Особист
Часть 7 из 22 Информация о книге
— Старина не отвалилась? — спросила Нина, выходя из ворот.
— Всё слышала?
— Многое. Но хоть разобралась, что у вас порталы в другое время или миры. Идёмте обедать, заговорщики. А ты потом мне всё расскажешь. И где Саша со Славой, тоже.
— Куда я денусь? — с некоторым трудом вставая, ответил я.
— Попробуй мне попытаться вывернуться. Знаю я ваши привычки, уволился, а суть твоя не меняется, всё в тайне держишь. Я хочу знать всё, от начала и до конца.
— Угу.
Обед прошёл в тишине, счастливая возвращением внука бабка достала из подпола наливку, выпили все, даже я, так что напряжённость ушла и дальше обед уже спокойнее проходил. Мы лишь поглядывали на Толю с его невестой. А когда чай с дымком пили — на стол поставили самовар, — я спросил у парочки:
— Ну что, когда свадьба?
Съехидничать не получилось, хотя Нина и пнула меня под столом, чтобы не вводил молодых в смущение. Толя серьёзно кивнул и ответил:
— Хотим на днях расписаться. Мы уже обговорили. Ну и свадьбу тут в деревне сыграть. У нас принято всех созывать. Празднуем все вместе, в горести и в радости. Давняя традиция.
— Отлично. Тогда погуляем и поедем в столицу.
— Мы тоже? — уточнил Толя.
— Нет, у вас медовый месяц. Я сделаю документы для Ольги и отправлю вас за границу отдыхать. Там есть специальные туры для молодожёнов, думаю, вам понравится, заодно посмотрите, как на чужбине живут. Страну выберете сами. Кстати, Толя, научи Ольгу пользоваться интернетом, пусть изучит, насколько медицина вперёд продвинулась, думаю, ей будет интересно. Вы как, планируете тут остаться, или со мной вернётесь в мир Сталина?
— Вернёмся, но чуть позже, — покосившись на бабушку, ответил Анатолий.
— А если там своя Ольга Смирнова есть? Хотя может и не быть, той Ольге нужно пережить нападение бандитов на машину её отца, плен и Харьковскую катастрофу, так что она могла и погибнуть.
Ольга, что внимательно меня слушала, стрельнула глазами в сторону жениха и, дотянувшись, звонко поцеловала того в щёку, сказав:
— Спасибо, мой спаситель.
— Ну вот, одним всё, другим ничего, — пробормотал я с улыбкой, показывая, что это шутка.
— Как развёлся, так сразу на девушек стал смотреть, — взъерошив мне волосы, сказала Нина. — Ничего, и ты найдёшь свою вторую половинку. Лариска твоя мне никогда не нравилась. Сам знаешь, как мы собачились.
Бабка Толи сидела и слушала, только вряд ли что понимала, хотя глазки с любопытством и поблёскивали. Да мы особо и не говорили на запретные темы. Ольга с Ниной стали убирать со стола, посуду на небольшой кухоньке мыть; с учётом того, что воду нужно с огорода носить, где колодец, — дело хлопотное, а ведь её ещё и разогреть нужно. Сам я снова устроился на скамейке, а где-то через час, когда Толя с невестой на «козлике» уехали в город, рядом присела Нина. Хозяйка дома ушла к соседке, кости нам перемывать — дело привычное, так что можно было поговорить.
— Ну что ж, рассказывай.
— Много говорить придётся, — вздохнул я. — А ты знаешь, я быстро устаю.
— Ничего, время есть, всё расскажешь.
А придётся действительно всё рассказать, потому как если Нина говорит таким тоном, с ней лучше не спорить. Я её с детства знаю, родная сестра как-никак, женщина она замечательная, но жутко злопамятная. Один раз было, два года со мной не разговаривала, и повторения этой истории я не хотел. Так что, если узнает, что я ей неправду или не всё рассказал, точно припомнит. А она узнает, у мужа выпытает, когда тот возвратится. А я уверен, что он вернётся. Суворовы они такие, везде прорвутся. Да и дружок его Раневский из того же теста. Вернутся — знать бы когда. В общем, я и рассказал, как её сын, мой племянник, провалился в болото и через портал в воде оказался в другом мире, как воевал и выживал. Как после возвращения и нас утянул в другой мир. На сегодня хватит, впереди время действительно есть, а от разговоров у меня грудь заболела.
