Забрав трость и все памятные вещи из дома, я покинул территорию на служебной машине что числилась за Новороссийским управлением КГБ, посетил берег, там големы атакуя вырубили всех, кто был из спецслужб, да и было их там четверо всего, на множество свидетелей я просто махнул рукой. Убрал «Ниву» с прицепом и катер в Хранилище, ничего своего я бросать не хотел, ну и погнал на «волге» прочь, укроюсь в холмах, а ночью покину этот берег воздухом. *** Застонав от головной боли, пульсирующая, я был на грани сознания, и открыв глаза, одновременно запуская диагностику, неожиданно для себя обнаружил двух блондинок-красавиц, которых я кажется уже где-то видел. Одна заметно в положении. Обе суетились надо мной. Одна держала, другая, та что с животом, бинтовала голову. Купе, поезд двигается, качает, перестук слышен, на вешалке френч со знаками различия техник-интенданта второго ранга. Лейтенанта, если на армейские звания переводить. Ну да, точно, тот сон, где меня просили избавить этот мир от другого Путника, иначе мир будет уничтожен. Ладно, потом это проанализирую. Снова сорок первый, будет любопытно повоевать на современной технике, даже руки чешутся начать, но тут проблема. Рисковать я не могу. Как только информация о ней разойдётся, а свидетели наверняка будут, то другой Путник сразу поймёт, что он тут не один. А я должен дождаться его у Смоленска и сбить. В общем, до Смоленска не применяю ничего серьёзного, а дальше мне уже ничего мешать не будет. Хорошо, по этому вопросу решили. Меня только интересует, а этот неизвестной Путник тоже дары имеет, и умения как у меня, или пользуется только своим опытом прожитых лет? Мне повезло, выклянчил эти умения, а у него был ли такой шанс, и если был, то какие умения тот имеет? Вот и я не знаю. И выдал ли информации о будущем Гитлеру, а если выдал, что скорее всего так и есть, то какие изменения мне ждать? А пока диагностика завершилась, я узнал, что у меня пуля в голове. Этот чудак что, застрелился? Активировав лечение щупом, ничего другого всё равно нет, снова все умения на нуле, я убрал контузию головы, пока не трогая пулю. Хорошо та неглубоко вошла, но и сантиметр - это серьёзно. Не слушая возражений блондинок, я сел, спрашивая: - Что произошло? Те пребывая друг друга, явно на нервах, всё же столько переживаний, пояснили, я читал книгу, то есть прошлый хозяин этого тела, на верхней полке лежал, когда через два купе от нас произошла драка с двумя выстрелами. Одна из пуль пробив две стенки вошла в голову мне. Используя Взор, я нашёл то купе и обнаружил двух сотрудников милиции. М-да, не драка, а захват банды шулеров происходил, да вот допустили до использования огнестрельного оружия. У одного из шулеров был «ТТ» и пока оружие не выбили, тот успел сделать несколько выстрелов. Сейчас там в купе шёл допрос. Судя по дате на бланке допроса, сегодня пятое июня, да, всё того же сорок первого года. С трудом успокоив девчат, и усадив их на полку, те объяснили, что это соседи помогли меня снять и на нижнюю уложить, сейчас проводник по соседним вагонам бегает, врача ищет. Выслушав это, ну и сказал: - Ранили меня не так и серьёзно, не нужно переживать. Смотрите. Я отогнул край бинта, всё равно его завязать не успели, и демонстративно мотнув головой, щупом вытолкнул пулю наружу, взял её щепоткой пальцев и показал бледным девчатам, бросив на стол. - Пуля лишь чуть углубилась, так что небольшая контузия, ранка, возможно даже шить не придётся, и ничего более. На излёте ударила. Младшая из девчат хлопнулась в обморок, но тут открылась дверь и зашёл молодой парень в форме военфельдшера, позади него маячил проводник с бледным испуганным лицом. Парень оказался настоящим профи, талантище. Осмотрел у меня рану, выпроводив девчат в соседнее купе, успокоив их перед этим, и всё это с шутками и прибаутками. Подтвердил, что рана не глубокая, но всё же шить нужно, да и рентген сделать, перевязал своим бинтом, почистив рану, без наркоза, после чего велел лежать. Скоро поезд прибывает на станцию, там придётся сойти, меня нужно положить в госпиталь. Мало ли что. После этого тот ушёл, а я лёг на нижней полке, задумавшись, судя по тому что та беременная девушка называла меня Андрюшей, то скорее всего она моя жена, а вторая девушка её родная сестра, лицом схожи. Думаю, молодая семья ехала к новому месту службы парня, да вот что приключилось. Девушки вернувшись начали заботится обо мне, приятно, мы похоже втроём ехали, одна полка пуста, и сказав, что посплю, едва успел закрыть глаза, как меня врубило. Память прошлого хозяина тела пробудилась. Да, минут двадцать прошло, пока это не произошло. Очнулся я, когда меня переворачивать стали, оказалось поезд стоит, а у дверей топталось двое красноармейцев с повязками патруля на рукавах, с носилками, не зная, как с ними тут развернутся. - Всё в порядке, я сам, - сообщил я, садясь, ну и мы с девчатами начали собираться, вручив вещи бойцам, благо как раз тут нам и сходить. Вот что я выяснил. Андрей Туманов, сирота, отец арестован и был посажен в тридцать седьмом, он был крупным чиновником, реабилитирован в сороковом. Мать не выдержала переживаний после ареста и тихо умерла во сне. Так Андрей оказался в детдоме. Парень упорный и со светлой головой, он окончил школу на год раньше с золотой медалью, не зажали её ему, директриса лучшая подруга матери была. Поступил в Московский институт народного хозяйства, учился на экономиста, закончив с лучшими оценками раньше срока, шёл с опережением графика в учёбе. В результате парнишке всего восемнадцать лет. В конце лета прошлого года исполнилось. И один гад велеречивый, уговорил того набраться опыта в армии, мол, там будет ему настоящая школа жизни, описывая все плюсы, забыв сообщить о минусах. Андрей и решился, надел форму. Женат вот уже как пять месяцев. Влюбился в девушку, они с сестрой из одного детдома с ним, через сестру и познакомился, два года ухаживал, с шестнадцати лет, и несмотря на разницу в возрасте, жене Ольге двадцать два года, была сыграна свадьба. После этого забрав сестру Ольги, её Ксенией звали, из детдома, ей пятнадцать лет, и выехали по месту службы парня. В Минске были, тот получил назначение на должность снабженца в Седьмой отдельный зенитный артиллерийский дивизион Седьмой танковой дивизии Шестого механизированного корпуса, штаб которого находился в Белостоке. Корпус входил в Десятую армию. В Белосток мы и прибыли только что. К слову, Ольга закончила медицинский, стоматолог по профессии, но из-за беременности не могла приступить к работе, решила быть с мужем и найти работу на месте после родов. Два месяца всего давали после родов, после иди работай, или тунеядка. Такие законы в Союзе. Хотя жёны командиров могли и не работать, вроде как муж на защите родины