Утром, быстро позавтракав остатками вчерашнего пиршества, Аня чмокнула меня в щёку и упорхнула на службу. У неё сегодня ночного дежурства нет, поэтому в восемь часов надо её ждать, и я, как примерный муж, должен её встретить, обогреть, накормить и спать уложить. Я взял на себя такие обязанности, то есть, пока жена служит, домашнее хозяйство на мне. Проводив жену, я облачился в форму, надел ремень с кобурой «парабеллума», вернул на фуражку звёздочку и вышел к машине. Со второго раза запустив движок и давая машине прогреться, я попытался тряпочкой убрать со стекла лёд, а то за ночь машина превратилась в ледяную скульптуру. Когда я наконец выехал на дорогу, то немного покрутился по улицам и добрался до здания горвоенкомата, откуда меня и призывали на срочную службу. Тут все сменились, никого из знакомых не увидел, но всё решили быстро. Вернули мне паспорт, забрав командирское удостоверение и выдав взамен вроде военного билета, где было указано, что я комиссован по ранению, а справку из госпиталя вложили в личное дело. Покинув здание военкомата и снова прогрев машину, я покатил в сторону окраин столицы, ничуть не смущаясь, что документов на машину у меня нет, но пока не останавливали, да и не заметил я, чтобы такой контроль уж был. Сначала притормозил у газетного киоска, накупил галет и, устроившись на заднем сиденье продолжавшей тарахтеть мотором машины, чтобы работала печка, изучил объявления о продаже домов. Желательно с большим приусадебным участком и сараем. Ну да, мне амбар нужен, чтобы в нём постепенно приводить в порядок технику. Я не говорю об авиации, имею в виду авто- и бронетехнику. У меня половина танков без боекомплекта со снятыми пулемётами и без топлива. Ещё о техобслуживании помянуть стоит. Хорошо, на складах, на которых немцы собирали трофейное вооружение, были танковые пулемёты да и прицелы к пушкам. Было чем снаряжать. Главное, было бы где. И будет чем время занять. Так что амбар был необходим. Анна, конечно, интересовалась, откуда у меня деньги на покупку дома, я ответил, что заработал. А что? Я не соврал, трофеи действительно честно заработанные. К моему удивлению, объявлений о продажах домов хватало. Видать, бегут жители из столицы. Думаю, чем дальше, тем больше их станет. Отметив несколько адресов, я перебрался на место водителя и покатил по первому. Мотор моей ГАЗ-М гудел ровно, новенькая машина, этого года выпуска с нововведениями, вентилятор стоял мощный, не все экземпляры могли им похвастаться. Видимо, до того, как машина была брошена, на ней ездил высокий армейский чин, да и улучшенная отделка салона на это намекала. Плавный ход мне тоже нравился. Управление слегка дубовое, но я быстро приноровился. Вообще эмки были в основном чёрного цвета, что на гражданке, что в армии, но после начала войны все армейские легковые машины быстро перекрасили, наводя маскировку. Эта машина также была перекрашена, и очень качественно: когда я проезжал армейский пост, на меня даже не взглянули. Дом, который мне понравился, был аж одиннадцатым из тех, что я посетил. Это был крытый железом крепкий пятистенок, не обшитый, с тёмными от времени брёвнами на каменном фундаменте. Пять окон смотрели на улицу, два – во двор, одно большое кухонное – на соседнее подворье, и два окна выходили в огород. Впереди были зал и спальня, отделённая крепкой стеной из брёвен, всё это топила одна печка. Кухонная печка отапливала вместе с кухней сени, где тоже можно спать. В целом же помещения просторные, спальня хозяев, зал, кухня и сени, общая площадь – сто сорок квадратных метров, вполне прилично. Даже не только водопровод и канализация имелись, но и тёплый туалет, не придётся на улицу бегать, хотя и там «скворечник» стоял. Однако душа не было, я уж не говорю про ванную, но при доме была выстроена банька, ещё довольно свежая. Солидный огород с колодцем, огороженный двор и две хозпостройки. Одна – типичный скотник, совмещённый с дровяным сараем, другая – огромный амбар. Как рассказала хозяйка, её муж, погибший на фронте ещё в августе, был ремесленником, имел кооператив, создававший разные поделки и сдававший их государству. Мелкое производство. Да вот война. Честно сказать, я и не подозревал, что такие частные хозяйства, которые работали на