Мой серый пикап не особо привлекал внимание, так что, добравшись до нужной улицы, я медленно прокатился мимо особняка, принадлежавшего графине. Подивившись его размерам, я свернул на ближайшем перекрестке. Улицу и особняк я осмотрел, прикинул, как в него попасть, так что теперь можно и летчиками заняться. После проведенной разведки мы со Смелым доехали до магазина, где продавали охотничье снаряжение, и закупились там самым необходимым. Я взял котелок на пять литров, чайник, посуду, палатку четырехместную, несколько одеял, точнее десять штук, и остального по мелочи и убрал все это в кузов. Но это еще не все, меня заинтересовала вешалка с охотничьими костюмами и обувью. Вот тут уж развернулся, взял себе неплохой костюм с множеством карманов и комбинезон пятнистой камуфляжной раскраски, а также две пары полуботинок на толстой подошве. Самое то. Потом мы поехали к гражданскому аэродрому, предварительно заехав в два ресторана и кафе, где я сделал заказы по приготовлению блюд с собой, это было обычное дело для тех, кто собирался на пикник. Рестораны даже корзины напрокат выдавали, или их можно было выкупить. Я выкупил. Оставив аванс в этих общепитах, я покатил на аэродром. Аэродром находился в пригороде, и я внимательно его осмотрел, трижды меняя точки наблюдения, пока, наконец, план угона самолета у меня не сформировался в окончательном варианте. Будет трудно, но возможно. Заехав в кассы, я узнал, когда будет следующий пассажирский рейс, сделал бронь на два билета и направился обратно в город. Провернуть одному захват пассажирского воздушного судна не получится, нужен хоть один помощник. Пусть это будет Колясьев. Кстати, надо будет заехать ему костюм купить, причем приличный, и тогда можно работать. Заехав в два продовольственных магазина, я купил крупы, муку и все остальное, включая специи, чай и молотый кофе. Потом заскочил в магазин готовой одежды и взял недорогой костюм, примерно по размеру Колясьева, заехал во все точки общепита и, забрав приготовленные блюда, сложил их в машину. Почти все ушло в кабину — в открытом кузове запылится. Я покатил к выезду, жуя на ходу кусок еще горячего пирога. Смелый на коврике под ногами также ел кусок пирога, изредка фыркая. Не любил он при движении есть, как я понял. Проехал я по тем же улицам и покинул город так же, как и въехал, миновав пост стороной. После этого я вернулся на дорогу и покатил к лесу. Про пост на дороге я тоже помнил и загодя свернул на полевую дорогу. Доехать не успел. И Смелый начал скулить, да и я посчитал, что пора остановиться. Пока щенок на обочине делал свои дела, я уже отлил и спокойно ожидал, рассматривая работников, что трудились на поле местного землевладельца. Это были военнопленные. В основном французы и британцы, но было шестеро в знакомой форме цвета хаки. То есть красноармейцы. Вот их я и разглядывал, прикидывая в уме, как их избавить, изморенных, от плена и рабства. По всем прикидкам, в мой план они никак не вписывались. Нужно подумать, может, что придет в голову. Погоняв заигравшегося щенка вокруг машины, я вернул того в салон, и мы поехали дальше. Наконец появился съезд на нужную дорогу, что вела к лесу, и дальше я покатил по ней. Через пять километров я свернул и помигал фарами в сторону опушки, после чего прямо по траве поднялся на склон и покатил к опушке. Дороги к ней не было, только тропинка была. Когда я подъехал ближе, ко мне из-за деревьев вышел Ефимов с карабином на плече. Видимо, его была очередь дежурить. Когда я заглушил мотор и открыл дверь, чтобы выйти, тот сказал: — Что-то рано, мы тебя позже ждали. Четвертый час всего. — Успел раньше все дела запланированные сделать. Давай разгружаться, — махнул я рукой. — Ого, солидно, — заглянув в салон и кузов, удивился тот. — Бери корзины с продовольствием, а я остальное прихвачу, надеюсь, за один раз все утащим. — Машину бы убрать надо, с дороги видно. — Сейчас разгрузим и уберу. — Вот под деревья