И они погибали, даже если и не умирали во время боя, то это случалось потом. Живых мы не брали, оставляя живых только детей. Уже более десятка их было отправлены в детдома центра СССР. В принципе я был доволен, группа Неклюева была полностью готова к самостоятельным действиям и продолжит без меня. Хотя продолжать там было нечего, похоже, мы истребили всех бандитов за эти шесть месяцев пребывания на Украине (честно говоря было их не так много, не успели они широко раскинуть свои сети, вовремя нас сюда направили). Сам я хоть и был инструктором, но мог отдавать приказы майору, так как не только учил их как нужно действовать в лесистой и степной местности, но и как командовать. Все в группе имели офицерские звания. Кстати, когда я узнал что работаем мы на Украине против 'лесных братьев', то был, конечно, изрядно удивлен. В историю вернувшаяся из заключения в шестидесятых банда ОУНовцев почему-то не вошла. Их просто тихо и не гласно уничтожили, и я в этом принимал непосредственное участие. Погранцы охотно помогали нам, хотя мы и были не из их ведомства, заодно решая свои проблемы. Пропало в наряде два пограничника? Нашли и их тела, и их оружие в схроне бандитов. Ну и бандитов, конечно, тоже нашли… мертвыми. В общем, работали достаточно тесно. Наконец мы выехали на асфальтированную дорогу и погнали уже по ней. Ничего тут рядом, полчаса и на Базе. Вот мы проехали мимо небольшого городка и свернули к воротам войсковой части. Именно тут мы дислоцировались. После проверки документов, пограничники на КПП ни на грамм не удивились моему пятнисто-лохматому виду с изукрашенными линиями лицом, и пропустили на территорию части. — Высади меня у гостиницы, — велел я. — Есть! Выпрыгнув из притормозившей машины, я вбежал в фойе общежития, которое мы назвали 'гостиницей'. Хоть вызвало меня и не мое непосредственное командование, однако являться к местному начальства в боевом костюме не стоило. Забрав у дежурного ключ, я прошел в свою отдельную комнату и, открыв дверь, вошел внутрь, сразу убрав автомат в оружейный ящик спрятанный в шкафу. Дальше последовало разоблачение. Костюм 'гилли' в свёрнутом походном состоянии в шкаф, камуфляжный комбинезон на плечики, разгрузку на одну из полок. Специальный растворитель чтобы смыть краску с рук и лица и быстрый душ. После чего я оделся в повседневную форму офицера-пограничника (работали мы под их видом) и направился в штаб части. Ответно козырнув бойцу у входа, я открыл дверь и прошел в здание штаба. У входа слева находилась конторка дежурного, а за ним оружейка. — Здорово, Олег, — пожал я лейтенанту руку. — Кто меня вызывал не в курсе? — В курсе. Замполит, правда, из-за чего я не знаю. Не хотелось бы соврать, но вроде не по службе. Что-то у тебя в семье случилось. — Да? — насторожился я. — Георгич у себя? — Да, как из штаба округа вернулся, так сразу и отправил приказ вызвать тебя. — Ясно. Я к нему. Быстро взбежав по лестнице на второй этаж, я козырнул двум капитанам, что разговаривали в коридоре, проскользнул мимо них и, остановившись у нужной двери, проверил, как сидит форма, после чего постучался. — Войдите, — едва слышно донеслось из-за плотно закрытой двери. Открыв дверь, я зашел в кабинет замполита. — Вызывали, товарищ подполковник? — Садись, Игорь, — сделав трагическое лицо, велел замполит части, что-что, а с мимикой у него было все в порядке, должность обязывала. — В общем, у меня для тебя плохие известия… — Что-то с родителями? Бабушкой? — тревожно спросил я, садясь на ближайший стул. — Про них я ничего не знаю, — сразу же открестился тот. — Ты знаешь кто такая Тамара Авдеевна Клюева? — Конечно. Это тетка моей… э-э-э… бывшей гражданской жены. Она мать моих детей. А в чем дело? — Три месяца назад был совершен автомобильный наезд на Марину Львовну Клюеву, завершившийся трагически. Клюева погибла на месте. — Кто?! — жестко спросил я, чувствуя, как у меня под пальцами трескается плексиглас, которым был покрыт стол. — Я не знаю, — ответил замполит, опасливо косясь на покрытие стола. Мой крутой нрав он знал не понаслышке. — Почему сообщили только сейчас? — Женщина не имела контактов с тобой, отправляла письма по прежнему адресу. Не дождавшись ответа, она отправила письмо в медицинский институт, где ты учился. Там человек, который тебя знал, перенаправил его в управление, а оттуда уже сюда. Вот, держи, — протянул мне замполит вскрытый конверт, после чего замолк, пока я быстро читал коротенькое сообщение. — Машину угнали, угонщика