государство, вообще существовали в это время. Но, оказалось, были. Не во всём государство может покрывать потребности своих граждан, оттого и разрешили такие мелкие кооперативы. Думаю, скоро запретят, не любят наши власть имущие конкурентов, особенно если они зарабатывать будут больше. Амбар был пуст, из него всё вынесли, но так даже лучше. Как раз там два КВ-2 бок о бок встанут, и ещё место останется. Второго этажа не было, своды высокие – идеальное место для подготовки техники к боям. А я чуял, что она пригодится. Большие двухстворчатые ворота позволяли загонять внутрь разнообразную технику. Ну, двойки, возможно, по высоте и не войдут, а вот единицы запросто, включая остальные танки. Да, у меня ещё Т-35А есть с конической башней и поручневой антенной. Нашёл его на месте сбора трофейного советского вооружения, он в порядке был, на ходу. Его немцы подготавливали к отправке в Германию, куда-то в музей, только вооружение осталось установить и боеприпасами пополнить. Этим я тоже собирался заняться. Хотя этот танк я планировал оставить просто как экспонат. Также и из остальных моделей танков. Что-то меня на коллекционирование потянуло. Уж не знаю почему. В общем, дом мне понравился. Его покупку отложили на завтра, договорившись встретиться утром. А возвращаясь к машине, я обнаружил, что ко мне направляется армейский патруль. Старший лейтенант, шинель которого перетягивали ремни, и двое бойцов с винтовками. Явно комендачи, не спутаешь. Наверное, приняли меня за действующего военного. Ожидая их, я поглядывал вокруг. Неплохая улица, а чуть дальше проехать и повернуть – будет окраина Москвы и дорога на Ярославль. Чуть дальше – железнодорожные пути в ту же сторону, но шум составов сюда не доходил, значит, не будет будить по ночам. Старший патруля, подойдя, козырнул и представился: – Старший лейтенант Никитин, комендантский патруль города Москвы. Попрошу ваши документы. Достав из кармана френча документы, я протянул их старлею. Тот несколько секунд удивлённо изучал их, хотя и так было видно по трости, что я не совсем в порядке. Взглядом указав на кобуру, он поинтересовался: – Откуда оружие? Никакой информации об оружии у вас в документах нет. – Трофей, – коротко пояснил я. – Можно? – Да, конечно. Расстегнув кобуру, я достал «парабеллум» и дал его изучить старлею. Возвращая документы и с некоторым сожалением оружие, он на миг задумался и потом поинтересовался: – Скажите, лейтенант, как я понял, вы зенитчиком были. Где воевали? – Ну да, командиром батареи. А воевал сначала в Западном военном округе, потом на Западном фронте после переименования. А в чём интерес? – Да понимаете, там же в районе Минска у меня брат двоюродный воевал. Тоже зенитчиком был. Может, встречались? Лейтенант Сомин, командиром батареи был. – Знал я одного Сомина, отчества не скажу, а звали Анатолием. – Точно, Толик. А отчество у него Олегович. Вот посмотрите, это он? Старлей достал из кармана своего френча портмоне и, достав фотографию, показал мне. На снимке были запечатлены два молоденьких лейтенанта, явно оба только из училищ, одним был стоявший передо мной старлей, а второй – Сомин. – Да, это он, мой временный командир, – возвращая фото, подтвердил я. – Кстати, как он? Ранение, конечно, было тяжелое, но состояние вроде стабильное, должен был выжить. – Не знаем, о ранении я сейчас от вас узнал. Пришло сообщение родителям, что пропал без вести. Я пытался выяснить, и удалось узнать, что пропал он под Минском. Спрашиваю иногда вот, бывало, в госпитали заходил, интересовался, и никаких известий. А вы, значит, с ним в последнем бою вместе были? – Получается, что так. – Расскажите, я должен знать… Да и семье Толи отписать надо. – Расскажу, почему нет? Главное, вам нужно знать, что лейтенант Сомин – герой, и этот факт не подлежит сомнению. Я сам, как единственный после боя оставшийся на ногах командир, на него наградные оформлял, меня попросили, комдив Романов. На «Боевика» написал. – «Боевика»? – Орден Боевого Красного Знамени. Мы оба понимали, что сейчас не время для долгой беседы, поэтому я сказал: – Если хочешь знать о всех подробностях, подходи как-нибудь к этому дому, я его приобретаю. Тогда и пообщаемся. А если коротко… Я командовал отдельным зенитно-пулемётным взводом при