За три дня я всё Нине рассказал, и та согласилась со мной, что портал — иномирное явление и мышление его хозяев не совпадает с нашим. Документы Ольге я сделал, даже загранпаспорт — есть такие возможности, молодожёны от меня получили билеты и путёвки в Египет, пусть в водах Красного моря покупаются, там как раз сезон. Отметили свадьбу. Мы с Ниной решили уехать после неё, Толя обещал довезти нас до железнодорожной станции. И вот во время гулянки один подвыпивший мужичок, тракторист местный из леспромхоза, со всей дури ударил меня ладонью по спине. А ведь ему говорили, что я лечу повреждение рёбер, но тот забыл спьяну. Так я и переместился куда-то в полубессознательном состоянии от боли.
Сознания всё же не потерял, но ноги ослабли, и я упал, стукнувшись затылком о пол, на ковер у себя в гостиной. Гостиной?! Нет, не показалось — точно, это гостиная в моей квартире. Её опечатали, перед тем как мы отправились в родной мир. И что важно, мужичок, который меня отправил в мир Сталина, стоял рядом и, стремительно трезвея, оглядывался вытаращенными глазами. Как бы из глазниц не выпали.
— Помоги мне подняться, — прохрипел я.
— Где мы? — продолжая осматриваться и не двигаясь с места, истерично выкрикнул тот.
— Ты не слышал, что я сказал? Помоги на диван лечь.
— Да пошёл ты!
Он бегом покинул комнату, потом защёлкали замки входной двери, хлопок, и шум стих. С трудом встав, я, пошатываясь, прошёл в кабинет. Квартира была чистенькой, создавалось такое впечатление, что в ней жили, многие вещи стояли не так, и своих вещей я не обнаружил, вся мебель государственная, с бирками и номерами. Даже ковёр в гостиной шёл в комплекте с квартирой. Сняв трубку, услышал щелчки, и вскоре отозвалась телефонистка.
— Сорок два двенадцать, добавочный три, — сказал я ей.
— Минуточку.
Надо поймать этого дебила деревенского, поэтому я звонил тому человеку, который точно мог помочь. Вскоре трубку с той стороны сняли, и я услышал такой знакомый голос Судоплатова. Он должен был принять отдел после моего ухода.
— Судоплатов у аппарата.
— Паша? Это Олег Буров. Плохо мне, пришли санитарную машину на мою квартиру. Нужно в госпитале под присмотром врачей полежать. Да, я не один, был второй странник, нужно его по Москве ловить. Лет пятьдесят, рожа типичного деревенского дурачка, от него несёт перегаром и соляркой. Тракторист, поэтому на руках въевшееся машинное масло. Одет в серый пиджак и чёрные брюки, летние туфли на ногах. Мы со свадьбы сюда переместились, так что выглядит празднично. Вид должен иметь полубезумный.
— Не понял. Вы кто? Что за Олег Буров?
— Оп-па. А какой сейчас год?
— Тысяча девятьсот сорок первый, двадцатое июня, — всё же уточнил тот.
— Ясно. Извините, номером ошибся.
Положив трубку на аппарат, я сел на стул с высокой спинкой, который в кабинете заменял кресло, и задумался. Это не мир Сталина, очередная копия. Почему я тут оказался? Да потому, что когда отходил с мужиками «перекурить» в сторонку от столов, где и получил шлепок по спине, то в тот момент думал… А ведь я думал о коробке леденцов, что у меня хранились в ящике комода в гостиной. Что-то захотелось их. И ведь сработало точно как с Толиком. Тот вместе с молотком был, а я с мужичком, видимо всё, чего касаешься, переносится. Толя в районе Воронежа оказался, это он потом узнал, что там рядом медсанбат стоит, и тогда рванул в Москву — по архивам искать, где его ненаглядная. Разминулись, и встретились только через три недели в окружении. Но он попал в свой мир, куда хотел, а я желал свою квартиру и свои леденцы. Попал в квартиру, но не в свою и в другом мире. Это что, теперь путь обратно в мир Сталина мне закрыт? Чёртовы инопланетяне со своими выкрутасами, хрен поймёшь, как это всё работает, вообще всё шиворот навыворот, и пользоваться порталами можно только используя принцип угадайки. Даже я сломался на попытке понять, как эти порталы работают. Мало того что отправляют в разные миры, так ещё чехарда со временем. В одном мире живёшь годы, а в родном за это время проходит едва ли неделя. Всё, устал, возвращаюсь обратно, жду, когда шурин с его братом и другом возвратятся, и вместе будем думать. Одна голова хорошо, а пять лучше.
