Середина августа, вагон с решётками на окнах мягко покачивался, громыхая сцепкой и колёсными парами на стыках, вёз заключённых по этапу на Урал, где спешно строились новые зоны, эвакуированные из областей, к которым приближались немцы. Вот с этими зеками перевозили и меня. Я лежал на нарах — тесно, но наш вагон особый, охрана усиленная, так что найти место было можно. Надо сказать, я пребывал в ярости. Шок, изумление и всё остальное прошли давно. Меня, недолеченного, отправили в Москву — оказалось, играли меня всё же наши и убил я оперуполномоченного НКВД, тот ранен был, лечился, ну и заодно играл меня. Так что я сразу перешёл в стан врагов, и допрашивали меня жёстко. Нет, я понимаю, немцы наступают, время такое, но меня ведь даже слушать не хотели. Я пытался объяснить, что я из будущего, что знаю, как будет идти война. Даже давал описание, а те только смеялись. Держали в камере на Лубянке и допрашивали. Четыре раза наверх таскали. Думаете, меня о чем-то спрашивали? Как же, просто избивали, после чего спускали обратно. Не знаю, может, доводили до кондиции, но вдруг отправили по этапу. Суд был, дали двадцать пять лет лагерей. Странно, что не вышку, расстрелы тут проводились часто, изрядно народу угрохали. Кстати, дело оформили на меня, я дал свои данные, Олега Анатольевича Бурова. Так и пошел по этапу. Долдоны. В прошлом мире Берия в сорок втором провел изрядную чистку в наркомате, большую часть сотрудников направил в особые отделы армий и стал набирать уже нормальных парней, которых учили с нуля. Качество работы поднялось на изрядную высоту, я с ними работал, знаю. Жаль, мне так не повезло. Да и вообще с момента, как в этом мире оказался, везение куда-то пропало. Ранили, теперь на зону еду. По крайней мере, я принял решение: на контакт с местными властями я больше не пойду. Отбили у меня к этому желание. Поначалу держался, всё же понимал — люди работают, но потом увидел, что никакой работы нет, меня тупо забивали, а потом осудили и отправили на зону. Да и вообще, нашим я уже помогал — в прошлом мире, а здесь не буду. По крайней мере, пока не убедят меня сделать обратное. А для этого теперь очень постараться нужно будет. Не стоит думать, что у меня какие-то детские обиды, вот ещё, просто работать через наркомат Берии я смысла уже не вижу. Моя репутация там изрядно подмочена, даже слушать не будут, шлёпнут, и все дела. Я вообще в изумлении, что меня до сих пор не расстреляли. Таких случаев с осуждением и отправкой на зону единицы. Проще пулю пустить в лоб. Так что, возможно, выйду на армейцев. Придётся — я побег измыслил. Точнее, даже не я, а группа бандитов, которых наши причислили к диверсантам и шпионам. В большинстве своем тут были польские и украинские бандиты — за сутки пути я уже разобрался, что реальных диверсантов здесь всего трое, остальная шваль просто стреляла в наших в прифронтовой зоне, была изловлена и отправлена по этапу. Глупость несусветная. Только расстрел спасёт их, вот моё мнение. А так только народные деньги тратятся на содержание, а потом ещё и на волю выйдут. А если амнистия? То-то и оно. Те трое диверсантов быстро скорешились, хотя, похоже, раньше друг друга не знали, и замыслили побег. Большая часть народа в вагоне их поддерживала, я тоже, хотя изображал сильно избитого. Да чего тут изображать? Все так и есть. До параши еле доходил, кровью ссал, так что если в побег и пойду, то только на одной силе воле. К слову, здесь таких, как я, хватало. Как диверсы решили всё устроить, не знаю — охрана у нас действительно двойная. Одно радует — вагон не специализированный, обычные теплушки, у которых забили решётками и так небольшие оконца. Разбудили меня в полночь, оказалось, соседи сломали пол, две доски как-то выломали, и по очереди ныряли в тёмную пропасть. Решались на подобное не все, я прикинул, что не так и много людей ушло — вагон всё ещё полный, однако я встал следующим, шанс свой упускать не хотелось. Когда очередной