из-за меня они попали в такую ситуацию, то я дам им по миллиону долларов наличными и отправлю в разные страны по желанию. Дальше сами. Думаю, будут довольны. – Думаю тоже. А встреча с президентом? – Придётся отложить. Вернёмся мы дней через пять. – Хорошо. Нас действительно высадили на одной из улочек и уехали, а мы, осмотрев себя, засмеялись. Не знаю, где наша одежда, но мы оба были облачены в трофейную форму американской армии, с разгрузками и карабинами, увешанными разными приблудами. – Да-а, – почесав шею, протянул я. – Повеселились. Но я хоть своим появлением Солнцева переплюнул. Такая реклама была, все знают, кто я и откуда. Такое интервью журналистам на фоне горевшего Белого дома дал, ой-е. Что там какая-то ядерная бомба, взорванная в столице одной из стран, у меня покруче будет. – Слушай, а почему мы вообще так дали? Что-то не думал, что к такому эффекту приведёт, – задал, на мой взгляд, провокационный вопрос батя, хотя, возможно, он просто озвучил ту мысль, что витала в его голове. Я же решил отвечать честно, не видя особой нужды скрывать этого: – Да я один хитрый амулет использовал, испытать решил, раз такая возможность появилась, он усиливал эффект принятия алкоголя и последствий в три раза. Но я, честно говоря, на такой эффект не рассчитывал. Иначе американцев как нации давно бы не было, наши после первых ста граммов там всё бы давно разнесли. А может, запустим эти амулеты в серию? Хотя да. Землю это не спасёт. – Да-а-а, страшное оружие. – Американцы оценили… Надо будет ещё поработать, чтобы похмелья потом не было. – Это ты о чём? – Да про амулет. Он, скотина, и похмелье в три раза усилил, иначе бы я не согласился статую вернуть. На слабости меня министр поймал. – Это да, тут доработка требуется, а вообще стоящая вещь. – Так а я о чём… Ладно, поехали, а то мы своим видом нездоровое внимание привлекаем. – И поесть надо, а то желудок, чую, пуст, похоже, мы эти два дня и не ели ничего, только пили. – Ага, у меня те же симптомы. Вызвав из Схрона внедорожник, на свидетелей я уже особо внимания не обращал, мы покатили к дому бати. В его квартирке по очереди приняли душ – как хорошо стало! – переоделись, ну и я успел неплохой ужин сварганить из тех блюд, которыми в прошлых мирах запасся. После этого мы во дворе, уже темнеть начало, сели в вызванный мной скоростной глайдер и полетели в Казань. По времени успевали. Полковник с интересом изучил технику, повертевшись во втором и последнем кресле – пассажирском, и уточнил: – Тоже космическая техника? – Да, почти тот уровень атмосферных аппаратов, что дал России Михаил. Управляется через эту клипсу у меня на мочке уха. Классная штука. Кстати, мы уже прилетели. – Восемь минут, – посмотрев на часы, пробормотал полковник. – Неплохо. – Вот и мне нравится. Но я стараюсь в подобных мирах особо такую технику не светить. Однако у нас можно, благодаря Солнцеву. Маме я позвонил ещё на подлёте, так что когда мы совершили посадку во дворе, она уже ждала. Там я сменил аппарат на более просторный, и мы на максимальной скорости полетели к месту открытия канала. Он в Молдавии находился. Добрались нормально, на бреющем, там я всё убрал в Схрон, остались только мама и полковник. Им сказал можно не раздеваться, пусть не стесняются, а одежду не жаль. Когда канал сработал, я это увидел в свои очки, пропустил первым сначала батю, потом маму и следом шагнул сам. Тут светило солнце и был яркий летний день, в отличие от родного мира, который мы покинули глубокой ночью. Чтобы не терять время, я уже всё подготовил, достал три комплекта военной формы – российская цифра. Всем по размеру, успел окинуть взглядом обнажённые фигуры – маломерки, для салаг. Всем нам теперь снова по четырнадцать. Хм, а мама у меня ничего. Косу она к пенсии отрезала, вот и сейчас у неё была короткая стрижка вроде каре, но волосы пышные, красивые, переливались на свету, ей очень шло. С обувью чуть не возникла проблема, но к счастью, самый