Размышлял я пару минут, этого хватило хоть немного прийти в себя. И чего я на эту свадьбу пошёл? Ведь чуял, что добром не кончится. Нина теперь переживать будет. Надеюсь, Толя с Ольгой не отменят своего отдыха за границей. А я вернусь, это я им могу обещать. Пусть пока мысленно.
За пару минут я отдохнул, после чего стал изучать ящики стола. Сейчас раннее утро, не знаю, где жильцы квартиры, но в том, что я Судоплатова дома застал, просто повезло. Судя по настенным часам, семь утра, он как раз в это время и уходит, видимо уже на пороге его захватил. На придурка деревенского мне плевать, мало того что от него одни неприятности, нянькой я ему быть не хочу, если встречу, проще ликвидировать, так что пусть местные им занимаются. Уверен, примут за психа и отправят в психиатрическую клинику, там ему и место, может, белочку вылечат? Хоть узнает, что такое карательная психиатрия.
В ящиках стола ничего особо ценного не было, нашёл перочинный ножик, два коробка спичек, початую пачку табака для трубки и немного наличности, рублей сорок. Встав, прошёл в прихожую, тут была одежда, в том числе фуражка армейская на полке и шинель со знаками различия полковника и общевойсковыми эмблемами. Мне нужна наличность, тот держатель воровского общака — это на потом, я сейчас не в том состоянии, чтобы взять его, хожу еле-еле. Я пошарил в карманах висевшей на вешалке одежды. Ещё мелочью рублей двадцать набрал и обнаружил банкноту в десять рублей. Уже неплохо, семьдесят рублей набралось. Одет я для этого времени вполне подходяще. Белая рубашка, брюки чёрные, туфли начищенные сверкали — Нина подобрала одежду для праздника. Из-за того, что на улице было тепло, столы поставили в саду у Суворовых и гуляли самозабвенно. Был ещё пиджак, но я его повесил на ветку яблони, жарко было. В нём телефон, документы. В общем, сейчас в карманах у меня пусто. Сложил в них всё, что нашёл, надеюсь, хозяева не обидятся. Точнее, не сильно расстроятся. Прошёлся по квартире, искал места, где люди хранят крупные суммы. И ведь нашёл — две пачки десяток, ещё в банковской упаковке, в постельном белье в шкафу. А неплохо полковники зарабатывают. Тут тысячи две, мне хватит. Кстати, судя по вещам в квартире, здесь проживало трое: двое взрослых, видимо супруги, и девочка-подросток. Также нашёл саквояж — к сожалению, вещмешка не было, — туда из комода сгрузил припасов, но не много, тяжести трудно мне пока носить. В шкафу нашёл куртку серую, размер годный. Только голова не покрыта осталась. Покинул квартиру и тихонько спустился вниз — квартира на втором этаже была. У консьержа пусто, а со двора доносится шум.
Выглянув из парадной, я спокойно вышел, с интересом наблюдая, как консьерж и один из жильцов — я его знал, инженер с завода, где выпускали грузовики ЗИС, — с трудом удерживают бьющегося на земле прощелыгу, из-за которого мы оказались в этом мире. Увидев меня и опознав, он стал вырываться с ещё большим усердием. Во рту у него торчал кляп из нескольких носовых платков. Вот к нему белочка и пришла. А ведь с момента нашего расставания прошло едва ли пятнадцать минут. То, что он запойный и часто ловил глюки, мне ещё Толя рассказывал, но не пригласить было нельзя, этот хмырь, имея весёлый и задорный характер, исполнял роль тамады на всех свадьбах. Честно скажу, плевать я на него хотел. Никто ему не поверит, а как я уже говорил, на роль няньки я не гожусь, быстрее его шлёпну, так что даже думать о нём не хочу. Между прочим, он меня бросил в квартире в таком состоянии, что я даже шевелиться мог с трудом. Всё, умер он для меня. Уверенно шагая — кто бы знал, чего мне это стоило, так и хотелось прислониться к стене дома и передохнуть, а лучше лечь в мягкую кровать, — я вышел на улицу и направился к трамвайной остановке. Она совсем рядом была. К счастью.