охране штаба 4-й армии, и мне поступил приказ усилить охрану железнодорожно-о моста… Я вкратце описал, что происходило у моста и как я отправил Сомина с другими ранеными санитарным эшелоном. Думаю, до госпиталя он доехал, но там очередное окружение, поэтому родные о нём ничего не знают. Конечно, попасть раненым к немцам в плен – это верная смерть, но бывает, выживают, так что ещё не факт, что Сомин погиб, может, где в плену. Старлей пообещал в ближайшие дни зайти с тетрадкой, чтобы всё записать с моих слов, как очевидца, и отправить родным. И мы расстались. Патруль направился дальше, а я решил, раз есть свободное время, прокатиться по музеям, должны быть открыты, вроде ещё не начали эвакуацию, может, успею. Заодно заеду куда-нибудь перекусить. Да, и надо за портфелем с моими вещами заехать, который я прикопал перед тем, как уехал в училище. Надеюсь, там ничего не пострадало. Следующие четыре дня пролетели в круговерти. Дом я купил, причём Аня перед покупкой в нём побывала, и он ей понравился, она не ожидала, что он будет такой большой. Насчёт хозяйства я её успокоил, это на мне, дома она будет лишь отдыхать от службы, чем изрядно утешил, а то та испугалась грандиозности хозяйства. Нет, лениться она не собиралась, сказала, что будет помогать, но это будет зависеть от усталости. Хозяйка уезжала к дочери во Владивосток, поэтому оставляла практически всё, а так как семья была зажиточной, имелось много чего ценного. И я выкупил всю обстановку с имуществом, даже швейную машинку и патефон с пластинками, хотя в браслете они у меня были, и не по одному. Дом я оформил на себя и жену, мы прописались, где положено в службах, познакомились с участковым, который был в звании сержанта, и справили новоселье. Народу пришло много, в основном из госпиталя. Никитин был. Именно на него я валил, как на своего знакомца, который одолжил мне машину. Надо же было как-то объяснить, откуда она у меня. Новоселье справили хорошо, я потом всех развёз по домам. Но единственным минусом было общение с участковым, который заявил, что я обязан взять постояльцев. На что я ответил, что я детдомовский и в общежитии жить не хочу, нажился уже. Вон, люди бегут, проблем с жильём нет, пусть там заселяются. В общем, отбрил его. Да и бывшая хозяйка нашего подворья призналась мне, отчего у неё квартирантов нет: а потому, что сообщала беженцам, что дом продаёт, а с балластом в виде постояльцев сделать это сложно, и отправляла всех по соседям. Вот так и продала мне свободный дом. Но мне сказала, что я могу брать постояльцев по своему желанию, но внаглую вот так пихать мне их не имеют права. Я уточнил у Никитина об этом, и он подтвердил, однако проблемы с жильём из-за беженцев поднялись на такую высоту, что сейчас уже у хозяев их желанием не интересуются. Силой заставляют. Ну-ну, посмотрим. У меня не общежитие и не ночлежка. А портфель с вещами и документами я достал, и он был в норме, даже ничего не отсырело. Теперь у меня свой хирургический инструмент, тестер и разные рабочие инструменты, всё было на месте, даже книги. По поводу поиска амулетов пока ничего не скажу, беглый осмотр ничего не дал, а на вдумчивый у меня не было времени. Сегодня, в понедельник, я выгнал машину со двора и отвёз довольную Анну до места службы, всё же наш дом был далековато, в трёх километрах, на трамвае полчаса ехать, да ещё с пересадкой. Но сегодня я решил шикануть и отвезти её, тем более погода снова ухудшилась, шёл снег вперемешку с дождём, и моё предложение жена приняла в охотку. Но от машины придётся избавляться, мне был неприятен интерес участкового, которого я дважды засекал на нашей улице, будто случайно там прогуливающегося. Добравшись до госпиталя, я поцеловал жену и предупредил, что вечером встречу её и сопровожу домой, нечего ей в темноте в одиночку по улицам Москвы топать, но встречу без машины, мол, её вернуть нужно. И сейчас мой путь лежал к сыну одного коллекционера, который, как мне стало известно, распродавал коллекцию покойного отца. Она ему без надобности, в отличие от денег. Вот и посмотрим, может, я что пригляжу? Надо только по пути заехать на Главпочтамт, жена попросила. Она потеряла связь с семьёй: они снялись с места, она почту поменяла – вот так и потерялись. Осталась одна