нырнул в дыру, причём, как я понял, он не прыгнул, а, удерживаясь за железные швеллеры, пополз куда-то в сторону площадки, я следом и шагнул. На подобный трюк, правда, был не способен из-за плохого физического состояния, поэтому, оттолкнувшись, просто полетел под откос, сгруппировавшись. Долго катился, видимо тут пологий склон, пока не плюхнулся в воду, подняв брызги. Это не речка, чем-то на болотце смахивало. Кстати, когда отталкивался, то рассмотрел на площадке борьбу. Похоже, там соседи на часовых напали, но всё тихо было. Оружием воспользоваться не успели. Вынырнув, я выбрался на сушу и стал прислушиваться, но выстрелов так и не было. Ночь выдалась безлунной, тучи низкие висели, воздух сырой и влажный, хоть и без дождя пока. Эшелон уже ушёл, выстрелов я так и не дождался, неужели тихо сработали? Выбравшись на берег, я первым делом ощупал себя. Несмотря на то что работали надо мной серьёзно, два зуба выбили, я особо не пострадал. В принципе, травмы имелись только мягких тканей. Кости целы. Пулевое ранение в плечо у меня зажило, хотя и по нему били, отчего я терял создание «на допросах», оно кровило и долго не заживало, но сейчас вроде ничего. Одет я был не в робу заключённого — это у немцев всё по порядку, а у наших зеков в чём приняли, в том и сидишь. Где мой камуфляжный костюм, я теперь не знаю, выдали мне какие-то обноски. Брюки не по размеру, вонявшие псиной, рубаху с оторванным нагрудным карманом и без трёх пуговиц. Даже нательного белья не было. Обувь вообще кошмар: стоптанные боты без шнурков, хорошо ещё, мой размер. Кстати, а где боты? Пока катился, те слетели с ног. Закончив себя ощупывать — похоже, мой полёт и кувыркания обошлись малой кровью: колено болело, которым стукнулся о камень, и рёбра с правой стороны ныли, по той же причине, — стал высматривать боты, поднимаясь вверх по склону. Один ботинок быстро нашёл, другой пришлось поискать. Без обуви не побегаешь, хоть такие, но пусть будут. Выбравшись на шпалы, я побежал по ним прочь, в ту сторону, откуда пришёл тюремный поезд. Я даже не знал, по какой ветке мы ехали и где оказались за время пути, но проблем в этом не вижу. Я на свободе, имею опыт общения с местными властями и знаю, от чего отталкиваться. Я решил, что местные и сами хорошо справляются, а на мне задание висит из прошлого мира. Поэтому двигаю к порталу, переправляюсь в родное время и занимаюсь делами, закупкой технологий и промышленной информации. Там решили начать выпуск компьютеров и систем на их базе. Но не было нужных технологий, вот что нужно приобрести и отправить к ним. Не знаю уж, как они станки будут ловить, но надеюсь, справятся. Ладно, это дело будущего, мне главное до передовой добраться и оказаться на оккупированной территории, а там и до границы дойти. Надеюсь, сделаю всё быстро, не хочу в холодной осенней воде нырять или зиму пережидать. До утра дождя так и не было, о чём я жалел, тот бы смыл все следы. Напрягая все свои невеликие силы, я пробежал по шпалам километров пять. Бежал особым манером: километр быстрым шагом, ещё километр бегом, придерживая ноющий бок. Мне повезло, со спины нагнал попутный состав, похоже с углём, мне удалось зацепиться за заднюю площадку одного из вагонов и проехать километров двадцать. Спрыгнул, когда тот тормозить начал перед какой-то станцией. Пришлось обходить деревню, окружавшую эту самую станцию. Когда впереди мост показался через речку, стороной прошёл. Прямо в одежде, держа боты в одной руке, переплыл реку — она не особо широкая оказалась, метров сто всего, — и, найдя тропинку, побежал дальше. Утро застало меня в открытом поле. Хорошо, тут пшеница росла. Сошёл с дороги, примял место и вскоре уснул, хотя голод крутил желудок — в камере тоже не особо сытно кормили. Так что даже нарвал колосков и пожевал, хотя не очень-то помогло. Морщился от боли в челюсти — последствия выбитых зубов, — но, главное, чуть пригасил голод. Моя ближайшая задача — уйти от зоны