Единственное, что радует во всей этой ситуации, так это временной парадокс. Пока я тут нахожусь, в родном мире время течёт медленнее, пробуду тут полгода, а там пройдёт… Да чёрт его знает. От нескольких дней до месяца. В общем, задержусь я в этом времени, долечусь, восстановлюсь, физическую форму верну, и отправлюсь к порталу.
Путь мой лежал к вокзалу, там доска частных объявлений обычно висит, можно найти, где снять комнату. Я сел в первый попавшийся трамвай, так как в арку, откуда я только что вышел, отлично видную от остановки, заехала «полуторка» с тремя милиционерами.
Трамвай, как оказалось, проезжал мимо Казанского вокзала, там я и сошёл. Обратившись к одной из старушек, что ожидали возможных клиентов, представился командировочным из Горького. Вообще-то в Москве с жильём проблемы, но снять все же можно. Обычно предлагают койку, та могла стоять в одной комнате с ещё десятком таких же. А можно найти отдельную квартиру, но сложно. Мне повезло, сразу нашёл и договорился, что сниму ее на месяц. Мог бы и казанцем назваться, но поезд, только что прибывший, был из Горького, так что особо выбора не стояло. Сказал, что инженер с автозавода. Старушка порадовалась, такие клиенты, как я, что снимают комнату на долгое время, редки. Да и я был доволен, бабулька эта не первая, к кому я обращался. Другие сдают комнаты в коммуналках, а эта полноценную квартиру, небольшую, с дровяной кухонной печью, но санузел в наличии, ванная, паровое отопление. Жить можно, и главное — одному. Мы остановили бричку — все таксомоторы уже разобрали наглые и быстрые горьковчане — и покатили к дому, где находилась квартира. Это тут где-то рядом. Старушка всё порывалась рвануть пешком, но я стоял твёрдо — знал, не дойду, поэтому только бричка.
Заселился, сразу уплатив за месяц вперёд, старушка пообещала, что дров завтра подвезут, а то запас небольшой, и после этого отбыла. Квартирка действительно небольшая, две комнаты, гостиная и спальня, прихожая, совмещённый санузел и кухня — довольно просторная, в центре дровяная печка. Дымоход уходил в стену. Явно всё самодельное, даже любопытно, как это всё соорудили.
Я запер за хозяйкой дверь, добрёл до кровати, раздеваясь на ходу, и рухнул на неё. Точнее, и из-за раны аккуратно лёг и вырубился. Всё, сил больше не было. А ведь ещё нужно обдумать, о чём с участковым говорить. Ведь командировочные, что на короткое время снимают жильё, избегают их внимания, а те, что приезжают надолго, обязательно ставятся на учёт. Скажу ему, что документы украли в поезде, пусть пробивает. Прыгать с квартиры на квартиру я не хотел, так что буду тянуть время, а как восстановлюсь, хотя бы ходить нормально начну, не задыхаясь через каждые сто метров, то буду менять место жительства. Пару месяцев в столице планирую перекантоваться. Потом заберу воровской общак и отправлюсь к фронту и дальше к порталу. Бить по пальцам молотком, как это делал Толя, я даже и не думал. Здоровье важнее.
Следующую неделю квартиру я покидал лишь дважды, за продуктами на рынок ходил. Постепенно излечивался, сил прибавлялось, поэтому стал включать в режим вечерние прогулки по Москве. Пока только по кварталу — сил далеко уйти не было. Сегодня тоже пойду.
В мире всё по-прежнему. Война началась точно в срок. Немцы наступают, наши драпают. Ничего нового не слышал. Репродуктор в квартире был, динамик почему-то на кухне находился. Сегодня двадцать восьмое июня, день сдачи Минска, но радио пока молчит, да и не сообщают здесь о таком. Вообще, особых подробностей нет, мол, ведут тяжёлые оборонительные бои там-то, сбито столько-то, подбито столько, отличились такие-то. Вот и всё. Я же говорю, ничего нового. Вот и сейчас, приготовив обед — суп сварил, мне жидкое нужно, так что лапша с курятиной самое то, особенно бульон, — я устроился за столом, прибавил звук и приступил к приёму пищи. Как раз половину тарелки одолел, когда от очередной новости суп пошёл не в то горло, и я его шумно выплюнул, забрызгав стол, а диктор уже перешёл к другим новостям.