надежда: они догадаются отправить на Главпочтамт письмо до востребования. Ранее Анна ходила сюда в течение двух месяцев раз в неделю, теперь я это буду делать. И сейчас работница почты, проверяя пачки писем, вдруг действительно нашла нужное среди свежих. Значит, семья Анны в порядке. Они жили в Севастополе, мать у Анны тоже врач, была призвана на службу. Есть ещё сестра Дарья шестнадцати лет. Это единственные родные моей жены, и всё последствия Гражданской войны, поэтому мать очень о дочерях переживала. Мне письмо не выдали, и я уточнил у сотрудницы, может ли моя жена его получить, если она сменила фамилию и документы теперь у неё другие? Мне ответили, что нужно лишь свидетельство о браке, где вписана её девичья фамилия. Это свидетельство было дома. Поэтому я решил вернуться домой, а потом заехать за женой: ничего, отпросится на час, ради такого отпустят. А на выходе я был сбит с ног телом, а над головой засвистели пули, впиваясь в дверной косяк здания почты. – Твою же мать! Не успел с защитой, – только и простонал я, пытаясь сбросить с себя мёртвое тело и достать пистолет из кобуры. Самое забавное, если тут вообще юмор уместен, что происходящее не имело отношения к моим делам или моим захватам, а было банальное ограбление. Вооружённый налёт. Причём не почты, из которой я выходил, а находившейся рядом сберкассы. А такое поведение бандитов было обусловлено тем, что передо мной шёл сотрудник милиции в звании лейтенанта, видимо, на него и отреагировал один из бандитов, выпустив весь магазин из пистолета. Браунинга, как я смог определить. Меня не задело, хотя пули вокруг и свистели, лишь был придавлен телом сотрудника милиции. Я не успел ни от тела избавиться, ни оружие достать, как бандит, открывший стрельбу, заметил мои движения и на истерике рванул ко мне: – Ты что это удумал, урод, куда руки потянул?! А ну доставай, что там у тебя? Пришлось достать пистолет, откидывая его в сторону, и, униженно скуля, просить меня не убивать. Причём были свидетели, другие прохожие, что залегли там, где находились, они всё слышали. А когда молодчик нагнулся, чтобы поднять оружие, а свой пистолет он между прочим ранее очень шустро перезарядил, в моих руках оказался МП. Не тот, что мне выдали перед заброской в немецкий тыл и после возвращения забрали, а один из трофеев. Короткая очередь сбила бандита с ног, потом я прошёлся по кабине машины налётчиков, это был фаэтон ГАЗ-А, и водитель поник к рулю. В это время на улицу из дверей сберкассы стали выскакивать налётчики с мешками денег в руках, четверо их было. Остатка магазина мне хватило, чтобы положить всех. Быстро перезарядив автомат, я, сильно хромая – трость осталась лежать на месте падения, – проконтролировал сначала молодчика и водителя, а потом и оставшуюся четвёрку. М-да, вшестером в одной машине им было бы тесновато. Сделав вид, что осматриваю машину, я убрал автомат обратно в браслет и, дохромав до молодчика, поднял свой «парабеллум» и, возвращаясь, убрал его в кобуру. Подняв трость, я прислонился к стене здания почты, ожидая появления сотрудников соответствующих служб. Бежать смысла нет, работники почты быстро сдадут меня, тем более жену мою знают. Вычислят быстро, а я не хотел, чтобы отдача достигла жены, так что стоим и спокойно ждём. Хотя нет, не стоим. Шальными пулями было ранено двое прохожих, это не я постарался, а у меня в кармане шинели индивидуальный пакет, всегда ношу на всякий случай, так что опираюсь на трость, нога разболелась, и направляюсь к ним. Именно там и застали меня двое прибежавших сотрудников милиции, с небольшим опозданием появились и бойцы комендантского патруля. Один из прохожих зажимал свою рану, пока я второму перевязывал руку, и в это время один из сотрудников милиции, опросив очевидцев, а их с два десятка было, подошёл ко мне. Но дождался, когда я закончу и со вторым, и только после этого обратился ко мне: – Товарищ, можно вас? – Да, конечно, – кивнул я и, подойдя к водосточной трубе, где текла ледяная вода, стал отмывать от крови руки. Ещё и шинель дома мыть, которая была в пятнах крови свалившегося на меня лейтенанта, да и в грязи – поваляться пришлось. – Сержант Парфёнов. Мне хотелось бы выслушать вашу версию произошедшего. Нет, к вам никаких вопросов нет, более