за двоих впархивает, тут по желанию. Бойцы направились с вещами к выходу, тут почти все сходили, похоже конечная, Ксюша ушла за бойцами с сумочкой в руке, подождёт нас на перроне, я же быстро сменил рубаху, запачкана кровью была, застегнув пустой ремень, я ещё не числюсь в части, оружие не выдали. Потом надел френч, форма парадная, ремень под френчем, и подхватив под локоть Ольгу, направился к выходу. Коридор уже был пуст, все вышли, так что без проблем покинули вагон. Там и Ксюша была с вещами, надо не забыть, через три дня у неё день рождения, шестнадцать лет исполняется, стоит отметить и поздравить, подарив что-нибудь этакое. У меня на запасном складе Хранилища много что интересного есть, девчачьего, найдём. Да, пока мы собирались в купе, Ольга сообщила что заходил милиционер, снял с них показания в связи с ранением, раз я без сознания был. Это когда я память Андрея принимал. Сейчас мне нужно в штаб корпуса, сдать документы, и узнать где подразделение. Да и штаб дивизии нужен. Потом устроить девчат и только тогда можно посетить госпиталь. Так и сделаем. Шёл я с непокрытой головой, фуражку несла Ольга, все вещи на перроне. Нужно найти машину, дальше разберёмся. Сама Ольга мне понравилась, и это проблема, та с момента беременности к телу Андрея не допускала, а я не этот нытик. Не даст Ольга, даст Ксюша. Она мне тоже понравилась очень, фигуристая, я в курсе что девушка в тайне влюблена в Андрея. Создам шведскую семью. Вообще проблем не видел, главное девчат уговорить. Не думайте, что это бахвальство или я немного с ума сошёл, обе девушки на меня такое впечатление произвели, они реально в моём вкусе, что ни о чём другом я и не думал. За этих красоток я любому горло перегрызу. Тут ещё и война на подходе. Оставив жену и Ксюшу у вещей, нужно об Ольге именно в таком виде думать, чтобы быстрее привыкнуть, сверкая белоснежным бинтом, пусть и с пятнышком крови, просочилась всё же, я направился к выходу с вокзала. Кстати, пока я без сознания был, Исцеление зарядилось на семьдесят два процента, вот и использовал. Полностью залечил раневой канал. Снова зарядится, уберу повреждения черепа, пуля вошла в голову чуть наискосок с правого бока, чуть ниже темечка. Не самое удобное место. Ольга хотела пойти со мной, но я уговорил подождать у вещей, мол, я быстро. Прибывшие пассажиры забрали весь немногочисленный транспорт, что предоставлял услуги извоза, а также укатили машины что ожидали некоторых пассажиров. Осмотрев пустую площадь вокзала, я прикинул свои шансы найти машину, они близились к нулю. И из Хранилища ничего достать не могу, по причине полной его пустоты. Не на что сменять, хотя разные «эмки» и «газики» у меня имелись на запасном складе. Однако повезло, на площадь вырулила пролётка, где пожилой возница повернул ко мне, заметив поднятую руку. Пока мы с ним носили вещи, а девчата устраивались в пролётке, я прикидывал ситуацию с семьёй. Обычно мужья, если едут на новое место службы, то оставляют жён на старом, и обустроив гнёздышко, получив комнату, или реже, очень реже квартиру, вызывают супруг, бывает и с детьми, чтобы в первые дни не маяться без жилья. Андрей же забрал всех своих родных, их всего двое. Ольга и Ксения. Пока двое, но судя по росту живота, через три месяца, в конце августа или вначале сентября должен появится малыш. Сидя рядом с возницей, я узнавал новости, неожиданно узнал, что тот в курсе где дислоцируются зенитчики. Вот я и попросил его отвезти на какую хату, где сдаются комнаты, рядом с зенитчиками. Тот и отвёз. На окраине много частных домов. Хозяйка довольно большой хаты, она одна жила, сдала нам две комнаты. И недорого. У Андрея денег пусть мизер было, но оплатить за месяц я смог, обещал остальное с первой зарплатой. Ещё немного на еду осталось, ничего запасы денежных средств у меня есть, главное до запасного склада добраться. Пока девчата обустраивались, я надел сверху на бинт фуражку, забрал из чемодана папку с личным делом и покатил к штабу. Возница не уехал, ждал меня. Там я расплатился и прошёл в штаб, найдя отдел снабжения. Вскоре закончив оформление, в штаб дивизии заезжать не нужно, туда уже позвонили и предупредили о новом командире, личное дело сами переправят, за мной заехал командир, техник-интендант первого ранга - из нашей Седьмой танковой, и сопроводил до ППД дивизиона. Он познакомил с командованием. Всё верно, рядом с частью я жильё и снял. Между прочим, тут с ним проблема, мало свободных мест. Хорошо у той хозяйки прошлые постояльцы съехали, не успела новых найти. Там меня представили командованию дивизиона, время три часа дня, все на месте, мало кто отсутствовал, вот так я и был ознакомлен. Мне дали трое суток на лечение, потребовали справку от врача, если ничего серьёзного должен предъявить, ну и меня на «полуторке», моя служебная машина, и отвезли в госпиталь. Я уже заживил кость черепа, так что сильная ссадина, ничего более, тот и сообщил, что даже шить не нужно, остриг волосы вокруг раны, наложил пластырь и отпустил, велев подойти через два дня. Ну и справку выдал, что к службе годен. Её я сначала Ольге предъявил, чтобы убедилась, я не сильно пострадал, потом отдал начальнику штаба дивизиона, срок отдыха скостили до двух суток, на обустройство давали, ну и вернулся к дому. Шофёр «полуторки» запомнил где я живу. Велев ожидать продукты, я прогулялся до озера, видел его, дважды мимо проезжал, когда к дивизиону направлялся и обратно ехал, ну и искупался. Не моча голову. Заодно прокачал Хранилище, кубов на семь, ну и донного ила с водой обменял на нужное. Наполовину заполнил Хранилище припасами и разными продуктами питания советских времён, специально смотрел чтобы по этикеткам на банках и бутылках не было следующих годов выпуска. В озере к слову, используя Взор, обнаружил остов грузовика. Видимо с польской компании лежит, кабины не видно, ногой нащупал, вот и отправил на запасной склад, обменяв на нужное мне. Хватило на вездеходную «эмку» в раскраске цвета хаки, и две бочки с бензином для неё. Вот так после полутора часов отсутствия я вернулся к домику, пусть пешком, зато с двумя сумками. Передав их девчатам, я выдал каждой, повизгивающим от восторга, по мороженому в вафельных стаканчиках. Пусть из восемьдесят шестого оно, но год на них не написан, а круглые этикетки сверху я убрал. Ну и хозяйку угостил, та оказалась такой же сладкоежкой, как и обе мои блондиночки. Не знаю почему, но прёт меня от одного их вида и всё тут. Так и хочется схватить в охапку и отнести постель, чтобы предаться любовным играм. Мне кажется те мои взгляды тоже заметили, с трудом себя сдерживал, и игриво приглядывались. Ну или мне так казалось. Возможно они заметили, что я веду себя не как Андрей. При всех своих достоинствах Андрея можно уверенно