поисков как можно дальше. Проснулся я, ещё когда светло было. Железка оказалась в километре от меня, по ней ходили составы, там как раз удобный поворот был, где составы притормаживают, можно запрыгнуть, чтобы сократить путь, но я решил, что для меня это слишком опасно. Ведь ясно же, что искать вдоль путей будут, проверять составы, так что как стемнеет, я, наоборот, уйду от железной дороги как можно дальше. Доберусь до ближайшего города, закуплю всё что нужно и двину к порталу. Где добыть денег — это дело десятое, тут я вообще проблем не видел, главное до передовой добраться. Встать я не мог, сразу на виду окажусь. Не знаю, есть ли кто вокруг, но рисковать точно не стоило. Так что лёжа отлил — в речке я напился так, что живот вздулся. Опять, срывая колоски, растирал их и, забрасывая в рот зёрна, пережёвывал. Силы мне нужны, а как без них обойтись, если желудок пуст? Так время и тянул. Голод исчез, видимо зёрна все же помогли, но очень хотелось пить. От речки и моста я ушёл на километр, не больше, но где там впереди водоемы будут, неизвестно, поэтому, когда стемнело, выбрался на дорогу и вернулся к реке, где снова напился, и тогда уж снова побежал прочь. Просёлочная дорога уводила в сторону от железной дороги, но дважды пришлось прятаться — деревенские на телегах проезжали, один раз пешком женщины с косами прошли. Даже стыдно, я, почти здоровый мужик, прячусь, а они тут вкалывают. Мужики на фронт ушли, и всё на них свалилось, и ведь терпят, занимаются колхозными полями, а ведь и свои подворья есть, которые тоже сил требуют. Так и бежал, стыдя себя, пока вдали не приметил блеск костра. Так-то я видел свет от двух деревень, мимо которых пробегал, особо светомаскировки там не соблюдали, да и кому они нужны? Подкравшись к костру, обнаружил легковую машину ГАЗ-А, который фаэтон, и двоих мужчин у костра: один, по виду, из начальства — вёл себя по-барски; другой, видимо, водитель — суетился много. С такими нотками подхалимства, которые обычно появляются у тех, кто долго личным водителем у высокого начальства работает. Двое эти уже поужинали и готовились ко сну. Начальник ругал водителя — они пропустили нужный поворот, и ночь застала их в дороге. Хорошо хоть есть, чем перекусить и на чём переночевать. Дождавшись, когда они затихнут — костёр к тому времени уже погас, только угли краснели, — и подкравшись, я нанёс два удара, отправив двоицу в более глубокий сон. Дальше быстро раздел их и из двух комплектов подобрал себе одежду: брюки и кожаная куртка с водителя, с него же сапоги — мой размер, с толстяка-начальника — свободная рубаха и кепка. Документы им оставил, но все наличные деньги забрал. Особенно солидная пачка была у пузана, видимо за что-то расплачиваться вёз. При нём была квитанция на получение этих денег из кассы колхоза. У него же обнаружился наган с сильно потёртым воронением и, похоже, давно не чищенный. Я, пока доедал остатки их ужина, изучил его, раздув угли. Патронов к нему три десятка нашел. Еду я всю подмел, ну и накрыл бедолаг одеялами, чтобы ночью не помёрзли, запустил двигатель машины и погнал прочь. До утра проехал километров двести, пока бензин не закончился. Когда машина начала дёргаться — мотор заработал с перебоями, — свернул в сторону рощи и загнал ее на опушку. Замаскировал машину ветвями — хорошо, топорик в машине нашёл, потом убрал в вещмешок со всякой мелочёвкой, что нашёл у хозяев техники. Ушёл от машины в сторону и, накрывшись курткой, вскоре уснул. Я уже разобрался, где нахожусь: до Москвы километров пятьдесят осталось. А везли нас по железной дороге на Ярославль. Выспавшись, я открыл глаза. Пока всё тихо. Прогулявшись до машины, которую так и не обнаружили, обновил маскировку и, уйдя на другую сторону рощи, поискал водоём, но не повезло. Так что стал ожидать наступления темноты. С моей небритой рожей, которую покрывали синяки разной степени свежести, выходить к людям явно не стоило. Так что только ночью. А как