того, мы благодарны за уничтожение бандитов, но всё равно хотелось бы выслушать вас. Например, откуда у вас автомат и где он? – Насчёт произошедшего сообщу так. Как бывший командир Красной армии, комиссованный по ранению, орденоносец, я не мог смотреть на такое бесчинство и уничтожил бандитов любыми способами. – Очевидцы говорили, что вы умоляли не убивать вас. А потом всех постреляли, – ткнул тот в то, что ему казалось самой болезненной точкой для меня, но это было не так. Достав платок из кармана, я стал вытирать ледяные после отмывки руки, поясняя этому настырному менту: – В госпитале я лежал с командиром-разведчиком, вот тот и описал. На задании, если тебя окружили, можешь хоть молить не убивать, упав на колени, хоть обделаться. Это не страшно, страшнее – не выполнить задание. А обманув врага, усыпив его бдительность, воспользовавшись тем, что отвлёк его внимание, ударил и уничтожил его, после чего выполнил задание, за это тебе честь и хвала. Я воспользовался его советами. Как видите, сработало. – Но вы потом прошлись и добили всех раненых. – Привычка, – пожал я плечами. – Почему-то раненые враги не сдаются и отстреливаются до конца. – А оружие, где автомат? – Не знаю, видимо, потерялся, – снова пожал я плечами. – У меня нет. – А пистолет? – Трофейный, лично снятый мной с адъютанта командира охранной дивизии вермахта, пленённого мной. – Ясно. – Мент обернулся и пробормотал: – Начальство приехало. Документы ваши теперь можно осмотреть? Руки вроде чистые. – Конечно. Достав документы, я предъявил их, но возвращать тот их не спешил, передал подошедшим командирам, которые также их изучили. Как, впрочем, и меня, стоявшего, опираясь двумя руками на трость. И дальше серьёзно допрашивать меня не стали, видно было, как мне тяжело, даже пот на лбу выступил, так что просто опросили, дали подписаться в показаниях, после чего поблагодарили и отпустили. Я в шоке: в моём будущем при подобной ситуации я давно уже сидел бы в каталажке, мне ещё приписали бы и ограбление сберкассы, чтобы бандитов выгородить. Я без шуток, знаю один такой случай, когда я ещё служил в спецназе. Даже пистолет не отобрали, сорок первый год, а милиционеры уже чтили священное право трофея. Ну или не стали нагнетать обстановку, время не то. Насчёт автомата не спрашивали, видели, что его действительно при мне нет. К тому же их явно смутили мои награды, засветил их, когда шинель расстёгивал, чтобы документы достать, ну и когда убирал их обратно. Перевязанных мной пострадавших уже увезли, бандитов сносили к проезжей части, за их телами машина должна прийти. Оружие и мешки с деньгами собирали да осматривали изрешечённую машину бандитов. Я же, завернув за угол, направился к машине и мельком обернулся. Да, особо и не скрываясь, за мной шла слежка. В гражданке, но точно топтун. Я сел за руль, с усмешкой наблюдая, как тот заметался, и, запустив движок, пользуясь тем, что движение слабое, развернулся и покатил домой. Разгоняясь. Дома я вычистил и, как мог, отмыл шинель. Оставив её сохнуть на печке и подтопив дом, я достал справку, надел гражданское пальто и покатил за женой. В госпитале действительно проблем не возникло, отпустили, и мы доехали до почты. Тут уже пусто было, только пятна крови остались, которые тщательно отмывала дворничиха. Я первым выбрался из машины, открыл дверь жене и помог ей выбраться, козырнув топтуну, ожидавшему нас у здания. Видимо, догадался спросить у местных работников, что я здесь делал. Анна даже не обратила внимания на пятна, так спешила. Получив письмо, она тут же, отойдя в уголок, в нетерпении вскрыла его, быстро пробегая глазами строчки. Потом стала читать повторно, уже медленно. Я стоял рядом. Она наконец оторвалась от письма и с сияющими от радости глазами сообщила: – Живы. Они сейчас в Новороссийске, успели эвакуироваться из Севастополя на «Армении». Мама – заведующая челюстно-лицевым отделением Главного военно-морского госпиталя Черноморского флота. Военврач второго ранга. Дашка рядом с ней. Комнату в городе снимают. Тут есть их адрес, куда писать. – Думаю, откладывать не стоит, нужно кратко написать о произошедшем и наш адрес, пусть письма на него шлют. Более подробное письмо ты чуть позже им отправишь, главное – связь