назвать мямлей. Я же даже близко рядом не стоял, и мямлей меня не назовёшь. Ну так и есть, подслушал пока те убирали продукты, разговор обо мне. Заметили те, что поведение изменилось, осанка появилась, говорю уверенно, взгляд не прячу. Нисколько не сомневался, всё равно бы поняли, что изменилось, так что не стал прятать свою суть, быстрее привыкнут. Мне кажется Андрей и выбрал военную службу чтобы изменится, характер воспитать. Сам я баней занялся, затопил, а то после дороги хотелось, это я искупался, а девчата нет. Так что те в баньке намыливали друг друга… Да что ж это такое? Никак отвернутся не могу, наблюдая за ними с помощью Взора. Говорю же прёт меня от них. В общем, пока те в бане были, я приготовил стол. В сумках особо ничего не было. В одной десять кило картошки и десяток луковиц, в другой крынка молока, кусок солёного сала, кусок копчёного, свежее мясо, две пачки макарон, три банки с тушёнкой, банка с вареньем, банка с чаем, соль и сахар в пачках. И пяток апельсинов. Девчата уже картошку с мясом жарить на сковороде начали на летней кухне, вот я и следил, перемешивая, так что когда те закончили, ужин был готов, сели в саду, тут стол был под навесом, не забыв хозяйку пригласить. Я задумался о планах на ближайшие дни. Хорошо Ксюша перед отъездом сдала все экзамены и получила табель с оценками до отъезда, ей пошли на встречу сдать раньше, иначе пришлось бы ей тут устраиваться. Девять классов закончила. Вот паспорт не успела получить, только комсомольский билет имела на руках. Вечером мы погуляли по району, и когда девчата устраивались спать, устали, столько событий за день, я на час сбегал к озеру. Прокачал Хранилище. Ну и вернулся под бок к Ольге. Спали мы с ней в одной комнате, во второй Ксюша. Попробовал я поласкать супругу, но получил в глаз и обещание оторвать мне кое-что. К своему пока ещё не родившемуся ребёнку Ольга относилась с огромным пиететом, и не допускала меня до своего тела. Боялась потерять. Вроде врач, а такие глупости говорит. Ничего, у меня есть запасной вариант. Утром я встал раньше всех, сбегал на озеро, окунулся, заодно час покачал Хранилище. Взор я итак каждую минуту качаю, ну и вернувшись начал готовить завтрак. Яичницу с колбасой. Все запасы из моего Хранилища. Колбаса из восемьдесят шестого. Ну и поднял сонь. Так что мы с аппетитом поели, после этого мои девушки возжелали погулять по городу, посмотреть достопримечательности, а то скоро у меня работа, видеться будем редко. Пообещав машину, нечего ноги сбивать, я отбежал к озеру, там густой кустарник с одной стороны, и достал «эмку», ну и быстро сделал документы на машину, записав за нашим дивизионом. В подделке таких документов я собаку съел, так что ничего не обнаружат. Тем более свежие документы в штабе дивизиона я видел, где метки стоят определил. Вот на машине и подкатил к калитке, дома где у нас сняты комнаты. Поездка по улочкам города вышла интересной, развлекательных моментов много, но не всё работает утром. Мы купили билет в театр, вечером будет представление, прогулялись по музею искусств. Потом я предложил девчатам устроить отдыха на берегу местной речки Белая, мол, шашлыки с меня, на что те легко согласились. Мы покинули город, нашли отличное место для отдыха с песчаным пляжем, я быстро из кирпичей собрал подобие мангала, ссыпал древесный уголь, разжёг и стал насаживать на шампуры мясо, всё достал из Хранилища. Отлично время до обеда провели, тут же и пообедали. Я из воды не вылезал, заодно качая Хранилище, постепенно то увеличивало свои размеры. Кстати, чуть дальше из реки торчала корма танка. Я когда приблизился, Взор пока на неполные пятьдесят метров работал, понял что это лёгкий пушечный польский танк. Ну и пока девчата за камышами плескались и купались, Ксюша меня стеснялась, и обменял его на запасном складе на нужное мне. На одну «полуторку», на двадцать бочек для топлива. Десять бочек для бензина, и десять для дизтоплива. Содержимое получил, обменяв на воду из реки и на ил. Это ещё не всё, не всю массу металла выработал, так что получил два зенитных «ДШК» на треногах, один на пехотном станке. Тройной боезапас к ним. Двадцать пять «ППД», с боезапасом, два советских танковых пулемёта, и десять цинков с патронами. Вот теперь всё. Надо покататься по окрестностям, поляки тут много как я вижу всего побросали, собрать, и обменять на нужное мне. Да, так и сделаю. Этот день прошёл отлично, мы были в театре, в парке отдыха, там живой оркестр работал, я по очереди танцевал с обеими моими девушками. Ну а на следующий день началась служба. Принял я всё быстро, за три дня освоился. День рождения Ксении пролетел ярко и незабываемо, я фейерверки использовал, разбудив половину города, пришлось штраф платить, соседи сдали, но девушка была счастлива, решила поцеловать меня в щёку, но я чуть довернул голову и наши губы соприкоснулись. Разорвали мы поцелуй только когда рядом раздалось покашливание. Стоявшая рядом Ольга, грозно опёрла руки в бока, и сердито смотрела на меня. Правда это не остановило меня, как та уснула, перебраться в койку к Ксюше, надо сказать, что поначалу та хотела прогнать меня, выталкивая, но я не дался, девушкой ты была. Ольга кстати, Андрею тоже нетронутой досталось, так и вернулся к себе в постель, крепко залюбив Ксению. Ну а утром Ольга гоняла меня оглоблей по двору. Ничего, к вечеру наплакалась и простила. Я как раз со службы пришёл, и обоняв её, знаками показав Ксюше чтобы села рядом, мы под навесом в саду устроились, и объяснил Ольге свою позицию: - Вот тут говоришь, что изменил тебе. Лично я так не считаю. Ксюша для меня как вторая жена, младшая. Ты официальная, она нет, но для меня это неважно. Сегодня десятое июня, и я хочу сказать, что у меня есть новости. Вы заметили, что все военные ходят с таким хмурым видом? Все знают, что в этом месяце немцы нападут на нас. Двадцать второго июня, ровно в три тридцать, утром. Командование тоже знает, но ничего сделать не может. Политуправление запрещает, говоря, что это враньё и провокация. Так вот что я скажу. Я службу несу и меня много знакомых появилось в службе снабжения, а у них знакомые среди польских контрабандистов, я так подарки вам и купил. Так вот те и несут с той стороны новости. Немцы уже готовятся, дата известна точно. Что самое подлое, пришёл запрет эвакуировать русское население из Западных областей и семьи комсостава, мол, чтобы панику не разводить. А отправлять вас под бомбами, когда смерть падает сверху, я не могу и не хочу. Через пять дней будет самолёт на Москву, и я вас лично доставлю в столицу, есть деньги, занял у парней, купим дом, хватает, оформлю на тебя Оль, и убедившись, что вы устроились, немец до Москвы не дойдёт, и вернусь продолжать службу. Армия мне не понравилась, бардак, права