Подумав, я чуть улыбнулся и, достав из Схрона изящную трость, изредка опираясь на нее, двинул дальше. Была ещё мысль достать монокль и вставить его в глаз, но это уже был перебор, не в моём возрасте с ним ходить. Мал ещё, весь антураж испортит, и я буду скорее комично смотреться. Перебарщивать не надо. – Эй, парень, помоги! – окликнули меня заметно напряжённым голосом. Обернувшись, я рассмотрел за углом дома, который почти прошёл, как здоровый мужик в одежде рабочего, но такой же худой, как и остальные, ломиком пытается поднять плиту, из-под которой были видны детские ножки. Ему помогали три женщины разного возраста. Не думая, я сразу побежал к ним, на ходу убрав трость обратно. Отодвинул мужика и руками поднял край плиты, что позволило женщинам почти сразу вытащить пропылённую окровавленную девочку лет восьми. Та, как ни странно, несмотря на страшные раны, была ещё жива. На грани держалась. – Отойдите, – велел я женщинам и, не обращая внимания на мужика, что смотрел на меня круглыми от удивления глазами, присел у девочки на корточки, доставая амулет среднего исцеления. Сам мужик недолго рядом простоял, в стороне раздались новые крики о помощи, и тот, прихватив лом, побежал в ту сторону, забрав двух женщин. Одна осталась со мной. Как я понял, она не была родственницей ребёнка, но знала её, наверное, тоже в этом доме жила. Заслонившись так, чтобы та не видела работу амулета, а увидела только результат, я провёл все процедуры, и девочка очнулась. Вот и всё, кости на местах, срослись, было сильное истощение, но я его частично снял. Надорвав плёнку пайка, дал куснуть его девочке, остальное отдал её соседке, описав нормы рациона, чтобы тоже лишку не хватила. Дальше было идти труднее, я почти до самой ночи то помогал разбирать завалы, то вот так, если везло, стараясь делать это незаметно, оживлял находящихся при смерти ленинградцев. Много – мало, но двенадцать человек, из них восемь детей, вылечил. – Это точно он? – услышал я со стороны. Мы разбирали очередной завал. Обернувшись, я увидел, как в мою сторону идут два милиционера, и рядом с ними семенит один из тех мальчишек, которых я встретил первыми в этом мире. – Гражданин, документы, – обратился ко мне тот, что был с кубарями лейтенанта на слегка пыльной шинели. – Нет, – улыбнулся я. Сам я на данный момент мало чем отличался от всех тех людей, что находились вокруг, так что повернул один из амулетов, и от меня облачком отлетела пыль и грязь, и я снова стал чистеньким, как с плаката. Даже по лицу прошлось мягкими касаниями ветерка и очистило его. Лейтенант закашлялся, пару раз махнув рукой перед собой, прогоняя пыль – с меня её много слетело, и строго сказал: – Вам придётся проехать с нами для разбирательства. – А я вам что-то должен? В долг не брал, какое разбирательство? – Есть подозрение, что вы шпион, да и внешний вид это подтверждает. – Да что вы говорите? – я откровенно захохотал. – Если человек не выглядит облезлым грязным бомжом или обнищавшим чмо, то он на подозрении? Странные у вас представления о внешнем виде своих граждан. Если не нищий, значит, не наш, ату его. – Поговори мне ещё. Идём за мной, и без фокусов, стреляем без предупреждения. Второй милиционер, что держал карабин в руках, направив ствол на меня, повелительно махнул оружием и повёл меня в сторону своего транспортного средства, как я успел рассмотреть, это был мотоцикл с коляской. – Эх ты, – покачал я в огорчении головой, глянув на знакомого паренька. – Сволочь, рожа буржуйная, чтобы тебя расстреляли! – выкрикнул тот. – О как, вот и делай после этого людям добро. Уговорили, больше не буду. Меня так и сопроводили под молчание людей, с которыми я работал больше часа, к мотоциклу. Что мне не понравилось совсем, никто не вступился в мою защиту. Похоже, о ленинградцах я думал куда лучше, чем они есть на самом деле. После обыска – ха, ничего не нашли – меня посадили в коляску, и на дне я обнаружил обе пачки своего пайка, видимо у пацанов отобрали. Чуть шевельнув ногой, отправил его в Схрон. Улики нет, уже хорошо. А пацаны этого подарка не заслужили, раз такую подлянку устроили. Ехали мы не так долго, спустились по улице и подъехали к зданию, где женщина в форме сержанта милиции пыталась с приставной лестницы поправить покосившуюся надпись «Милиция». Когда я вылез из коляски, тот милиционер, что