загони, там уже не видно будет. — Да, туда можно, — посмотрев, куда указал капитан, согласно кивнул я. Мы разгрузили пикап, и пока щенок играл с Ефимовым, прыгая вокруг него и не даваясь, я завел машину и загнал ее под деревья. Тут они росли не особо густо, так что почти на пятьдесят метров угнал. Главное потом обратно выгнать. После этого мы подхватили все вещи и нагруженные, как мулы — половина была навешана на велосипед, который я толкал, — направились вглубь леса. Смелому пришлось бежать рядом, мне просто некуда было его взять, но ничего, пусть побегает, ему это даже полезно. — Нашли площадку? — спросил я на ходу капитана. — Да, довольно приличное и ровное поле. Только далековато оно отсюда. — Капитан его видел? — Сам выбирал, в твоем летном комбинезоне ходил. — Это хорошо. Как у вас вообще? — Штурман вроде ничего, бледность ушла, румянец появился. Остальные бдят, площадку-то нашли. — Это хорошо, что нашли. Планы у меня немного поменялись, поэтому акцию я проведу сегодня, сегодня же и самолет буду угонять. Но это сейчас на месте расскажу. Капитана я забираю, он самолет поднимать будет и сюда перегонять. — Интересно, что вы делать будете. — Это уже нас двоих касается. На вас — обеспечить этой ночью освещение посадочной полосы. Я вам моторного масла дам, есть у меня запас, нарвете тряпки, сделаете факелы и ими подожжете костры. Веток сухих в лесу нарубите. Ну, там дальше понятно, садитесь и улетаете, а я дальше по своим делам уберусь. — Разберемся, — уверенно кивнул капитан. Мы добрались, наконец, до лагеря и приступили к ужину, я тоже проголодался. Еды было наготовлено много, дня на три-четыре, да еще крупы и остального, я не планировал проводить акцию сегодня, а вот пришлось. Да, в принципе, я и рассчитывал, что это все мне достанется. Когда мы поели, я взял из стопки верхнюю газету и, показав на первую страницу, сообщил: — Все, парни, не ищут вас. По предположению гарнизона Берлина, который и занимался вашими поисками, вы погибли в самолете, не успев выпрыгнуть. Видать, хорошо вы свои парашюты спрятали, не нашли их. — А с остальными что? — подался вперед Колясьев. — Их поймали? — Двоих. Трое были убиты при сопротивлении, — ответил я и сменил тему: — У нас мало времени, нужно собираться. Переодевайтесь, а я пока к самолету сбегаю, велосипед в салон уберу. — Почему акция будет проведена сегодня? — поинтересовался Ефимов. — Потому что одна из моих целей в данный момент устраивает прием у себя в доме, и мне нужно сегодня вечером его навестить. Причем быстро, в Варшаву вечером вылетает пассажирский рейс, на котором мы должны быть. — Ты хочешь угнать самолет с пассажирами? — сразу все понял капитан. — Угонять его будете вы, а если меня спросят, скажу, что впервые слышу об этом, — засмеялся я. — Да не волнуйтесь вы так, сядем на выбранной вами площадке, выгоним пинками, и летите, куда вздумается. Война все спишет, тут главное без жертв обойтись, если это вас так волнует. Кстати, раз вы все равно улетаете, то я заберу палатку, посуду и крупу с другим продовольствием, вам того, что в корзинах, дня на три хватит. — Да, и спасибо за вино, — отсалютовав бутылкой, поблагодарил Ефимов. — О, а оно откуда? Я не заказывал… Может, как подарок положили в ресторане? — Все равно спасибо. — Вы особо не увлекайтесь, — попросил я, вставая. — Даже не тронем. Вот вернемся к нашим и торжественно разопьем. — Ну и ладушки. Пока Колясьев переодевался в гражданку, я навесил на велосипед вещи и продовольствие, после чего покатил его к самолету. Там убрал все в салон, пришлось из него кое-что повытаскивать, чтобы все компактно уложить. После этого я сбегал за мешком к схрону и убрал его в самолет, последним в салон пошел велосипед. И со шлангом и двумя канистрами я вернулся в лагерь. — А это зачем? — удивился вышедший из кустов капитан. Он уже переоделся в костюм, который ему был вполне впору, только вместо обуви были командирские сапоги. Они