ты была Оль, что отговаривала меня. Я бы отслужил год обязательного ценза и уволился, но из-за немцев придётся до конца воевать. После войны демобилизуюсь. Что по Ксюше, то пойми меня, я люблю не только тебя, но и её. Война предстоит страшная, и сотни тысяч молодых парней сгинут на ней. Многие вдовы, или молодые девчата будут выть в подушку ночами, потому то на них мужчин не хватило. Я не хочу такой судьбы Ксюше, да и меня приводит в бешенство одна только мысль если у тебя или у неё будет другой мужчина. Вы можете стонать и извиваться только подо мной и никем более. У вас только один мужчина есть и будет. Это я. Поэтому не ругай сестрёнку, пусть и у неё будет личное счастье. Разницы я между вами не делаю, и вы для меня обе дороги. Единственно, имею надежду что Ксюша понесёт от меня до долгого расставания, дальше война. Я постараюсь обеспечить вас всем, чтобы пережить эту войну. Не слушайте врунов и дураков, что кричат как мы закидаем шапками противника, она будет страшная и кровавая, потери наши составят от пятнадцати до двадцати миллионов только убитыми. Она будет идти несколько лет. Так что вы готовьтесь, ночью с пятнадцатого на шестнадцатое я вас увезу отсюда. После этого мы отправились спать. Обняв Ольгу, в соседней комнате ворочалась Ксюша, те явно переваривали что я им сообщил, я размышлял. А девчата неплохие, истерику не устраивают, приняли информацию к сведенья, и теперь обдумывают. Ольгу я тоже ею загрузил. По дивизиону, то укомплектован тот людьми на девяносто процентов, комсоставом на восемьдесят, но орудий полный штат, зенитные семидесятишестимиллиметровые пушки образца тысяча девятьсот тридцать первого года. Буксировщики тут есть по штату, это «ЗИС-6», двенадцать штук по числу машин, запасной нет, если вдруг какая сломается. Тут вообще гусеничные транспортёры нужны, но эти грузовики тоже тянули, хотя и с трудом. Три батареи четырёхорудийного состава каждая. Связной мотоцикл и пять грузовых машин снабжения на весь дивизион, тут да, мало, нужно ещё не меньше шести. Легковой машины в дивизионе не было, командиры разъездной «полуторкой» пользовались. Пришлось помочь. Сделать поддельные документы и ввести в штат чёрную «эмку», её отдал командиру дивизиона, было не сложно. Так ввёл ещё три «ЗИС-5», один с прицепом. Водителей нашли среди бойцов. Три разъездных мотоцикла с коляской в каждую батарею для командиров. Бинокли командирам, оружие. Я приказал всем командирам орудий сдать своё личное оружие и получить пистолет-пулемёты «ППД». Что и было сделано. Также выдал их всем командирам. Наручные часы, форму, всё доставал из Хранилище, из дефицита, остальное вполне штатно получал на складах. Сделал дополнительный склад боеприпасов и топлива на краю рощи. Рацион у бойцов улучшился на порядок, часто черноморской рыбкой питались. Командиров доппаёк тропическими фруктами сначала ввёл в ступор, но постепенно привыкали, я видел, как бегали дети по улицам, у некоторых в руках были мандарины, ананасы, бананы, и не моё дело что командиры их своим детям отдают. В общем, в дивизионе я обжился, и да, проставился, как и хотел, пригласив командиров домой, с семьями, отлично посидели в саду, с шашлыками. Хозяйка к соседке ушла, чтобы не мешать. Уже на следующий день отмечали день рождения Ксюши. Сейчас же обнимая Ольгу, я вспоминал как оказался в этом мире. Тоже надо сказать неожиданность. Ушёл я тогда от КГБ, хотя войска подняли, начали прочёсывание местности. А как стемнело, я сел на «Л-29 Дельфин», спортивный реактивный самолёт, у чехословак угнал десять штук. Инструктор меня научил на нём летать, и качественно, два вылета по часу сделал, поэтому живым его отпустил. Вот и решил продолжать накапливать пилотажный опыт, с ровного участка асфальтированной дороги поднялся в воздух, а тут ночные перехватчики, то ли я неопытный, то ли пилот, мы и столкнулись. Тот гад катапультировался, а я… Удар крылом по кабине пришёлся, так что в запасе девять «Дельфинов» осталось. А самолёт мне реально понравился, я уже освоил американские реактивные учебные самолёты, как раз собирался на боевые переходить, как этот «Дельфин» нашёл. Он идеален для курсантов. Правда, к скорости реактивных самолётов я долго привыкал, но уже постепенно освоился. А что будет, когда на истребитель сяду? А уж как мечтаю поработать на «Граче» по скоплениям живой силы противника. Однако до Смоленска нельзя. За эти три дня что я службу несу, не только освоился в дивизионе, решая его проблемы с обеспечением, но и покатался по окрестностям. Легенда, скупаю припасы населения, пару кабанчиков купил, всё в котёл пошло. У дивизиона новенькая большая армейская походная кухня. Как раз на весь дивизион и хватает. Битую польскую технику конечно свозят на пункты приёма металлолома, но её ещё достаточно. Не знал, что тут бои были. Хотя, как мне сказали местные, польские солдаты сами всё уничтожили, когда немцы сюда пришли. Так что я на этот собранный металл закупал на запасном складе всё необходимое. Склад уже до двухсот пятидесяти кубов увеличился, так что я помимо «полуторки» и «эмки» приобрёл танк «Леопард 2», ракетную пусковую на бронешасси «Ларс». Советскую «Шилку», «Т-34», «Т-34-85» и танк «КВ-1». Боеприпасы к ним. «Хамви» себе, ну нравится мне этот американский бронеавтомобиль, ничего поделать не могу. Самоходку британскую с гаубицей, и советский тяжёлый самоходный миномёт «Тюльпан». Последним взял «БТР-80» и американский транспортёр «Брэдли». Из авиации американский пассажирский «Дуглас», гидросамолёт «Ар-196», вертолёт «Хьюи» и два связных самолёта, «Мессершмит» и «Шторьх». Остальное место занимало топливо, припасы и боезапас. На службе находясь, я по три часа, делаю вид что купаюсь, а сам Хранилище качал. Чем больше накачаю, тем лучше. Поминимуму в Хранилище пока есть, и этого достаточно. Ничего буду качать и добавлять необходимое. Тем более складов тут будет брошено множество. Не хотелось бы оставлять это немцам. Хотя даже один склад забрать не смогу, места нет. Очень жаль. Интересно, а война начнётся в тот же день или благодаря Путнику изменят дату? Может тот ничего не сообщил? Даже если двадцать второго она начнётся, это ничего не говорит, нужно следить за событиями до и после начала войны. Пока в до ничего неожиданного я не видел, читая газеты, посмотрим, как сама война будет развиваться. Следующие пять дней также тянулись неспешно, всё свободное время я тратил на прокачку Хранилища, управлению големами, пока один, ну и про Исцеление не забывал. Однако и девчатам своим я не забывал выделять время. Ольга к себе так и не подпускала, сказала или ребёнок, или она, так что я отступил, а вот с Ксюшей у нас только всё развивалось. Хотя спать я всё равно к Ольге приходил. Кажется, та плакала в подушку. И вот с