стемнело, побежал по дороге дальше. План дальнейших действий у меня уже сформировался, ему и буду следовать. Однако просто так уйти в свой мир я не мог, совесть офицера и контрразведчика не позволяла. В наркомате НКВД знакомых у меня хватало, где они жили, я знал, вот и собирался повстречаться с кем-нибудь из них и передать информацию. Немного, что я там успею за сутки, но хоть что-то, а потом — портал и родной мир. Вот такой у меня был план, а подробностей попутно доработаю. Чувствовал я себя всё так же плохо, когда еще восстановлюсь, но времени было мало, середина августа, а столько нужно успеть. Поэтому и двигался я фактически бегом, и к утру, когда светать начало, рассмотрел всё же вдали окраину столицы. Тут уже прятаться пришлось, вокруг Москвы воинских частей хватало, три поста на дороге обошёл полями — просто повезло, что не засекли, — а мне ведь в саму столицу как-то пробраться нужно. По дороге мне два села и три деревни встретились. В одной я припасов и пополнил: нашёл там столовую колхозную, вскрыл окно и набрал припасов из кладовки. Заодно заглянул в кабинет директора, или заведующей столовой — не знаю, кто там у них главный. Добыл писчих принадлежностей, чистую книгу учёта и две чистые тетради — больше ничего ценного там не обнаружилось. Пригодится, чтобы свои воспоминания выложить. На слух особой надежды нет, что мой собеседник всё запомнит, а тут хоть что-то останется. Выспался я в кустарнике на берегу речки, проснулся часа в четыре дня — часы у того начальника, у которого машину угнал, трофеем прибрал, теперь они у меня на левой руке тикают. Позавтракав, я устроился в кустах и, подложив книгу учета в жёстком переплёте в качестве столика, стал заполнять тетради. До наступления темноты успел заполнить только одну, описывая все известные мне сражения, особенно про блокаду Ленинграда дал развёрнутую информацию с количеством погибших от голода; все крупные поражения советских войск, почему и из-за кого они произошли. До сорок четвёртого года дошел в записях. Дальше смысла нет, если в них поверят, изменения пойдут и ничего похожего не случится, я это знаю по миру, где Вячеслав повеселился. Надо же, до полковника дослужился, трижды Герой Советского Союза. И ведь за дело. Больше сотни сбитых. Когда стемнело, покидать своё укрытие я не стал, а, искупавшись в речушке, сделал холодный компресс на лицо — нужно как можно быстрее свести синяки. С ними в город заходить не стоит, мигом внимание привлеку. У меня есть запас продуктов на пять дней, две тетради и журнал, так что займусь составлением мемуаров для наших. Ну, почти наших. Да нет, ни хрена, наши в других мирах остались. Однако помочь всё же нужно. Укрытие оказалось неплохим. На третий день довелось пережить небольшой дождик, но всё ценное я завернул в куртку, так что не промокло, а пока выстирал вещи, искупался — да я вообще мало из воды вылезал, она реально лечила. Пусть синяки за пять дней окончательно не сошли, лишь сильно пожелтели, зато лицо уже не опухшее. Исписал я за это время обе тетрадки и журнал учёта. Приложил список предателей; к чему стремиться после войны, указывая тупиковые направления и где ожидается успех; краткий обзор по месторождениям нефти, газа, угля, алмазов, золота и изумрудов — в общем, всё, что так нужно. Как я ни берегся, но за эти пять дней одежда все же помялась и кое-где порвалась, ладно хоть чистая после стирок, да и я оброс. Бритвы-то среди трофеев не было, не повезло мне с ней. На шестой день, ещё затемно, поправляя лямки вещмешка за спиной, я направился к городу. Когда на улицах оказался, окончательно рассвело, и я уверенным шагом направился к рынку. Надо сказать, нож у меня был один — складной, который автолюбители использовали для нарезки припасов. Я его, конечно, наточил о камень, как смог, но всё же нормально побриться им не получилось, ещё и порезался, но хоть частично соскрёб щетину. Нужно её совсем убрать, поэтому на первом месте — покупка