— Какое ещё на хрен контрнаступление?! — прохрипел я возмущённо.
Диктор сообщил, что под Белостоком наши войска, опрокинув немецко-фашистские силы, перешли границу и окружили в районе города Брест и одноимённой крепости две дивизии противника и несколько отдельных частей, которые сейчас лихо добивают, сужая кольцо. Тут и без анализа полученной информации стало ясно, что там действует кто-то из наших парней. Только пришельцам из будущего не даёт покоя Брестская крепость. Зная, сколько там наших полегло — первая трагедия в начале войны и, без сомнения, самый первый подвиг наших воинов. Так что любой такой пришелец обязательно будет стараться помочь им. Да что далеко ходить, даже я не избежал этого — и ведь действительно вывели войска, не сгинули за зря — воевали в окопах, подготовленных до начала войны, встретили немчуру как надо, свинцовым ливнем. Тут же, кажется, всё идёт совсем по-другому. Вероятно, это кто-то из наших. Кто такое мог провернуть? Шурин вполне мог, дружок его Раневский? Не думаю, как бизнесмен тот неплох, как снабженец тоже, а вот как солдат — нет, кишка тонка. Брат-близнец шурина Евгений? Офицер-десантник? Вот этот точно мог. Но кто из них устроил всё это? Выясню, когда доберусь до места боёв. Но не сейчас, ещё не готов.
Доев суп, я вытер стол, после чего, попивая чай, погрузился в размышления. Да уж, сюрприз, думал, что один здесь, а тут вон какое дело. Что ж, зная, кого и где искать, проблем не будет. Главное, чтобы тот, кто мне нужен, выжил в боях. Вместе и вернёмся обратно. Информация, полученная от диктора, послужила спусковым крючком для дальнейших действий. Так-то я расслаблен был, отдыхал, восстанавливался, благо повязки менять не надо — мне их сняли за три дня до свадьбы.
На следующий день новости по Минскому направлению были такие: бои у Бреста ещё шли, причём, как я понял, в разные стороны были направлены РДГ и танковые моторизованные группы. Иначе почему на территории Польши уничтожались склады, железнодорожные станции, мосты и небольшие армейские части вермахта и люфтваффе? Особенно последним доставалось. В том направлении, по сути, все фронтовые аэродромы были уничтожены. Причём с земли. Правильно говорят, танки — лучшее средство против авиации, особенно если она на аэродроме.
Так вот, на следующий день, послушав утренние новости, я направился на рынок. Приобрёл походный вещмешок довольно солидного объёма, раза в два больше обычных армейских сидоров, и стал закупать всё необходимое. Начал с одежды. Купил крепкие тёмно-серые брюки, рубашку коричневую, кожаную куртку. В путешествие это то, что нужно. Три комплекта нательного белья, крепкие сапоги, две пары портянок. Дополнительно взял армейскую плащ-палатку — в походной жизни она незаменима. Её как палатку можно использовать, поэтому специально по рядам ходил искал, пока новенькую не нашёл. Еще приобрел скатку одеяла. Взял два полотенца, одно чуть больше, для лица и тела, второе для рук. Бритвенные принадлежности имелись, я купил их ещё в первый выход за продуктами. Из утвари взял армейский котелок, большую кружку, глубокую тарелку, нож справный для готовки, ложку и вилку. Как показывает опыт, этого вполне достаточно. В котелке и супы варить можно, и каши, разогревать что-то. Если жаркого захочется, то на веточке над костром приготовить можно, так что лишнюю тяжесть в виде сковородки я не брал. А в кружке буду кипятить воду для чая.