утра пятнадцатого числа я попросил собрать командиров, объявление будет, пришли командиры и с батарей, не только управления дивизионом, когда все собрались, дивизион размещался на окраине города, одна из задач защита города от налётов противника, правда ничего для этого не сделано, только позиции размечены, а так дивизион стоит на территории старых бывших частных складов, штаб размещался в полуразваливающемся здании управления. В одной половине здания идёт ремонт, в другой и размещался штаб. Осмотрев командиров, я сообщил: - Вы наверняка знаете, что будет война, немцы на нас нападут. У меня есть множество знаемых, у них свои, у тех знакомые контрабандисты, что ходят на ту сторону. Уже месяц как известно, что война начнётся двадцать второго июня в три часа тридцать минут утра. И все это знают, однако товарищи из Политуправления приказывают молчать. Мол, это провокация. - Я и сейчас это приказываю, не нужно разводить панику, товарищ Туманов, - сказал комиссар дивизиона, старший политрук Зиновьев, вставая со своего стула, что стоял в первом ряду. - И запретили эвакуировать часть населения и семьи комсостава, - кивнул я, глядя тому в глаза. - Только вот когда война начнётся, все командиры побегут спасать свои семьи. Я это знаю, сам побегу. И мне безразлично что будет с дивизионом, семья роднее, для любого нормального отца и мужа роднее. Не нравится? А так и есть, и тот кто отдал этот преступный приказ, тоже знал что так будет. Значит что, он враг? - Разойдись, - скомандовал Зиновьев, и повернувшись ко мне, сказал. - Я запрещаю говорить на эту тему и вывозить семьи. - И что? - пожал я плечами. - Я этот преступный приказ выполнять не буду. Товарищи командиры, ночью самолётом я отправлю жену с её сестрой в Москву, есть двадцать свободных мест. Кто пожелает, встретимся на опушке леса у дороги на Волковыск, у поворота на хутор пана Казакевича. - А ну за мной, - краснеющим от ярости лицом приказал Зиновьев и повёл в свой кабинет. Командир дивизиона, капитан Лебедев, направился за нами. Да, почти час оба меня распекали, потом начали общаться с командирами. Многие не ушли, общались, обсуждая что это только что было. Сам я вернулся к работе, сделав себе командировочное удостоверение, нужно съездить в Минск, выбить печатную машинку. Сейчас это редкость и дефицит, так что поездка уважительная, но когда я на подпись принёс командировочное Лебедеву, тот зарубил идею, велел так запрос отправлять, привезут. Не понимает человек, что без личного присутствия, и некоторых мелких подарков, просто так нам никто не выдаст этот дефицит. Там на выдаче тоже не дураки сидят. Плюнул на это дело. До темноты досидели, собирая вещи, девчата с хозяйкой попрощались, сам я остаюсь, мои вещи тоже на местах лежат. Зиновьев засаду устроил, именно на меня, его пропаганда сработала. Никто из командиров не решился последовать моему совету. Мы объехали место засады, и на поле, отойдя от машины, чтобы девчата не видели, достал «Дуглас» и земляной голем прошёл в кабину, закрыв дверцу. Будет пилотировать. Сам я перегнал машину, и пока девчата устраивались в салоне, выбирая места поудобнее, там мягкий свет горел, занёс вещи. Убрал «Эмку» в Хранилище, прошёл в салон, моторы уже ревели, прогреваясь, и почти сразу, я только сесть успел, машина пошла на взлёт. Тут лететь всего ничего, едва тысяча километров, через три часа будем на месте. Ну и уснул в кресле, пока летели, девчата тоже дремали. Прилетели в час ночи. После посадки я отошёл в сторону и достал «Хамви». Ту же «эмку» доставать я не хотел, а девчата в машинах не разбираются. Подогнал к самолёту, устроил девчат, те удивились, с интересом изучая салон, он необычен по дизайну, сказал, что это армейская американская бронемашина, мне одолжили по случаю. Ну и перегрузив вещи и убрав самолёт покатил в сторону Москвы. Тут километров десять. Мощный движок машины легко тянул его, преодолели ручей в брод и так выбравшись на шоссе въехали на улицы столицы. Если бы не ночь и плохое освещение улиц, у «Хамви» горели две фары и прожектор, долго бы мы не покатались, остановили бы полюбопытствовать откуда такой гигант квадратного вида. А ехал я к общежитию детдома, там нас примут даже ночью. Так и вышло, я стучался в дверь пока нам не отрыли, выделили койки в резервной комнате, я туда вещи отнёс и убрав машину в Хранилище, вскоре уснул, попросив разбудить меня в восемь утра. Утром я одел форму, девчата ещё спали, и покинул общежитие, незаметно достал «эмку», сделав это на улице, когда никого не было, и покатил искать дома на продажу. Нужен риелтор, или адвокат, это их специфика. Ну некоторых. Нашёл такую даму, между прочим, редкость, когда женщины такой спецификой занимаются. Тут без острых зубов не выживешь, тот ещё гадюшник. Она и предложила пять домов на выбор, что подходили к описанному мной желанию. С ней я также договорился о помощи в получении паспорта для Ксении. Заехав за девчатами, те уже покушали в столовой общежития, деньги я им оставил, ну и забрав их, все вместе начали объезжать адреса. Один домик, на холме, с видом на реку, настолько понравился сёстрам, что те сказали, только он. Дальше я выплатил хозяевам аванс, дом жилой, и началось оформление. Благодаря адвокату заняло это всего два дня, и Ольга стал хозяйкой дома, так ладно это, мы купили ещё один дом, выбирал уже я, оформив на Ксюшу. Паспорт она как раз получила, это неимоверно быстро, тут обычно месяц ждёшь. Дом под сдачу, адвокат обещала помочь, небольшая денежка, но в карман капает. Я познакомился с участковым, попросил присмотреть за семьёй, тот обещал одним глазом приглядывать. Девчата обживались, на обеих я открыл счета в сберкассе, по пять тысяч положил, Ольга начала задумчиво на меня поглядывать, откуда такие деньги. Хозяева съехали, я доплатил чтобы быстрее покинули дом, и живность забрали. Поэтому пришлось свою живность покупать на Птичьем рынке. Да и запасы в погребе и подполе я оставил. Купил женский велосипед Ксюше, обрадовал ту до радостного визга. Патефон и швейную машинку в дом, это обязательно. Ну и харьковский холодильник поставил на кухне. В общем, так эти трое суток и прилетели, пора возвращаться, что я и сделал, проведя замечательные дни с девчатами. Ксюша от меня не отходила, наши бурные ночи могли разбудить кого угодно. Ольга пообещала, после рождения малыша, я буду весь её, отработаю за все потерянные дни. Ну и вот лечу обратно, на связном «Мессере». Он топлива тратит меньше. Так и прибыл на место. Не разбудив хозяйку, я прошёл в снятую комнату, и раздевшись, вскоре отбыл ко сну, а утром, после завтрака, свежий и бодрый, как ни в чём не бывало пришёл на службу. И пяти минут не прошло как меня дёрнули к Лебедеву. Там и Зиновьев был. - Ты где был? - со злостью в голосе спросил