бритвы. Припасы тоже закончились, вчера ещё, они следующие в списке. Надвинув кепку на глаза, я поднял воротник куртки и так дошёл до рынка. Тот уже открылся, и чего только тут не было! Всё мне необходимое нашлось, так что я занялся покупками. Приобрел бритву новенькую с помазком, мыло, зеркальце, чашку для взбивания пены. Потом купил комплект одежды — походная жизнь не пошла трофейной на пользу. Тут же удалось и поесть — пять ещё горячих пирожков с кружкой молока, после чего в ближайшем парке развёл костерок бездымный, разогрел воды в котелке — это трофей от автовладельцев, — и отлично побрился. Потом переоделся. Денег с хозяев авто хватило на чёрные крепкие брюки, два комплекта нательного белья, трусы, майки, тёплую рубашку, лёгкий свитер и куртку с длинными полами. Свитер и куртку я убрал в вещмешок, для них ещё рано, август тёплый был, вон каждый день купаюсь. Вернувшись на рынок, я быстро продал трофейную одежду. Даже кожанку не пожалел — вещь приметная. Кепку и сапоги тоже продал. Вместо них обзавелся отличными полуботинками на шнуровке и тремя комплектами носков. Одежда ношеная, но и продавал я тоже не новьё, хотя выручил не так и много. Оставшиеся деньги потратил на самое необходимое. Кстати, немногую утварь, что взял трофеями, продал там же, где и другие вещи. Взамен купил армейский котелок, ложку с вилкой, глубокую тарелку и большую кружку. Из продуктов — три кило солёного сала, в дороге высококалорийная пища самое то, два кило сухарей, три банки с тушёнкой, пачку макарон, крупы, овощей и немного картошки. Ну и считай на последние деньги купил армейскую плащ-палатку. За время путешествия я очень высокого оценил полезность такой необходимой вещи. Итак, вещмешок полный, скатка плащ-палатки сверху закреплена. Поправив новую кепку, я направился по одному из адресов. Деньги в кармане — мелочь, несколько рублей, но платить не пришлось за трамвай: как и многие, я на задней площадке в переполненном доехал. Сойдя на остановке, пересаживаться не стал — недалеко осталось, дошёл пешком. В девять утра я оказался по нужному адресу. В этом доме на втором этаже проживал старший майор государственной безопасности Павел Анатольевич Судоплатов, мой большой друг. В прошлом мире. Тот сейчас в Москве работает. Недавно стал организовывать разведывательно-диверсионную работу и партизанские действия в тылу противника. Супруга Павла тоже работает в наркомате, так что сомневаюсь, что она дома. Сейчас у них запарка. Мельком осмотрел двор и вход в подъезд — дом не относился к особо охраняемым, но консьерж в нем имелся и тот обязательно сообщит, куда нужно, о подозрительных личностях. А я со своим личиком к другим и не мог быть отнесен. Закончив проводить рекогносцировку и убедившись, что ничего не изменилось, я покинул этот район. Сначала избавился от вещмешка — мешает и внимание привлекает, поэтому спрятал его в укромном месте; потом озаботился добычей средств, что заняло около двух часов. Тоже использовал знания по прошлому миру. Похоже, их идентичность полностью подтверждается. В прошлом мире в узких кругах, в основном по нашему наркомату, прошла информация о захвате хранителя воровского общака. Количество находок вызвало изумление и шок. Пару танковых полков с нуля можно сформировать на эти деньги. Вот я его и посетил, ликвидировал двух охранников и самого старичка допросил по-жёсткому. Интересного было немало, брал я только самую ценную ювелирку. Сразу видно, что древность, всё дорого и красиво, значит, стоит немало. Полный вещмешок набрал. Ну и наличных тысяч десять. Потом вскрыл все нычки и схроны, вызвал по уличному телефону милицию и направился прятать трофеи. Убрал новый сидор к своему вещмешку с припасами. Кстати, трофеями ещё один наган взял и ТТ, ну и боезапаса солидно. Оружия там хватало, но я взял привычные образцы. Жаль, парабеллума не было, хорошее оружие, мне такое нравится. Я пообедал да и поужинал в городской столовой, и перед самой темнотой