Покупки убраны в вещмешок, и я вернулся на квартиру. Удобно, что от рынка до арендованного жилья было минут десять быстрым шагом, или пятнадцать неспешным. Запас продуктов сделаю перед отъездом, сейчас покупать смысла не вижу. Припасы для проживания есть, ещё дней на пять хватит. Надо бы озаботиться оружием, а то кроме ножа ничего нет, и в квартире того военнослужащего тоже ничего не нашёл, а ведь мне ещё держателя общака посетить нужно, без оружия это проделать сложно. Правда, в том состоянии, в котором сейчас нахожусь, выполнить задуманное я не смогу. Ещё месяца два восстановления и тренировок требуется. Так что будем дальше лечиться. Вон, фруктов на рынке купил, витамины нужны. Хм, как бы дать знать о себе тому, кто устроил изменение истории и потоптался на бабочке? Надо подумать…
Следующие три недели я квартиру не покидал. Как ни странно, участкового так и не дождался, видимо начало войны так повлияло, что не до командировочных стало. Это хорошо, документов у меня как не было, так и нет. Я продолжал гулять, постепенно восстанавливаясь и чувствуя, что вскоре смогу выдержать дорогу. Теперь я гулял по утрам и вечерам. Думаю, ещё пара недель, и отправлюсь в путь. На улицах меня не останавливали, одет хорошо, стильно, так что внимания я не привлекал.
Что касается ситуации в зоне боевых действий, то изменения были заметны невооружённым взглядом. На Южном фронте, да и на Юго-Западном, особых перемен я не заметил, с Северным та же ситуация. Но вот с Западным фронтом буквально все было по-другому — генерал Павлов продолжал командовать фронтом, и очень даже успешно. Тут два варианта: или в него вселился попаданец из будущего — да, я читал книги по альтернативной истории, у Толика брал, скучно лежать было, примеривал действия героев на себя, — или кто-то из наших вышел на него и стал советником. Причём таким, что комфронта ему в рот глядит, иначе такие ошеломительные успехи объяснить невозможно. Конечно, всей информации по радио не получишь, я покупал газеты — тут чуть больше было сведений, — читал и анализировал. Так вот, Западный фронт уже на третью неделю войны очистил советские территории от немецких дивизий и встал в крепкую оборону. Прямо на границе. Прибалтов так прижали — две дивизии НКВД работало, — что те не рыпались, расстрелы шли сплошным потоком. Обстрелы частей РККА быстро сошли на нет. Как только оборона окрепла, множество танковых и моторизованных частей ушли к немцам, сейчас они громили тылы и уничтожали инфраструктуру. Я так понял, перейти немецкие окопы им помогли удары артиллерии и советских дивизий, что имитировали атаки.
Балтийский флот порадовал. Так как базы не были сданы, да ещё усилена воздушная защита, он действовал активнее. Финны из своих портов не показывались, отбивались от налётов советской авиации. Вот немцы ещё барахтались, пытались морские конвои проводить. По радио часто передавали, что тот или иной конвой был атакован и сколько-то тоннажа потоплено. Это всё, что было возможно выяснить из газет и радионовостей.
Сегодня я направился в ближайший госпиталь, там, поспрашивав, узнал, что есть новички, прибывшие с Западного фронта. Один говорить не мог — ранение тяжёлое, у второго ноги прострелены, но этот бойкий, легко пошёл на общение. Я сказал, что брата ищу, тот именно на Западном фронте воюет, из старшего комсостава, мол, письма уже две недели не идут. От этого бойца сведений я получил куда больше, чем из всех средств массовой информации в кубе. Оказывается, сержант учил уже новый устав, по содержанию ближе к уставу сорок пятого. У комиссаров власть отобрали, теперь те обычные замы по политработе. Много недовольных было, но их быстро прижали. Даже Мехлис, что примчался карать и миловать — ещё бы, на святое покусились, на их власть, — и тот был пинками отправлен обратно в Москву. Думаю, без поддержки Сталина тут не обошлось. Только он Мехлиса прижать мог и заставить замолчать. Лётчики теперь летали звеньями по четыре самолёта, много реорганизаций и изменений было. Танкисты к системе троек перешли, став, таким образом, мобильнее: три танка — взвод, десять — рота, один танк командира роты, три роты — батальон, три батальона — полк. Сержант это точно знал, он командиром лёгкого танка был. Очень радовался тому, что в их полку теперь все Т-26-е с одного завода. Оказалось, детали для танков этого типа, изготовленные на разных заводах, не совпадали по размерам, но теперь с ремонтом проще. Лёгкие танки во второй линии обороны использовали, а новейшие — для мангрупп. Из излишков техники сформировали ещё несколько танковых частей. Потери, конечно, на первом этапе войны были, но немыслимым образом их удалось нивелировать. От немцев отбиться болота и леса Белоруссии помогли, они теперь надёжный оплот обороны.