восстановить. – Ага, – согласилась Аня. Аня устроилась за высокой столешницей и стала быстро черкать ответное письмо на вырванном мной из блокнота листке. Потом я ловко свернул его в треугольник, так как конвертов в продаже не было, да и редкость они, и мы тут же отправили его, купив пару марок, не военная же почта. Когда мы покинули здание почты, я заметил, как топтун метнулся к своей машине и проследовал за нами к госпиталю, где я оставил счастливую жену, а потом он за мной и дальше поехал. Но в улочках мне удалось сбросить хвост, и я спокойно добрался до дома сына коллекционера. Тут удобное место было, никого, сараи вокруг, поэтому я убрал машину в браслет – она своё отъездила. Опираясь на трость – что-то действительно нога разболелась, – я поднялся на пятый этаж и прошёл к нужной двери. Этот адрес мне слил один из работников музея, так что я знал, куда шёл. После звонка мне открыл обрюзгший мужчина лет тридцати, кстати, тоже хромой и с палочкой, что, видимо, и освободило его от призыва. Я оказался не одним покупателем, у него ещё трое находились. Не страшно, своё-то я уж точно получу. Пройдя в комнату, я обнаружил, что другие покупатели в возрасте, интеллигенты. Двое типичные маньяки-коллекционеры, а вот третий старичок больше похож на работника музея, и, судя по тому, как хозяин морщился, глядя на него, тот довольно долго и безуспешно уговаривал передать всё музею. Безвозмездно. Так и оказалось, уговоры и при мне пошли, причём хозяин квартиры откровенно его посылал, пока не вспылил и силой не выставил из квартиры. Да уж… Всё добро было выложено на столах, или прямо на полу, на подстеленных тканях, или же в выставленных ящиках. Я, как и два других покупателя, медленно всё обходил, причём те не понимали, что я здесь делаю: как-то не походил я на их окружение, скорее на бандита. Это ещё пистолет они не видят, из-за пальто кобуру я снял, оружие в браслете, достану мгновенно. Урок у почты был наглядным примером. И хотя на меня поглядывали с подозрением, как бы то ни было, всё же мне позволили осмотреть экспонаты. Я касался разных предметов, подавая чуть маны. Первым засветился браслет, не скажу, что копия моего, но похож, даже очень. Указав на него, поинтересовался у хозяина: – Сколько? – Триста, – хмуро ответил тот. – Молодой человек, – начал один из гостей, – может, нам этот экспонат тоже интересен? – Ничего не знаю. Цену назвали, я плачу. Кто не успел – я не виноват. Достав пачку банкнот, я отсчитал нужную сумму, которую вручил хозяину, и забрал браслет. Присутствующим казалось, я убрал его в карман, но на самом деле – в браслет-амулет, который принял его, в находке не было уже ни капли магии. Покупатели заворчали, а я продолжил. Хозяин коллекции не был против такого моего метода – не за всё выбранное платил, а сразу по мере нахождения интересующего экспоната, так что я продолжил. Нашёл ещё два таких же браслета – один явно мужской, со сценами охоты, другой – похожий на женский, потом четыре кольца, два перстня, и засветилась рукоятка кинжала. Были находки в виде броши, заколки, кулона, пары пуговиц, двух медальонов, явно пряжки ремня и серьги, комплект. Остальное на ману не отозвалось. Всего засветилось двадцать предметов, причём я старался, чтобы это никто не заметил, в случае чего, пока свечение не прекращалось, обращая внимание на себя. Надеюсь, я найду тут то, что отвечает за защиту, вся надежда именно на медальоны. Оставил я здесь шесть с половиной тысяч. Но нисколько не жалел. Забрал покупки, распрощался с хозяином и покинул квартиру. Не сразу, но коляску с поднятым верхом остановил, – в Москве стало проблематично поймать транспорт, даже пролётки, такси так совсем практически исчезли с улиц столицы. Заехав в магазин и купив некоторые продукты, включая свежее привозное молоко, я доехал до дома, где на углу замерла знакомая машина. Хм, и адрес узнали, быстро они. Демонстративно расплатившись с возничим, я договорился, что он подъедет в семь вечера, свозит меня за женой. Отперев входную калитку и заперев её изнутри, я прошёл к крыльцу. В доме я первым делом подкинул дров, подтопив обе печки. Потом натаскал воды в баню, ну, как натаскал – использовал амулет-помощник. И затопил. Баньку мы с Аней испробовали в первый же день после переезда.