во двор нужного дома свернула легковая машина. Салон покинул Судоплатов, силуэт не спутаешь. Машина уехала, а тот направился к подъезду. И когда открывал дверь, получил удар в лицо. Попытался уйти от второго, причем быстро среагировал, но тот его все же вырубил. Подхватив тело, я пробормотал: — Извини, Паша, но так нужно. Комендантского часа в столице пока не вводили, так что мне не помешали донести на загривке тело Судоплатова до угнанной мной «полуторки», она на улице припаркованной стояла. Погрузил его в кабину, мои вещи уже были тут, и поехал к выезду из города. Чтобы не встречаться с постом на трассе, объехал по второстепенным улицам и выбрался на полевую дорогу. Я укатил от окраины Москвы километров на десять, не меньше, когда Судоплатов зашевелился, застонал и поднял связанные руки к лицу. Осмотревшись мутным взглядом, он посмотрел на меня и спросил: — Ты кто? — Друг твой. Между прочим, лучший. Сына твоего Толика в сорок шестом крестил. — Что за бред? — Паш, что ты знаешь о параллельных мирах? — М-м-м?.. — Ясно. Меня зовут Олег Буров, с сорок седьмого года генерал-лейтенант НКВД. Получил по личному представлению Берии. И да, это произошло не в этом мире. Я иномирянин, если ты не понял. Причём этот мир, где я сейчас нахожусь, уже третий, в котором я побывал. Родился я в тысяча девятьсот семьдесят третьем в Москве… Остановив машину и заглушив двигатель, я за час довольно подробно расписал историю своей жизни, службы, потом приключения племянника, кем он стал в мире Сталина, как нас туда перетянул, как мы там работали и для чего возвращались. Ну и как в этот мир попал и что из этого вышло, вплоть до побега с тюремного поезда и сегодняшнего ограбления. О последнем тот, как оказалось, уже слышал, громким дело вышло. Закончил я такими словами: — Как ты сам понимаешь, желание сотрудничать с вашим правительством у меня отбили напрочь. Глупо всё как-то вышло, но хоть напомнили, что у меня другое задание, не менее важное. Так что я отправлюсь к порталу и ухожу в свой мир. Только уйти просто так все же не могу. Я там написал все свои воспоминания по этой войне, что потом будет. В общем, информация важная. Считай это прощальным подарком. — Да уж, накрутил. Неприятно слышать, как меня арестуют и придётся имитировать помешательство, как было в твоём мире. Значит, сын в сорок третьем родится? — Да, восьмого мая. Ладно, Паш, пусть ты меня и не знаешь, но я считаю тебя своим другом. Давай руки развяжу. Ты не смотри, я хоть и помят, ещё не восстановился, но шансов у тебя против меня нет, так что не пытайся что-либо сделать. Пока Судоплатов разминал кисти, я достал тетради и журнал, связанные бечёвкой в один пакет, и протянул ему: — Вот та информация, что я могу выдать. Тут немного, но основные моменты описаны. Список предателей и кто развалил Союз в будущем тоже указано. Тот взял протянутые тетради и внимательно посмотрел на меня. В темноте рассмотреть сложно, так что я включил фонарик, и тот, прищурившись, запоминал моё лицо. Подумав, спросил: — Может, всё же со мной? — Нет, у меня задание, сам понимаешь, нужно технологии будущего переправить в другой мир, копию вашего, а портал мало того что в болоте, так ещё может в другой мир выкинуть. Нет, раз обещал Сталину всё сделать, нужно сделать. Думал, вам тут помогу, вернусь в свой мир и выполню обещание, а тут вон оно как получилось. Ладно, держи свой табельный, патроны я высыпал тебе в карман галифе, там же боёк. Тут влево дорога уходит, километрах в пяти деревню найдёшь, за ней село, там телефон, свяжешься со своими и вызовешь машину. Бывай. Судоплатов убрал ТТ в кобуру и, подумав, всё же пожал мне руку. Мы вместе вышли из машины, я одним движением кривого стартера запустил движок, вернулся в машину и погнал прочь. Не знаю, как быстро он собирает оружие, но свалить стоит как можно скорее. К тому времени, как оружие собрал и снарядил, стрелять всё равно уже было поздно, так что, думаю, направился