имел чистые петлицы, заглянув внутрь, чтобы забрать пайки, вдруг возмутился: – Товарищ лейтенант, улики пропали! – Как пропали?! – подскочил тот и, метнувшись к мотоциклу – он всего на пару шагов отойти успел, – сам осмотрел коляску. – Где улики?! Это уже ко мне обращались. Стряхнув пальцем пылинку с рукава пальто, я спокойно ответил: – Съел, – и тут же засмеялся. Тот, что с карабином, с позеленевшим от злости лицом пытался ударить меня прикладом в живот, но непостижимым образом удар пришёлся его же лейтенанту, хотя тот стоял у него за спиной. Посмеиваясь, я отошёл в сторону и облокотился на сиденье мотоцикла. Сотрудники милиции завалились друг на друга, вызывая у меня откровенные усмешки. Этим придуркам настоящих бы шпионов и диверсантов ловить, а они ко мне прицепились. – Стоять! Не двигаться! – услышал я злые, но какие-то подрагивающие, наверное, от волнения, команды сбоку. Повернув голову, я посмотрел на того сержанта, что вывеску поправляла. Именно посмотрел, так как контролировал всё вокруг, и естественно, все её движения не остались мной незамеченными, как и окрик. А так она прямо с лестницы, держа в одной руке заметно дрожавший «наган», целилась в меня. – А сидеть можно? – уточнил я с самым любопытным тоном. – Лень стоять, я лучше на мотоцикле посижу. И снова засмеялся от абсурдности ситуации, в которой оказались эти милиционеры. Надо же такую глупость совершить – меня арестовать! Может, подёргаться, и на это местный Страж среагирует? Надеюсь, что он тут всё же есть. На лёгкие изменения в истории тот должен быстро среагировать. – Застрелю! – снова крикнула та. – Вот как? Ты меня сильно удивишь, если сможешь это сделать. Всех, кто в меня стрелял, я уничтожил, и их количество давно перевалило за десятки тысяч. Только сразу предупреждаю, меня много раз хотели убить, и если ты без моего разрешения выстрелишь, я тебе твои руки оторву и засуну в попу. Якши? Надеюсь, поняла? Последние фразы я уже говорил без смеха в голосе, а вполне уверенно и жёстко. Я видел, что та на грани была, и вот-вот прогремит выстрел, но тут очухался лейтенант. Вставая на карачки, он прохрипел: – Отставить. К тому же на крыльцо вышли капитан и ещё двое милиционеров и сразу грозно поинтересовались, что тут происходит. Посмотрев на того бойца, что лейтенанта приголубил – я его чуть оглушил, потому тот не сразу пришёл в себя, завалившись на командира после удара, – скосил глаза на новые действующие лица и развёл руками, ответив за всех: – Что тут может происходить? Бардак у вас. Мой искренний смех снова прозвучал на полупустой улице, спугнув пару прохожих. В Ленинграде было не принято так смеяться, ситуация давно не та. – Ты ещё кто такой?! – удивился капитан. – Савельев, кто это? Да и с тобой что? Лейтенант, к которому обратились, уже мог стоять, хотя и в полусогнутом состоянии, упираясь одной рукой о запасное колесо на коляске. Напарник, что уже полностью пришёл в себя, придерживал его с другой стороны, повесив карабин на плечо. – Меня подозреваемый ударил… – неожиданно чётко сказал лейтенант. – Врёшь, – с некоторым возмущением прокомментировал я, продолжая с интересом слушать. – Товарищ капитан, при возвращении из штаба самообороны я наткнулся на двух мальчишек, они и сообщили… Тот довольно профессионально описал встречу с пацанами, они сами на дорогу выбежали и остановили их. Описали меня и отдали пайки. Ну не идиоты? Начались поиски. По внешним приметам, опросив прохожих, довольно быстро нашли, я действительно заметно лучше выглядел, чем другие, и это местные примечали. Так что поиски много времени не заняли. Лейтенант даже описал, как я препирался. Обыскали, ничего не нашли и сопроводили к мотоциклу, а тут по приезде у входа в отделение милиции и произошло нападение с моей стороны. – Врёт, – снова прокомментировал я. – Этот придурок с карабином пытался меня прикладом ударить, я чуть-чуть подкорректировал удар, и тот пришёлся по его командиру. По мне, так заслуженно. – Вот, сам признался, что участвовал в нападении. – Помолчи, Савельев, – отмахнулся капитан, после чего с интересом осмотрев меня, поинтересовался: – Ты кто? – Артур Александров. Я уже представлялся ранее. Странствующий маг. – Маг? – захохотал капитан. – Таких к нам ещё не приводили. Вчера Троцкий был. – Да… – согласился я, с ним доставая из Схрона термос и наливая