Такие изменения были только на Западном фронте, потому как у остальных всё по-прежнему. Я уточнял, общаясь с новичками с других фронтов. Всё это походило на эксперимент, и, похоже, он удался. Западный фронт хоть и с трудом — немцы давили со всех сторон, — но держался. А раз успех налицо, думаю, что и на остальных фронтах нововведения будут. Хотя это просто предположение, слишком многим в верхах любые успехи поперёк горла. Могут и поспособствовать поражению. Если Сталин их не придавит. В общем, интересная тема. А вот с кем Павлов советуется, я так и не узнал, не было в госпитале тех, кто был об этом информирован. Оставив сержанту фруктов и других гостинцев — я же не просто так пришёл, — покинул госпиталь и на автопилоте дошел до остановки трамвая — мысли заняты были анализом только что полученных сведений. Дом, где я снял квартиру, в паре минут ходьбы, но я планировал на рынок заехать, а это дальше. Ничего страшного, прокачусь. Втиснувшись в забитый трамвай, я передал деньги за билет и стал ждать своей остановки. И тут случилось то, чего я никак не ожидал.
Глянув очередной раз в окно, я вытаращился в шоке. У края проезжей части была припаркована новенькая, блестящая черной краской «эмка», а рядом с ней стояли три генерала. Александр и Евгений Суворовы — братья-близнецы, и с ними Раневский. Александр в форме генерал-майора авиации, Евгений со знаками различия генерал-лейтенанта РККА и Раневский — этот был в форме коринтенданта, что соответствует генерал-лейтенанту. Эти трое, явно радуясь погоде и тому, что жизнь хороша, о чём-то разговаривали. Неподалёку в очереди за мороженым стоял боец, видимо водитель автомобиля. Уверен, что все трое пломбир заказали. Протиснувшись к дверям — пассажиры грудь помяли, сволочи, — я дождался остановки и, покинув трамвай, быстрым шагом направился к этой троице. Те уже получили пломбиры — кругляши с бумажками на торцах, и лакомились, не особо стыдясь того, что это выглядит всё же немного по-детски. Прохожие глядели на них с улыбками. Когда я приблизился, то обнаружил, что у всех троих на груди сверкают новенькие звёзды Героев.
— Ну, здравствуйте, гады, — вырвалось у меня. Уж слишком довольные были рожи у этих троих. — Мы вас дома ждём не дождёмся, а вы тут прохлаждаетесь?!
Троица вытаращила на меня глаза. Братья по старой армейской привычке контролировали окрестности, но я появился рядом как чёрт из табакерки, отчего все трое аж подскочили на месте. Я отметил, как из машины, что стояла метрах в пятидесяти, выскочило двое бойцов НКВД и замерли, пристально нас разглядывая. Охрана, похоже.
— Тише, у меня пулевое ранение в грудь, восстанавливаюсь.
Парни, конечно, бросились обниматься, но делали это очень осторожно.
— Давно подстрелили? — уточнил шурин.
— У меня два ранения: плеча, ему с полгода будет, а второму два месяца. Лёгкое зацепило, приходилось страхующую повязку носить. Ещё рёбра в застенках Лубянки поломали и два зуба выбили на допросах. Сейчас полегче, но нагрузок лучше избегать.
— Тебя что, свои побили? — с интересом уточнил шурин, не любивший госбезопасность. — Ты же один из них.
— Я контрразведчик, а они внутренняя безопасность, не путай мужика с бабой, там системы разные. И то, что я на Лубянке службу проходил, не значит, что я их любить должен. Теперь точно стараюсь не связываться.
— Погоди, Олег, — обратился ко мне Раневский, с явным недоумением в голосе. — Какие полгода? Мы расстались месяц назад.
— Для вас прошёл месяц, а я побывал в двух мирах-копиях, этот третий. И да, в наш мир, не без приключений, вернулись только Анатолий и я. Вас я нашёл, осталось узнать, где Слава.
— А что, сына не было? — напрягся Раневский.