комдив. - Отъезжал по семейным обстоятельствам. Вам должна была принести записку от меня хозяйка дома, с просьбой дать отгул на три дня. - Была записка. Где твоя жена? - В Москве. Вот решила сменить место жительства. Не понравилось ей тут. - Ты издеваешься? Ты вывез её! - крикнул Зиновьев. - Я слышал шум моторов самолёта в ту ночь, как вы взлетали. Посмотрев на истеричного политрука, никогда его таким не видел, но и знакомы мы недавно, я пожал плечами и ответил: - Ну да, вывез. - У тебя был приказ. - А вы не понял? - спросил я, переводя взгляд с одного на другого и обратно. - Плевать я на него хотел. Семья мне дороже. На карьеру если что, мне тоже плевать. Не понравилась мне служба, бардак в дивизионе знатный, да ещё исправлять даже в своей сфере деятельности не желают, по рукам бьют. Это я о вас, товарищ капитан. Если бы не скорая война, я бы выслужил ценз и сразу же подал приказ об увольнении. Ноги бы моей не было на этой службе. После этого со мной даже говорить не стали, сразу арестовали, посадив под замок и забрав оружие. Кстати, я себе выписал в качестве личного оружия пистолет «Коровина». Что по поводу бардака в дивизионе, это я ещё сильно приуменьшил, имея немалый опыт службы в разных подразделениях, я был шокирован тем что происходит в подразделении. Нет, как раз пьянства не было, Лебедев был трезвенником и другим пить не давал. Вон с трудом согласился прийти ко мне, отметить моё вступление в должность, а на меня ещё и должность начальника штаба повесили, его не было, отчего тоже вносило свой вклад в бардак, ну а разброд и шатание, всеобщие самоволки среди бойцов в город, нежелание выполнять приказы, иногда выполняют, но по-своему, и вообще другое, это было обычным делом. Разложение дивизиона не шло полным ходом, оно уже произошло. Двое суток я под арестом просидел, днём спал, ночью выбираясь, качал в озере Хранилище до утра, и гонял голема, второго пока не могу вызвать. Вот так эти двое суток и пролетели, пока товарищеский суд, собрали весь дивизион, не решил мою судьбу. Надо сказать, решение меня изрядно позабавило. Хотя, чему тут удивляться, я пытался убрать бардак в дивизионе, семнадцать бойцов за самоволки посидели на губе по моему приказу. Вот и припомнили, эти самые крикливые были. Общим решением у меня забирают комсомольский билет, я должен снова заслужить его, чтобы получить обратно. Ещё меня взяли на поруки для перевоспитания. Очень благодарен. Это ирония, если что. На большее этот товарищеский суд не мог претендовать, лишение комсомольского билета, тут без шуток, для многих тяжёлое наказание. Это решение по дивизиону. Зиновьев же, нажав на все рычаги, смог добиться военного суда надо мной, но прокурор, ознакомившись с делом, посоветовал решить проблему своими силами. Привлекли командира нашей танковой дивизии, тот и решил, звание моё снять, дать старшину. Тем более старшина второй батареи уже две недели как ушёл запас, и место свободно. Вот так сменив форму на красноармейскую, но со старшинской «пилой», я двадцать первого числа сдал все дела и печати новому снабженцу, это был Борисов, техник-интендант первого ранга, это он сопроводил меня в дивизион знакомя с командирами, и когда я тут всё наладил и пополнил техникой, стал капать слюной на эту должность. В штабе дивизии его бумажной работой завалили, а тут всё есть, знай ничего не делай, как тот и любит. Вот от работы начштаба тот отбивался руками и ногами, и отбился. Пообещал, что командир на должность начштаба будет назначен через несколько дней. Сам я стал принимать дела на батарее, знакомится с людьми хозотделения. Всего восемь бойцов со мной. Да, у каждой батареи было хозяйственное отделение и батарейные старшины, но армейская полевая кухня одна на весь дивизион, ничего, если что я готовить умею и котлы с треногами у меня есть. На батарее ничего не изменилось, разве что пища стала хуже, но командиры получали фрукты. Это только на моей батарее, до остальных мне дела нет, там свои старшины и Борисов на снабжении. Командир батареи старший лейтенант Хромцев, весёлый неунывающий парень. Я с ним серьёзно поговорил, мол, могу достать всё, но только для нашей батареи, если что из этого уйдёт за её пределы, лавочка будет прикрыта. Делать работу за других старшин или снабженцев я не собирался. Тот меня понял, и сказал, сделает всё что сможет. Хорошее снабжение это пол дела. Особенно на войне. Тот был из тех редких командиров, что не верил в мирный исход дела. Я до семи вечера занимался делами на батарее, тут если не бардак, то близко, потом с семи до десяти вечера качал Хранилище и дальше спать. А утром следующего дня началась война. Кстати, я так и ночевал в снятой комнате, хотя мне прямо сказали, что я должен жить в казарме как батарейцы. Не должен, а по желанию. Его не было. Лениво сев, под сотрясение всего здания, бомбы падали где-то неподалёку, похоже в расположении дивизиона, немцы отлично знали где тот размещался, я потянулся, и не вставая, дотянулся до красноармейских шаровар, ну и стал не торопясь одеваться. Что происходит с дивизионом, мне дела нет, потому как мы вчера с Хромцевым плотно пообщались, и как командиры разошлись по домам, тот поднял батарею, и та была передислоцирована на три километра в сторону, встала на опушке рощи, той самой где дополнительный склад боеприпасов мной организован был. Борисов в бумагах, как я видел, не особо копался и похоже на сегодняшний день даже не подозревал о его наличии. Хотя бойцов туда на охрану выделают постоянно. Пока было тихо, рёв самолётов и звуки бомбёжки меня не заинтересовали. Дивизион застали врасплох и огня ответного тот не открывал. Даже если бы бойцы стояли при готовых к ведению огня орудиях, открывать этот самый огонь им запрещено, добро могли дать или Лебедев, или Зиновьев. Поэтому Хромцев сейчас совершал военное преступление, открыл заградительный огонь без приказа. Да, вот забили орудия нашей батареи. Хромцев ночевал при батарее, и командиров не отпустил, кроме меня, да и орудия развернули в боевое положение, склад со снарядами под боком, не удивительно что тот так быстро открыл огонь. И это ещё не всё, при такой батарее обязательно должны быть лёгкие зенитные силы, вроде пулемётов. Орудия крупные, поди разверни на быстро летящую цель, вот и должны их прикрывать такие пулемёты. Однако их не было. Вчера вечером я пригнал Хромцеву в батарею «полуторку», в кузове которой стоял «ДШК», по бумагам машина уже числится за батареей. Хвала Борисову, которому плевать на канцелярию. Так что среди выстрелов зениток, слышно хорошо различимую работу «ДШК», комбатр решил сам встать за пулемёт в случае чего, и так при некомплекте с трудом нашёл водителя и одного бойца в расчёт. Закончив сборы, я оделся, вещи уже отправил в Хранилище, закинув