малый размер берцев ей подошёл. Когда мы оделись и вооружились, даже у мамы на боку была кобура с макаровым, так, на всякий случай, хотя пользоваться оружием та и не умела, осмотрелись. Мы с полковником имели новейшие «калаши» с серьёзным калибром, а не пять, сорок пять, да ещё с подствольниками. Разгрузки набиты магазинами, в рюкзаках-однодневках пайки и боезапас. В общем, нормально так экипировались. Поправив кепи на голове, я, наконец, осмотрелся нормально, а то ранее только быстрый осмотр был, и сказал: – Мы точно где-то на юге. Для двух моих спутников это были слова на ветер, те всё ещё пребывали в эйфории от обновления тела. Ещё бы, подростковые гормоны ударили, попробуй с ними совладать. Мне пришлось тормошить обоих, чтобы оделись. Они этим поначалу увлеклись, так что одежда была подтянута по фигурам, а теперь снова изучали и впитывали свою новую молодость. Вон, полковник от избытка чувств сделал колесо и сальто назад. Поступил я просто: вытоптал в густой зелёной траве, что нам была до середины бедра, свободное место, сел сам и усадил спутников, поставил примус и, разведя огонь, стал ожидать, пока вскипятится вода в чайнике. Эти молодые не усидели, отошли в сторону и активно делились новые чувствами, всё-таки постепенно стали брать под контроль эмоции. Помню, у меня нечто схожее было, но послабее. Я сидел с вариатором и высчитывал время этого мира. Так и есть, я его не знал, для меня главное было ближайшее время канала в тот мир, из которого мы по-быстрому сможем вернуться, и после долгих расчётов прибор показал этот путь. Но времени высчитывать, в какой мир мы попадём, я не успел, дела были. Решил, что если опасно, переждём на орбите, спустимся и вернёмся в свой мир. Но все те яркие краски зелени, полевых цветов и природы ясно доказывали нам, что время не позднее. Может, и дохристовое, а может, и после. Следов жизнедеятельности людей нами пока замечено не было. А так вокруг поля, вдали что-то вроде рощи, в стороне, кажется, серебрилась речка, с третьей стороны холмы, с четвёртой поля, насколько хватало глаз. – Полковник, если вам делать нечего, научите лучше мою маму стрелять из пистолета, лучше сейчас, чем позже. Я ещё не знаю, в каком году мы оказались. Может, тут саблезубые тигры водятся? – Я тебе и сам скажу, что время не позднее, – ответил тот и указал рукой в сторону реки. Да я уже и сам увидел дым из трубы старинного, даже ещё парусного речного парохода, что огибал широкую косу. Полковник, отцепив от разгрузки монокуляр, стал с интересом его изучать, я же использовал цифровой бинокль и видел куда больше. – Девятнадцатый век, похоже. Судно ещё сырое совсем. В смысле постройки и использования паровой машины. Да и одежда у пассажиров, что по палубе прогуливаются, на это намекает. Военных много. Насмотревшись на аборигенов, я передал бинокль маме, что разве не подпрыгивала от нетерпения рядом, и продолжил расчёты, пока мои напарники обсуждали, что видят. По их словам, а маме можно верить, время от тысяча восемьсот пятидесятого до тысяча восемьсот шестьдесят пятого года. Она кроме иностранных языков ещё и историю преподавала, тему знает. Потом будет другая мода. Подумав, я достал из Схрона «Хамви», и мои любопытные соратники, забравшись в его кузов, уже с высоты наблюдали за речным судном, что, наконец, обошло косу. При этом они вслух комментировали увиденное. – Всё, рассчитал. Мы находимся около современного Ростова-на-Дону. А это Дон соответственно. Город не так далеко, километров тридцать. Сейчас конец весны, восемнадцатое мая тысяча восемьсот пятьдесят пятого года. – Пятьдесят пятый? – нахмурился, оторвавшись от монокуляра, полковник. – Тебе это ничего не напоминает? – Крымская война, – согласился я. – Ты помнишь сроки её окончания, а то у меня эта информация стёрлась из памяти? Помнится, в училище прогулял эти уроки с одной гарной дивчиной с Украины. А то, что в школе давали, совсем не сохранилось, сколько времени прошло.