он к деревне, куда я указал, а я гнал до самого утра, а потом замаскировал его в кустарнике. Бензин ещё оставался, в машине две канистры имелось, но дальше двигаться на ней — только рисковать. Засветло я успел забраться на платформу с какой-то военной техникой и дальше в сторону фронта покатил с этим эшелоном. Оказалось, это были грузовые автомашины, новенькие ГАЗ. Забравшись в кузов одной из машин, где оказался тюк брезента, я укрылся за ним и вскоре уснул. Всё же сутки бодрствую, почему бы не выспаться, если появляется такая возможность? Знаю, что рискую, но надеюсь проскочить, с этим эшелоном я экономил изрядно времени. Один вещмешок под голову, другой под боком, оружие, если что, под рукой — так и уснул. Эшелон встал у Смоленска, который ещё держался. Меня разбудил шум — началась выгрузка. Подобравшись к заднему борту, я сделал в тенте небольшую щёлку и осмотрелся. Похоже, эшелон загнали на запасной путь, благо тут были эстакады, чтобы сгонять технику. Чем и занималась принимающая сторона. Как я видел, водителей назначали на машины прямо на месте, работали пять опытных шофёров — чтобы технику не побили. Внизу уже выстраивали в ряд и передавали одному из местных автобатов. Посмотрев на часы, я досадливо скривился — время было семь вечера, до наступления темноты оставалось ещё два часа. В темноте проще покинуть машину и затеряться в окрестностях, а пока остается сидеть и ждать. Мою машину тоже согнали с платформы по эстакаде и поставили в ряд. Всего было пять десятков новеньких «полуторок». На мою машину тучный воентехник второго ранга назначил совсем молодого парнишку. Тот в кузов лишь мельком заглянул, посмотрел на тюк брезента, который за каким-то чёртом находился в кузове — я за ним прятался, — после чего тот стал изучать комплект инструментов да кабину. Другие водители занимались тем же. Тут парнишка окликнул того воентехника и сообщил о брезенте. Тот сразу же заинтересовался, хотя, как я слышал, ещё в трёх машинах были такие же находки — это были тенты для прицепов, но самих прицепов не было. К моей досаде, воентехник лично полез в кузов. А забравшись, замер, глядя в зрачок ствола моего нагана. Ах как не хотелось светиться, но придётся. — Тихо, не шуми, — прошептал я. — Держи руки на виду. Молодец. Теперь скажи водителю, чтобы проверил машину на ходу, скатался до ближайшего леса. Там мы расстанемся. Если будешь себя вести как я скажу, ещё и подарок заработаешь. Воентехник хмуро на меня глядел, но всё же приказы выполнял, хотя и заметно нехотя. — Васильев! Садись в кабину, проверь машину на ходу. Езжай до хозяйства Байбакова. — Что за хозяйство Байбакова? — сразу насторожился я. Водитель же в это время запустил двигатель и, хлопнув дверцей, покатил куда-то. — Ремрота. — Сколько до неё? — Пять километров. — Меняемся местами, садись на тюк, я у заднего борта побуду. Я перекинул оба сидора к заднему краю, мы разошлись с воентехником разными бортами, тот сел на тюк, как примерный школьник, положив руки на колени, а я — у борта. Мы укатили километра на полтора от станции, местность вроде пустынная, так что я велел воентехнику стучать по борту кузова, чтобы остановили машину. Нехотя тот выполнил приказ. Машина встала. — Выходим, — держа воентехника на прицеле, скомандовал я и первым покинул кузов. Оружие держал у бедра, чтобы издалека не рассмотрели. Васильев, выглянувший из кабины, замер. Его лицо начало удивлённо вытягиваться, когда он увидел меня и револьвер. — Подойди, — приказал я ему. Водитель, испуганно поглядывая на меня, косился на воентехника, но подошёл. Машина продолжала тарахтеть на холостом ходу. Пришлось пояснить, чтобы глупостей не наделали: — Мне ваши жизни не нужны, так что расстаёмся. Водитель — Васильев, как я слышал, не ошибся? — Васильев, — кивнул тот. — Отвезёшь меня подальше и можешь вернуться. Бензина на сколько хватит? — Километров на пять, бак пустой, мы привезли в канистрах, но я машину заправить не успел.