за спину «СВТ», пистолет пришлось сдать, и его Борисов мигом на себя переписал. Это оружие среди нашей братии снабженцев довольно высоко ценилось, но ниже чем иностранные образцы. А эта винтовка была на складе, вот на себя и переписал, хорошее оружие. Правда боец что ею владел захотел поменять на карабин «Мосина», и привёл оружие в негодность, но я всё исправил. Документы я вчера сменил, зудел над ухом Борисова, пока тот наконец не выдал удостоверение, где написано, что я старшина второй батареи нашего Седьмого отдельного зенитного дивизиона. Всё честь по чести, все печати и подписи на месте. Выдавал тот корочки явно с торжественной ухмылкой. Достал я его. В батарее кроме четырёх тяжёлых грузовиков, что и буксируют орудия, к слову эти машины запрещено эксплуатировать, и они всегда должны быть готовы к буксировке орудий, была всего одна машина, «полуторка». Она числилась за хозвзводом, и была разъездной. Но как я записал за каждой батареей по тяжёлому мотоциклу, то стали использовать их. Так что теперь в батарее два лёгких грузовика, моя хозвзвода и зенитная машина. Поэтому попрощавшись хозяйкой, вряд ли теперь когда увидимся, та по-моему совету уже в погребе сидела, пережидала налёт, пожаловалась что от сотрясения две банки побилось из солений, ну и сев на мотоцикл, я его взял на эту ночь себе, и покатил к батарее. К этому моменту стрельба стихла. Немцы улетели. И пусть у меня на пятьсот метров Взор наработан был, ну чуть меньше полутысячи, я заметил, что кого-то сбить удалось. На границе самолёт падал, похоже бомбардировщик, вроде «Дорнье». Кстати, по плану командования наш дивизион также прикрывал и военный аэродром, где и истребители имелись, уверен, основной удар по этому аэродрому и был. Заметив, как бежит в сторону дивизиона Зиновьев, я всё же остановился, когда тот требовательно махнул рукой, и велел везти его в расположение. Итак понятно что там не всё в порядке, дымы и пожары, иногда взрывы раздавались, снаряды в огне рвались. Я довёз того до границ ППД, дальше политрук сам убежал, и по большому кругу объехав расположение дивизион, склады и казарма горели, осколки от рвущихся снарядов свистели над головой. Даже через рёв мотоцикла было слышно, хотя может и показалось, так и доехал до батареи. Её позиция была изрыта воронками, одно орудие уничтожено прямым попаданием, но у трёх уверенно и бодро суетились бойцы. В стороне стояла на позиции «полуторка» с «ДШК» в кузове, прикрывала батарейцев. Подъехав к группе из двух командиров, что что-то обсуждали, там был командир батареи и лейтенант Сомцев, он командовал одним из огневых взводов, я заглушил мотоцикл, и подойдя к ним, козырнув, сообщил: - Товарищ старший лейтенант. Докладываю, что по припасам и топливу всё решено. Запасы сделаны, как и обещал. С продовольствием тоже проблем нет. Но случилась беда, прямым попаданием мы лишились армейской полевой кухни. Не знаю что решит Борисов и другие батарейные старшины, но у меня есть в запасе три котла и треноги. На котлах приготовим, так что без завтрака, обеда и ужина не останемся. Сейчас и приступлю к приготовлению завтрака. Что у вас было? Отпустив командира взвода, чтобы командовал работами, Хромцев решил сменить позицию, два орудии сворачивали в походное положение, у третьего шёл ремонт, повреждён осколками был. Что тот мне описал? Батарея была поднята сразу как раздался шум авиационных моторов, так что орудия готовились к ведению стрельбы, снаряды подносились, когда первые бомбы уже падали на аэродроме, и в расположении дивизиона, ещё одна группа работала по железнодорожному вокзалу. Один взвод стал бить по тем немцам что работали по аэродрому, вторая по тем что атаковали дивизион. Пулемёт поддерживал оба взвода. Сбить никого не удалось, хотя повредить двух смогли, с дымами удалялись, а сбило дежурное звено «ишачков», двух немцев. Бомбардировщики тут работали, как я и думал. Только «Юнкерсы» это были, ошибся я. Из-за бомбардировки спутал рёв моторов. Склад боепитания не пострадал, хотя рядом упала бомба, разбив осколками несколько ящиков, повредив содержимое, но взрыва не было. Неприятной неожиданностью стало то, что после первого залпа, их позицию подсветили сигнальными ракетами. Видимо диверсанты, для которых новое расположение батареи тоже стало неприятной неожиданностью, но те пытались исправится, подсвечивая цель. В ту сторону уже промчался грузовик полный бойцов НКВД. Раненые и убитые имелись. Убитых семь и одиннадцать раненых. Тяжёлых уже увезли в госпиталь на моей «полуторке», лёгких давно перевязали, сейчас отправят второй партией. Машина как раз подъехала, когда мы заканчивали общаться. А вместе с нашей «полуторкой», куда споро начали грузить раненых, тут я командовал, подкатил и командир дивизиона на своей «эмке». У той два выбитых стёкла с правой стороны машины. С ним был Зиновьев. Я не стал слушать как те ругают Хромцева, без шуток, его реально ругали за то что посмел увести батарею, закончил погрузку раненых и ушёл. А то что тот защитил аэродром, не дав прицельно бомбить и вот уже два звена над городом крутится, это как бы не имеет значение. Говорю же, командование дивизиона у нас было аховым. И это ещё мягко сказано. Первым делом я пересчитал бойцов, составив новые списки, ведь кормить я должен тех, кто есть в наличии, раненые выбыли из моей батареи и их прокорм уже не на мне, причём подсчёт требовал тщательности. В артиллерию, включая и тяжёлую зенитную, брали крепких здоровых парней, так что у некоторых полуторные нормы питания, как у командира батареи, а то и двух, но таких здоровяков на батарее было всего шесть, и то двое выбыли, один погиб, другой отправлен в госпиталь, ему осколком ногу оторвало. Жаль парня, я как никто другой знаю, что это такое. Выяснив что нужно на батарее, достал оснащение, выдав, после чего ушёл вглубь рощи, и достал два котла. После этого вызвал двух своих бойцов из хозотделения, и те натаскав воды, я уже развёл костёр, стали помогать мне готовить. Перво-наперво я вскипятил воды, в один котёл высыпав заварки и полкило сахарного песка, сняв с огня, давая остыть. Бойцы в это время резали на сборном столике выданные мной буханки, это из готового, что я в Хранилище храню, и намазывали на куски хлеба тушёнку. Это не завтрак, а так, лёгкий перекус, так что пока готовилась пшённая каша во втором котле, мы вынесли котёл к машинам. Орудия снова на том же месте развернуты в боевое положение, Лебедев запретил покидать эту позицию, и ждать возвращения немцев, вернувшись в дивизион. Там я на опушке и покормил бойцов, выдавая кому по одному куску, кому дополнительно, и чаю в кружки наливал. Вот так бойцы поснедали, а оставшийся чай некоторым слили во фляжки. Мы вернулись к котлу с кашей, там другой боец моего отделения