блестели, видимо капитан этим и занимался, натирал до блеска. — Баки у вас будут полные. Поделитесь, — пояснил я. — Все, уходим. Оставшиеся в лагере летчики были строго проинструктированы, что им делать, так что мы отправились обратно к машине. Парням нужно было до темноты перебазироваться на опушку, где находится подобранное поле, мне его уже осматривать не надо, все равно капитан будет сажать, пускай сами готовят, ну а у нас работа полегче — пригнать самолет. Добравшись до машины, мы заняли сиденья в кабине. Я передал на руки капитану Смелого, и пока тот с ним играл, задом вывел машину из леса и, развернувшись, начал осторожно спускаться с холма. Вы ехав на дорогу, мы покатили к столице. — Слушай, лейтенант, а там ведь вроде наши? — когда мы проехали треть расстояния, указал капитан на работающих в поле под охраной военнопленных. — Наши, — нехотя подтвердил я. — Шестеро было, сейчас трое осталось. Я уже думал, как им помочь. По всем прикидкам никак. Не вписываются они в нашу операцию. Так что парням придется ждать, когда мы дойдем досюда и будем брать Берлин. — Когда это еще будет… — В сорок пятом… по моим прикидкам. — Да тут кто как прикидывает, — вздохнул капитан. Чуть позже мы свернули на второстепенную дорогу. Колясьева удовлетворило мое пояснение про пост на дороге. Так же мы проехали пост и на въезде в город. Капитан с интересом осматривал Берлин, было видно, что его интересовало всё. Обнаружив в бардачке карту города, он указал на нее и спросил: — Она тебе нужна? Я могу взять ее? — Берите, — пожал я плечами. — Вот за это спасибо, — обрадовался тот и убрал карту во внутренний карман пиджака. — Сейчас до гостиницы доедем, там у меня в номере душ, примете, а то от вас лесом пахнет и костром. Подозрительно. И старайтесь не говорить, лучше вообще глухонемого изображайте, мычите и трясите в непонимание головой. Я так уже делал, срабатывало. — Понял, — кивнул тот. Мы подъехали к гостинице и, заперев машину, прошли в мой номер. Портье поинтересовался, кто мой спутник, я ответил, что коллега, мол, он ненадолго, мы идем на день рождения к знакомому. Пока капитан плескался в душе, я переоделся в довольно дорогой парадный костюм и проверил, как пола пиджака закрывает пистолет за поясом. Пришлось делать петельку, чтобы он держался. — Готовы? — спросил я, когда капитан вышел посвежевший из ванной комнаты. Сам я уже был собран и сидел на кровати, ожидая, когда тот закончит. Разговаривали мы вполголоса, чтобы нельзя было подслушать. Тихо общались. — Мы торопимся? — В принципе, да. — Сейчас-то хоть объяснишь, что мы будем делать? — Ну, вы ничего особого. Будете сидеть в машине с заведенным мотором и ожидать меня. А вот у меня задача посерьезнее. Сегодня адмирал Канарис, начальник абвера — это служба военной разведки и контрразведки Германии, устраивает бал. И мне нужно его навестить и при возможности нейтрализовать. — То есть убить? — Можно и так сказать. — Да, для такой работы неудивительно, что послали такого специалиста, как ты, — присвистнув, пробормотал капитан, надевая костюм. — Не надо повышать мою самооценку, она и так достаточно высока. Задача по его ликвидации ставилась по другим причинам. Он курирует проект союза с британцами против нас. А так как он ключевая фигура в переговорах, то есть на нем все и держится, то его физическое устранение особо важно. Нет его, нет переговоров, — ложь легко срывалась с языка, так что лапшу я вешал капитану на уши конкретно. — Потом на аэродром? — Почти. По пути заглянем в один особнячок, навестим мою знакомую, — усмехнулся я и погладил подбежавшего щенка. — Тогда идем. Капитан закончил причесываться у зеркала, и мы, покинув гостиницу, вышли на улицу и сели в машину. Чемодан с вещами я прихватить не забыл, так как не собирался возвращаться, хотя номер был оплачен еще на три дня. А через десять минут мы подъехали к улице, на которую сворачивали лимузины и другие машины представительского класса.