не нашли, — тихо пробормотал я после чего разжал кулак и распрямил смятый лист бумаги. — Это еще не все. Бюрократическая машина у нас медленная. Пока письмо лежало в деканате института, пока попало в нужные руки, выяснилось, что Тамара Авдеевна Клюева умерла от остановки сердца через две недели после гибели племянницы. Твои дочки были отправлены в детдом. Это все что я знаю… Сядь! — рявкнул подполковник, когда я вскочил. — Я договорился с летунами из соседней части, у них как раз борт вылетает в Москву, они сделают крюк и забросят тебя в Харьков. Собирайся, у тебя есть пара часов. Из московского управления уже пришел приказ предоставить тебе отпуск. Похоже, к нам ты уже не вернешься. — Похоже так. Служба для меня закончилась… Почему Тамара Авдеевна не связалась с моими родителями? — Ты это у меня спрашиваешь?! Прибудешь на место, сам выяснишь… А теперь все равно уже больше не увидимся. Подпиши-ка мне четыре книги, — с просительной интонацией попросил замполит и достал из-под стола четыре толстых томика 'Интернов', которые за последний год произвели настоящий фурор в литературной среде. Критики плевались, а вот простой народ был в восторге. Там не было высокопарных штампов, а была простая понятная даже старому кочегару речь, (даже с матом) и жизнь, какая она есть. Никому не скажу, чего мне стоило пробиться через цензуру, чтобы ее пропустили в печать. Скажу честно, без Брежнева у меня это бы не получилось, однако тот прочитав подсунутую ему рукопись, (постарался один товарищ из охраны которого я тренировал) поржав, дал разрешение на издание. Первый тираж был в сто тысяч экземпляров, на пробу. Его смели за две недели. Народ распробовал, цеховики и спекулянты изрядно поднялись на продаже моих книг. Следующий тираж был в пятьсот тысяч экземпляров, на полках его даже не видели, как мне говорили, его смели мгновенно. Выпустили уже третий тираж в миллион, немного насытив рынок. Так теперь издательство просто засыпали письмами из разных республик и областей с просьбами ускорить выпуск второй части, которая у меня пока была в работе. Сейчас велись переговоры с рядом стран, чтобы издать 'Интернов' на иностранных языках. Пока переговоры в тупике. О том, что я и есть Игорь Соколов, автор шести книг и более чем двадцати хитов, что исполняли известные певцы и певицы замполит вычислил достаточно быстро, хотя на обороте обложке было ясно написано, что Игорь Соколов — это псевдоним. Да и никто не связывал меня и известного автора (популярность мне была не нужна по долгу службы), а вот замполит связал. Он пообещал, что никому не расскажет, но за это я должен подписать ему пару книг. 'Пара' уже давно перевалила за десяток, и вот если считать эти, то будет — семнадцать. — Кому? — обречённо спросил я, беря протянутую самописную ручку в руку. — Аркадию Давидовичу… — начал диктовать замполит с довольным видом. За десять минут отделавшись от замполита, я поторопился в общежитие. Нужно было сдать оружие и боеприпасы в оружейку. Автомат был местным. Отписаться в отделе кадров, сдать комнату коменданту и все, свободен. Все это я проделал достаточно быстро, после чего надел парадную форму с наградами, (все как положено) и поторопился к КПП, там меня ждала машина. Доехали до военного аэродрома достаточно быстро, он действительно находился рядом. Водитель высадил меня на КПП и, развернувшись, попылил обратно, а я, подхватив чемодан и свою старую много повидавшую гитару, что купила мне мама в далеком тысяча девятьсот шестьдесят втором году, направился к дежурному. Оказалось, обо мне уже были извещены, поэтому пропустили быстро, даже дали дежурную машину с водителем, чтобы он сразу довёз меня до самолета на площадке. Я немного опаздывал. Самолет был достаточно новым Ан-12, у которого суетилась летная обслуга, моторы уже работали, крутя пропеллерами. Через остекление кабины виднелась голова второго пилота с наушниками на голове. — Старший лейтенант Соколов? — подбежал ко мне коренастый мужичек в летном комбинезоне и в таких же как у летчиков наушниках. — Да! — ответил я, стараясь прокричать рев моторов. — Едва успели, еще бы пять минут и улетели бы без вас. У нас график. Давайте я вас провожу. Уже летали на таких? Я молча кивнул, проходя следом за борттехником, (уже понял кто это) в пассажирский салон. Техник проверил, как я пристегнут, после чего убрал вещи в сторону и вышел в грузовой отсек. Буквально через несколько минут моторы транспортника сменили тональность и, судя по легкой дезориентации, мы покатились по бетону аэродрома. Стыки чувствовались. Еще спустя несколько минут мы оказались в воздухе. Откинувшись на удобном кресле (я оказался единственным пассажиром, чуть позже ко мне присоединился знакомый борттехник) и, прикрыв глаза, стал прокручивать свою жизнь, которая началась с момента пробуждения в новом теле. До момента поимки партийного-маньяка в Ростове, прошедшая жизнь пролетела быстро. В принципе и дальше не было ничего особенного. Учился, ходил в спортзал республиканского комитета, чтобы наращивать физическую подготовку, хоть я занятия теперь и не вел, писал книги, издав к Новому Году вторую, продолжение попаданца в 41-й год. Первая пошла очень даже удачно, однако с последней моей книгой 'Интерны', ни одна не шла по известности ни в какое сравнение. Учился я на пятерки, так как легко вспоминал учебный материал. Учеба шла без проблем, даже одноклассники так больше и не лезли ко мне. Только одноклассницы строили глазки, но обнаружив полную бесперспективность их уловок, начали придумывать про меня небылицы. Мне на это честно говоря было наплевать. Марина, когда появился живот с помощью директора школы, (все-таки мировой мужик) перевелась в Харьков в другую школу. Когда я сдавал экзамены в школе (шел на золотую медаль) из Харькова пришло сообщение, что Марину забрали в роддом. Бросив все, я рванул к ней. По приезду меня обрадовали, что я стал папой. Дикая надежда, что у меня будет сын (я уже и имя придумал) размазалась о действительности. У меня оказались девочки-близнецы. А я ведь подозревал, что так и будет. Слишком большой живот был у Марины. На именах настоял я, раз уже придумал так не выкидывать же? Я часто бывал в Харькове во время отпусков. Хоть на один день, хоть на неделю, но заворачивал, поэтому дочки знали меня хорошо. Я даже сделал свое большое фото в рамке (оно висело у них в комнате). Чтобы Марина с дочками не нуждалась, тетя помогала в меру сил, я стал платить ей алименты, благо, прикрываясь гонорарами, перевел часть денег бандитов на личную сберкнижку. Правда, пользоваться я ей мог только по истечении восемнадцати. Но как бы то ни было, с моего счета ежемесячно уходили сто рублей на книжку Марины. Вроде им хватало, особой нужды не было. После школы, как и хотелось, я поступил во 2-й Московский ордена Ленина государственный медицинский институт имени Пирогова (МОЛГМИ). Не смотря на то, что учебы была достаточно тяжелой, пришлось поднапрячься, чтобы быть отличником в действительности и твердым середняком по оценкам, я одновременно вернулся на службу, правда уже в звании лейтенанта. Как оказалось одно из моих случайных дел принесло некоторые дивиденды. Помните я слил двух предателей работающих на фашистов, Тоньку-пулеметчицу и Алекса-Лютого майору Головачеву, будучи в Москве? Все оказалось в порядке, арестовали и судили. Так вот майор обо мне не забыл и упомянул источника, так что наград я не дождался. Но вот звание мне подняли. О событиях того времени в Москве, это я про ограбление Троицких, новостей было мало. Как я позже узнал, дело засекретили, однако слухи об советском Робин Гуде до сих пор ходили по управлению. Учась, я тренировал отдельных людей по специальным методикам. Как сделать быстро бомбу из ничего и т. д. Думаю — это были нелегалы, которых готовили забрасывать к капиталистам. По окончании второго курса, я написал программу подготовки подразделений КГБ, связав их действия с работой за границей и подвел к ней фундаментальные доводы. Генерал Сахаровский внимательно прочитал мою рукопись и… дал ей ход. В результате мне пришлось уйти в академический отпуск сроком на полтора года. Сперва, я попал в пограничные войска, что стояли на границе с Афганистаном, не буду точно говорить где, с двадцатью семью молодыми только посла армии бойцами. Что примечательно четверо офицеров тоже были только из училища, в звании лейтенантов. Так как мне был дан полный карт-бланш я провел тесты и выявил явных лидеров. Одного поставил командиром отряда спецназа, трех других командирами групп, после чего начал жесткую тренировку с постоянными тревогами. Об успехе подготовки группы говорило многое. Было десяток перехватов контрабандистов. Ходили они, что уж тут говорить. Один из случаев о которых стоило бы описать. Я поставил отряду задачу найти меня, дав себе фору в час. У меня с собой были только небольшая рация, автомат с одним магазином, пистолет, так же с одним магазином и нож. В общем, водил я ребят