кашеварил, смотрел чтобы не подгорела, и в первом котле снова начали воду кипятить для киселя. Завтрак будет в семь утра, как я сообщил Хромцеву. Тот с нами поел, а потом на вернувшейся «полуторке», раненых всех вывезли, умотал за семьёй. У него в городе жена и маленькая дочурка пяти лет. Их нужно оправить в тыл. За старшего на батарее Сомцев остался, он бессемейный. Да и вообще на батарее только два средних командира, Хромцев и Сомцев. Хромцева не было долго, я успел доварить кашу и кисель, и убедившись, что каша готова, вывалил целый кус сливочного масла, размешивая. Ну и накрыл крышкой, чтобы дошла. Бойцов я разослал по разным заданиям, так что убрал котлы в Хранилище, иначе остынет, а до завтрака ещё полтора часа, время полшестого. Комбатр вернулся как раз когда немцы решили совершить второй налёт. У комабтра лица не было, осунувшийся и резко постаревший, тот сразу стал командовать, зло и отчаянно, а боец-водитель, что с ним был, сообщил, что одна из бомб попала точно в тот дом где у старлея семья была. Никто не выжил. У него двойная трагедия, семью потерял, и он зенитчик, не смог защитить их от своего врага, самолётов. Батарея стреляла, а я занимался своими прямыми обязанностями. На данный момент над углями стояло два противня, куда я клал тесто, лепёшки пёк. Два бойца тесто месили в тазу. Я решил сделать большой замес чтобы напечь лепёшек на весь день, чтобы и на ужин хватило, если кто выживет. Взор работал постоянно, поэтому я замер, обнаружив гостей на границе рощи. Причём знакомых гостей, батарея как раз закончила ведение огня. В этот раз немцев ждали и стреляла не только наша батарея, оказалось зенитных средств тут хватало, да и истребители хорошо поработали. - Смени меня, - велел я одному из бойцов, и не снимая фартука побежал к опушке рощи. Батарея с противоположной стороны стояла. А там Марина, с дочкой. Супруга Хромцева. Обе были раздеты, по сути в ночнушках. Марина обрадовалась, увидев меня, она успела хорошо познакомится с моей женой, подругами стать не успели, времени не хватило, но близко. - Вы как тут оказались? - первым делом спросил я у Марины, протягивая той плащ-платку. Девушка сразу закуталась в неё, ночнушка у той прозрачной была. Ну и объяснила в чём дело. Дочку её я на руки взял, они обе босы были, да сильно испуганы, и сопроводил к нашему лагерю, не к батарее. - Мусанбеков, бегом командира батареи сюда, - велел я одному из подчинённых, тот на миг замер переваривая мой приказ, и мелкий узбек мигом унёсся в направлении расположения батареи. В этот раз бомбы в расположении не падали, бойцы с матом и криками починили третье орудие, выданные мной инструменты помогли, и оно тоже включилось в бой, так что три огневых точки было, не считая пулемёта. Уже прибегал один из бойцов, сообщил что совместным ударом смогли сбить девять самолётов противника, больше всего истребители набили, но одного точно наши сшибли. Ещё трое с дымами уходили. Близкие накрытия были. Я подошёл к вещмешкам и откинув плащ-палатку, что их накрывала, сделал вид что достаю армейский круглый котелок, с ложкой в нём, а сам всё доставал из Хранилища, кусок хлеба и кружку с чаем. Передав всё Марине, она уже устроилась на стволе свежеповаленного дерева, и велел: - Поешь и дочку покорми. Ну а пока та ела, то дочке ложку, то себе, каша рисовая, молочная, я и узнал, как так вышло что те выжили. Когда бомбы начали падать, а Марина знала, что это такое со слов мужа, то схватив дочь и побежала прочь в чём была. У их хозяев, где те комнату снимали, нормального погреба не было, да и семья там большая, всё займут, поэтому та побежала к ближайшему оврагу, там в крапиве и отлежались, а потом направилась к месту расположения дивизиона, разминувшись с мужем. А то что вместо дома большая воронка была, та уже видела. Оказалось, дивизион настолько побит, что уцелело всего два орудия, много убитых и раненых, та уже было отчаялась, да ещё пряталась, всё же фактически раздетая, но у знакомых раненых бойцов, те самостоятельно в госпиталь шли, узнала, что батарея её мужа в другом месте находится, так и добралась, прячась по кустам и двигаясь по оврагам. Тут и старлей прибежал, сграбастав обеих в объятия. Оставив их, пусть поговорят, им это нужно, а я продолжил печь лепёшки, постепенно убирая горячие хрустящие стопки в Хранилище. Естественно делая это так, чтобы никто не видел. Для бойцов я убираю их в вещмешки, мы их приготовили. Надолго Хромцев не задержался, но ко мне подошёл, сообщив: - Хочу отправить Марину поездом. Я отлучусь на час другой. - Шансов отправить мизер, уж поверь мне. Там весь город будет пытаться уехать, - не отвлекаясь от работы, сообщил я, последняя партия лепёшек была. - Я могу у знакомых снабженцев попросить самолёт, и на нём отправить твою семью в Москву. Я сам слетаю. Как стемнеет вылетим, а к рассвету уже вернусь. Дом у нас есть, место тоже, Ольга будет рада. Тот задумался на миг, и резко мотнул головой, говоря: - Хорошо, доверились. Спасибо, старшина. - Да пока не за что, день длинный. Ты бы убрал семью отсюда. Склад боеприпасов всё же под боком, одно попадание и никого не станет, нас тоже. Даже противовоздушные щели не помогут. - Нет у нас щелей, - удивился тот. - У вас нет, а у нас есть, - кивнул я в сторону укрытия, которое трое бойцов только недавно закончили копать. Они просто углубили воронку от авиабомбы и стенки укрепили. Тот кивнул и вскоре ушёл. Вообще склад быстро пустел, Борисов узнав о нём прислал сюда бойцов, ещё и нашу разъездную машину использовал, чтобы снаряды вывести для уцелевших орудий дивизиона. Автопарк дивизиона сгорел весь, кроме «эмки» командира, зато стоял ровненько, в линеечку, чтобы немцам удобнее бомбить было. Там вроде ещё одно орудие восстановили, и два ремонтируют, собирая из выживших расчёты. В общем, ещё одну батарею в бой вводят, вторая считай уничтожена. Зато командиров теперь хватает, они же в городе ночевали, нашу пополнили двумя лейтенантами. Хромцев не стал забирать жену и с дочкой, под моим присмотром оставил, и ушёл. Решил сменить позиции батареи, немцы о ней теперь точно знают. Я успел покормить бойцов, завтрак прошёл, и те стали менять позицию, передвинув её на три километра, ближе к аэродрому, практически на окраине встали. Машину мне Борисов так и не вернул, пришлось на мотоцикле, что мне оставил Хромцев, ехать в расположение дивизиона, разруха там, и растерянность, вот что царило, машину Борисов отказался возвращать в батарею, у него это одна машина, продовольствие выдавать тоже отказался. Мол, у самого нет, всё сгорело, бойцы не кормленные. Но выдал бланки на склад, я незаметно побольше их прихватил, когда тот отвернулся, и когда я уже собрался отходить от полуразрушенного здания штаба дивизиона, тот вдруг спросил: