— Ну вы насмешили! — отсмеявшись, сказал неизвестный. — Но знать… — Я читал ваши мемуары, — последовал шокировавший наркома ответ. — Что? Как?.. Но я не писал мемуары! — запротестовал Лаврентий Павлович. — Начнете. Через несколько лет… Руку! Руку сломаете!.. — вдруг услышал нарком оглушивший его крик в трубке. Судя по голосу, кричал неизвестный. Мой разговор с наркомом был прерван на самом интересном месте. На меня навалился кто-то тяжелый и взял на захват руку, отчего я невольно закричал. Почти сразу нас осветило ярким светом ручного фонарика, что позволило мне быстро осмотреться. Это были пограничники, а не группа захвата, как я думал. Не успел и слова сказать, как меня подняли и поставили на ноги. — Еще один, — удовлетворенно заметил погранец в звании старшины. — Молодец, Власов, не ошибся ты вчера, точно шпион, — добавил он, обращаясь к невысокому сержанту со шрамом на лбу. — Поднимите трубку, на другом конце нарком Берия, — быстро сказал я. То, что захват не санкционирован наркомом, я успел догадаться. Похоже, мое вчерашнее проникновение в этот мир было замечено пограничным нарядом, но, видимо, они не смогли проследить, куда я свалил, вот и устроили засаду. Наверное, засекли меня на дороге, проследили и взяли. Пограничников было семеро — скорее всего, усиленный наряд. Двое держали меня, еще один осматривал вещи, пока не трогая чемодан, остальные стояли в охранении. — Берия? — удивился старшина, но к брошенной трубке подошел. — Разъединен, — коротко сказал он, послушав. Потом, проверив соединение, показал один из отпавших проводов, похоже, слетевший, когда меня брали. — Обыскать, — приказал старшина, бросив трубку к остальным вещам. — Да я свой! — Свой? Ну-ну. Мандарины, виноград… а это что? — спросил он, поднимая шкурку банана. — Банан, — буркнул я. — Шпиен и есть. Обыскать! — повторил приказ старшина. Ко мне подошел тот сержант, Власов, и, закинув карабин за плечо, стал профессионально ощупывать меня, передавая найденное одному из бойцов, который все тщательно записывал. Два бойца ручными фонарями освещали им поле деятельности. — Пистолет ТТ, номер семнадцать двести пятьдесят три… Удостоверение на имя сержанта Власова… Черт! Наша же комендатура!.. Так это же мое удостоверение! Откуда оно у тебя? — Наверное, когда мы боролись, оно выпало из вашего и попало в мой карман, — ответил я, немного подумав. Похоже, мое кривое объяснение удовлетворило сержанта, потому что он продолжил: — Удостоверение капитана ГБ на имя… Удостоверение порученца товарища Берии на имя… Справка-разрешение на пребывание в приграничной зоне, подписана командиром нашей комендатуры. Ребята работали споро, освобождая меня от всех вещей. — Неизвестный предмет небольшого размера, прямоугольный, серый, с кнопками… Ой, загорелся! — воскликнул Власов и быстро передал его записывающему бойцу. — Это экран, — буркнул я. — Второй пистолет ТТ, номер… семнадцать двести пятьдесят три! — изумился сержант. — Что там, Власов? — спросил старшина. Он как раз в это время пытался вскрыть чемодан, так что возглас сержанта оторвал его от этого занятия. — Чемодан заминирован, кода я не знаю, — крикнул я старшине. Отмазка так себе, но подействовала. — Тут что-то странное, — ответил сержант. Старшина меня послушал и отошел от чемодана. Я молчал, говорить было нечего. Что им сказать? Что я вроде как порученец? Фигня это все, брали меня не школьники, те еще волчары. — Посмотри, где первый пистолет, — приказал старшина. В это время послышался стук копыт, и к нам подскакал боец в такой же пограничной фуражке. — Товарищ старшина, вам устный приказ от капитана Рысина! — козырнул он, натянув поводья. — Излагай, — велел старшина. — Приказ от начальника пограничного округа: вежливо задерживать всех подозрительных людей. Немедленно сообщать дальше по инстанции, задержанного изолировать до прибытия особой группы. — Угу. Что-то подсказывает мне, что это про тебя приказ. — Тон старшины заметно изменился, когда он обратился ко мне. — В точку, про меня. Кстати, к чемодану бы бойца приставить для охраны. Это просто совет. Ответ пришелся на шум приближавшихся автомобилей. Судя по звуку, к нам ехали два грузовика. — Это за мной, — коротко известил я старшину, который стоял рядом, глядя на