себе в кружку ароматного подслащённого какао. После чего убрал его обратно и, отхлебнув горячего напитка, от него парок поднимался, откусил от ещё горячего, только что приготовленного пончика кусок и промычал: – Да, Троцкий – это круто. Ледорубом расстреливали? А Наполеоны были? Нет? Будут. Менты круглыми от изумления глазами наблюдали за мной, похоже, не верили своему зрению. Один так и сказал, что у него глюки от голода. А уж когда я доел пончик и достал кусок мясного пирога, аромат распространился по улице, у всех синхронно забурчали желудки и началось активное слюноотделение. В принципе, чего я и добивался, это такая тонкая месть за арест и попытку избить и застрелить. – Савельев, а ну бери этого фокусника, и в отдел, – приказал не выдержавший издевательств капитан. – Скучные вы, – выплескивая остатки какао – там одна муть на донышке осталась, – на землю, сказал я. – Уйду я от вас. – Да кто же тебя отпустит? – усмехнулся капитан. Та девчонка уже слезла с лестницы и встала с коллегами. Отвечать я не стал, прибрал в Схрон мотоцикл и карабин одного милиционера, потом быстро пробежался и изъял всё оружие, которое было в кобурах или в руках сотрудников милиции. Ну, и документы не забыл. А тому сержанту с симпатичной мордочкой отвесил такого леща растопыренной пятернёй по попе, что, думаю, пару дней она присесть на это место просто не сможет. Я двигался на такой скорости, что обычному глазу меня не рассмотреть, поэтому они для меня оставались истуканами, даже когда я до конца улицы добежал и завернул за угол. Ещё так покрутившись, остановился и, достав мотоцикл обратно, запустил ещё горячий движок, было полбака, покатил к порту. Я решил с моряками связаться, вот уж у кого порядок. Что бы ни случилось, у них всегда порядок. В первой своей жизни по долгу службы не раз имел с ними дела и практически всегда оставался доволен сотрудничеством. Ни разу не подвели. Нет, раздолбайство и у них есть, но или мне просто повезло, или я так ставил задачи, что они могли выполнять их с полной отдачей. Патрули меня пропускали, удивлённо разглядывая. Мотоцикл знакомый, а я нет. Первый пост всё же остановил, вырубил на полчаса параличом, потом навесил на себя морок того сержанта с симпатичной мордашкой и покатил дальше. Больше не тормозили. Жаль, что с той девкой замутить нельзя, худоба от голодания её только красила, однако я знал, что она была любовницей капитана. Амулетом просканировал и узнал, что у той было недавно соитие, проверил на биоматериал, с кем, высветился капитан. Амулеты у меня и такое могут. Каждый выживает как может, та хоть и была худой, но не выглядела такой заморённой, как остальные. В общем, к чёрту её. Отметину на попе оставил, чтобы больше в меня не целилась, и хватит с неё. Я смог проехать к Неве, где укрывались корабли Балтийского флота. На каждом посту я сообщал, что везу срочное сообщение адмиралу Трибуцу. Кто именно командовал флотом, я до этого представления не имел, расспросил жителей, сказав, что я в городе новенькая, по ранению с фронта проведена, ну и сообщили. С милиционершей спокойно говорили, хотя и без особой теплоты, голод влиял и на эмоции тоже. Причём, похоже, на постах сообщали дальше, и я доехал до флагмана, мне сообщили, где он стоял. Флаг тот держал на борту лёгкого крейсера, и надо признать, повезло, что тот оказался на месте, а не выехал, как обычно, по делам. Мне это адъютант в форме старшего лейтенанта сообщил, встречая у трапа. Документы проверил, убедился, что они в порядке – ещё бы, настоящие, я их у той барышни изъял, – и провёл к каюте адмирала. На большом конверте было написано: «Совершенно секретно» и «Вручить лично в руки». Даже номер депеши был. – Проходите, – пропустил меня в каюту адъютант, это оказалась кают-компания, где, видимо, проходило совещание, народу в морской форме тут хватало, сам адъютант тоже зашёл и прикрыл дверь. Оставшись у неё. – Давайте, что там у вас, – требовательно протянул адмирал руку. Я его сразу узнал, в учебке был его портрет, может, я и не помнил, кто на данный момент командовал Балтийским флотом, но что это за адмирал, мне было известно. Не обратив внимания на его протянутую руку, сел на свободный стул у стены и закинул ноги на письменный стол, активно почесав под мышкой – реально чесалось, и услышал возмущённый вопль какого-то командира. Погон нет, непонятно, кто он по званию. – Сержант, вы что, контужены, так себя вести? Вы же девушка! – Девушка? – сделав удивлённое лицо, я засмеялся и хлопнул в ладоши, убирая личину. – Извините, это лишь морок, недавно овладел подобным искусством. Знаете, господин адмирал, к вам так сложно пробиться, что пришлось прибегнуть к таким хитростям. Разрешите представиться, Артур Александров, странствующий маг. Я случайно оказался на вашей планете, точнее в Ленинграде, и, увидев бедственное положение с продовольствием, решил помочь. Так представляете, меня ваша милиция объявила психом, пытались арестовать и расстрелять. А горожане вообще по-скотски себя вели, сказали ментам, что я шпион, мол, слишком откормлен и чист. Ну не смешно ли? Пришлось наказать и уходить. Я так понимаю, самые адекватные люди в городе – это моряки, поэтому и решил обратиться к вам. Сколько вам нужно продовольствия, чтобы обеспечить потребности города и обороны до весны? У меня всё есть. Только сразу предупреждаю, не нужно делать резких движений или пытаться меня арестовать. Обижусь, и вы ничего не получите. Сейчас же давайте поговорим более предметно, только наедине. Тут свидетелей больно много, лишние уши. – Начштаба и начальник особого отдела остаться, остальные свободны. Продолжим совещание чуть позже, – приказал адмирал. Смена облика произвела впечатление на всех, так что было понятно, почему решил поговорить и узнать, чем я смогу им помочь. А нужда была во многом, но главное, конечно же, продовольствие. Я видел, что Нева перегорожена сетями. Но не думаю, что это сильно спасает ситуацию. – Подождите, – сказал я, когда командиры начали собирать документы и готовились покинуть кают-компанию. – Тут есть начальник тыла? – Это я, – поднял руку невысокий плотный мужчина лет пятидесяти с небольшой лысиной. – Капраз Щавелев. – Хорошо. Чтобы не терять время, сразу ставлю вам задачу. Продовольствие я ношу не в кармане, в ангарах, а чтобы развернуть эти ангары, нужны свободные площадки. Триста на двести метров ровной поверхности. У меня один ангар полностью забит разным продовольствием, уже подготовленным к использованию, так называемые полуфабрикаты, а также ангар с морозильниками, где имеются замороженные туши животных, схожих с коровами. В том мире, где я их добыл, коров не было, немного другие травоядные животные. Но вы сможете их есть без особых последствий для себя. Я же ем, а у нас метаболизм одинаковый. Поэтому задача такова: подготовить две площадки и технику для развоза продовольствия. Предупреждаю, на вашей планете я буду всего две недели, и за это время нужно помочь как можно большему числу голодающих. Ангаров у меня много, по мере опустошения я буду их менять. Делайте запасы. Всё, выполняйте, как площадки подготовите, сразу сообщите. Нельзя ни минуты терять… Кстати, адмирал, а вам дредноут не нужен? Линкор, с паровыми машинами, образца примерно тысяча девятьсот двадцатого или двадцать пятого года, если по технологиям судить. Новенький, муха не сидела, только проходит ходовые испытания после верфи. Полностью оснащён всем необходимым. Только его сделали в другом мире. – За это всё мы что-то должны? – прямо спросил тот, мельком глянув, как командиры выходят. Первым выскочил начальник тыла флота. – Знаете, честно скажу, душа так и требует спросить с вас хоть что-то, но честь советского офицера, майора ГРУ, в прошлом инвалида войны, противится этому. Путешествуя по мирам, я заметно изменился в характере, но тут майор пересилил. Не волнуйтесь, бесплатно всё, многое есть, поделюсь. Мне даже кажется, я всё это и собирал для схожих ситуаций. – Советский офицер? – приподнял тот бровь. – В начале сорок третьего года введут погоны и обращение «офицер» и «солдат». Я из будущего, если вам так проще. У нас эта война закончилась девятого мая сорок пятого года в Берлине. Когда у вас, с моим вмешательством, закончится, я теперь не знаю. Помните, у вас две недели, всего каких-то две недели. К вам, адмирал, у меня будет личная просьба, но о ней чуть позже. – Что ж, присаживайтесь за стол, поговорим более предметно. Хотелось бы знать количество продовольствия, есть ли возможность снабжать нас боеприпасами и что это за дредноут, чёрт возьми? Последнее он сказал явно не сдержавшись, слишком неожиданным было моё появление, вот чувства и прорвались наружу.