приближающиеся фары. Я не ошибся, из машин с грохотом сапог о землю посыпались бойцы местного спецназа. Меня вместе с вещами изолировали от погранцов. Те никак не сопротивлялись, а заметив, как старшина поздоровался с одним из приехавших, я понял, что они знакомы. Изоляция была полная, что бы я ни спросил, все наталкивалось на глухое молчание, и только подошедший командир в звании лейтенанта ответил, что разговаривать им со мной запрещено. Причем вежливо сообщил. Меня довольно быстро загрузили в машину и повезли в неизвестном направлении. А еще через час посадили в самолет на каком-то аэродроме — судя по стоянке истребителей, освещаемой луной, это был военная часть. — Пограничники взяли? — со смешком спросил Сталин. Встав из кресла, он направился к одному из шкафчиков. — Да, товарищ Сталин. Я как услышал, что он закричал, а потом связь оборвалась, поставил всех на уши. Но через час пришло сообщение, что его уже везут на аэродром. Оказывается, наряд ушел на задержание возможного контрабандиста за час до особого приказа. Посыльный от начальника комендатуры нашел их только тогда, когда они уже взяли нашего Гостя. Сейчас он на полпути к Москве, — ответил нарком, наблюдая, как Вождь достал пачку папирос «Герцеговина флор» и стал набивать трубку. — Сильно его помяли? — Не особо. — Думаю, вам не надо говорить, товарищ Берия, что отношение к нашему Гостю должно быть предельно вежливым и осторожным. Как вы считаете? — Я думаю, вы правы, товарищ Сталин. Когда я услышал, что он узнал все из моих еще не написанных мемуаров, то немедленно отдал приказ о полной изоляции Гостя. С подчеркнуто вежливым обращением. Прикурив, вождь прищурившись посмотрел на Берию. — Изоляцию? Хм, вы думаете, что у Гостя есть что-то, что нас заинтересует? — Я более чем уверен в этом, — снова вытянувшись, ответил нарком. — Ну хорошо. Проведите с ним предварительную беседу перед нашей встречей. Я хочу знать о нем ВСЕ. Может, это все-таки провокация… — тихо пробормотал Сталин. Где-то к трем ночи, через несколько часов полета, наш самолет сел в Москве. За это время я успел немного вздремнуть, но выспаться не получилось, так что меня отвезли полусонного и уложили спать в комнате с забранными решеткой окнами. А утром после завтрака за мной пришли. Это был майор НКВД с двумя сопровождавшими бойцами. Подхватив под локти, они повели меня по коридору на второй этаж. Перед глазами мелькали ступеньки и люди, когда мы вдруг остановились перед окрашенной в коричневый цвет дверью. Толчком открыв ее, сопровождающие практически внесли меня под локти вовнутрь. Комната была стандартной — стол, стул, сейф, шкаф, окно, забранное решеткой, и окрашенные в зеленый цвет стены. — Майор государственной безопасности Григорян. Я вас слушаю! — удивительно вежливо сказал майор, проходя и садясь за стол. — Информация секретная и при посторонних говорить о ней я не буду! Майор кивнул, после чего спросил: — Что в чемодане? — Документы о начале войны. План «Барбаросса». — Плохая шутка. — А я не шучу, я совершенно серьезен. — Откройте чемодан, нам нужно его осмотреть! Вздохнув от такой бдительности, хотя в душе понимал их, я подошел к столу и под страховку с боков набрал код и поднял крышку. И сразу же хлопнул по руке одного из сопровождающих — Авдонина, кажется — который немедленно сунулся к поблескивающему ноутбуку. — Осторожнее! Техника хрупкая, — сказал я. Бойцы никак не отреагировали на мои движения, просто отошли в стороны. — Блин, майор, да прикажи ты, чтобы они вышли! Сам же потом их шлепнешь за то, что они узнали! — Выйдите! — коротко приказал Григорян. Бросив на меня настороженные взгляды, оба охранника покинули кабинет. — Что это? — спросил майор, ткнув пальцем в принтер. — Это принтер, машинка для печатания документов, это картриджи, если проще, то краска. Это бумага, полпачки всего, но я для наглядности взял, а это электронная вычислительная машина, единственная во всем мире. — Это как? — Очень просто, я из будущего, из далекого будущего. — Чушь! — коротко сказал Григорян и, взяв одно из удостоверений, открыл его. — Удостоверение порученца, которое вы держите в руках, сделано вот на такой машинке, — указал я подбородком на ноут, — и что говорю правду, могу доказать! — Хорошо… доказывайте!