за нос по горам и ущельям у самой границы до вечера, пока не услышал едва слышные выстрелы. Били из калаша и хлопали винтовки. Так как бойцы искали меня в шести километрах южнее, отдал приказ по рации выдвигаться к району слышной стрельбы и сообщить на ближайшую заставу, и первым рванул туда, понимая, что успею первым. При приближении, я с ходу атаковал, так как у меня не было другого выхода, единственному оставшемуся в живых пограничнику осталось слишком мало времени. С ходу скатившись с косогора в куче мелких камешков и пыли, я открыл огонь по скученной группе душманов, после чего одной короткой очередью последними патронами срезал двух бандитов, что подкрадывались к пограничнику со спины. На бегу одним слитным движением убрав автомат за спину, он у меня на ремне был, и вытащил из кобуры 'Макаров', после чего с пистолетом и ножом в руках врубился в выживших душманов. Часто защелкали выстрелы и быстро заработала рука с ножом. В общем, из семи выживших пятеро получили колото-резаные раны, остальные (те что стояли дальше) пули. Я же чудом избежал ранений, хотя форма в двух местах и оказалась порезанной, даже наколенную защиту задели. Дальше действовать надо быстро, это я вам как опытный солдат говорю и студент-медик. Подскочив к двум валунам за которым и лежал пограничник вытащил потерявшего сознание бойца за ноги наружу (теперь понятно как он избежал смерти в первые секунды боя) и стал бинтовать, останавливая кровь. Подошедшая группа сразу же вызвал вертушку для эвакуации раненого, остальные четыре пограничника к сожалению погибли, выставила охранение и начала обыскивать боевиков и узлы на шести маленьких осликах. Банда шла из Афганистана. Подошедшая усиленная группа пограничников с заставы блокировала все подходы и ушла по следам банды пытаясь обнаружить место перехода границы. Старший лейтенант, командир заставы, склонился над одним из пограничников и сморщил лицо, было видно, что он готов вот-вот расплакаться. — Ведь получили сведенья от агентуры, что готовиться проход. Только не знали где и когда. Вот я и пустил усиленные патрули, — вздохнул он. Старший пограничник группы оказался его лучшим другом. За этот бой я получил свою первую 'Красную Звезду'. В принципе можно, даже нужно рассказать про еще один случай. Во время тренировки, хлопнул далекий выстрел и один из моих бойцов обмяк, повиснув на веревках. Мы в это время преодолевали хребет. Пуля дура — боец погиб на месте. Мы оставили с погибшим бойца, чтобы он дождался эвакуационной вертушки, а сами начали преследовать стрелявшего. Через полчаса были обнаружены следы каравана идущего неизвестной и незнакомой тропкой. Границу мы перешли следом за караваном не задумываясь, мы же не пограничники, как раз наша работа и состоят действовать за границей. Тем более ни знаков различия, ни документов у нас при себе не было. Караван мы догнали, однако он на наших глазах втянулся в небольшой аул. — Что делать будем? — поинтересовался подползший ближе командир отряда, недавно получивший звание старшего лейтенанта. — Окружаем аул и устраиваем им ночь длинных ножей. Старлей удивленно посмотрел на меня, но молча кивнул. Он уже давно научился разбираться, где я шутил, а где нет. Под утро мы вернулись на нашу сторону, оставив мертвый аул позади. Когда работа была сделана, ко мне подвели парнишку лет десяти и показали длинную старинную английскую винтовку. — Его это работа. Когда караван проходил этот малец увидел нас на склоне и сдуру выстрелил. Попал случайно. Его отец вел караван, надавал сыну тумаков за то, что стрелял и скорым маршем повел караван к границе. — Из-а этого мальчишки мы больше сотни человек отправили на тот свет, — вздохнул я. — Ладно, его к остальным. Когда мы выходили из аула. Голова мальчишки верховодила на вершине голов из жителей аула и людей каравана. Пирамида получилась двухметровой высоты. С тех пор на этой границе стало очень тихо и нас перевели на триста километра в сторону к другой комендатуре. Тут мы стали известны только однажды, когда пропал пограничный наряд и слышавшие слухи о нас от других пограничников, местные офицеры попросили найти их. Следы уходили в Афганистан. Мы согласились помочь и ушли в ночь. Через восемнадцать километров мы вышли к одному ущелью из которого доносились крики переходящие в вой. Когда мы при свете восхода увидели что происходит на поляне у красивого невысокого водопада, даже мне стало плохо. Один из пограничников сидел верхом на железной бочке голышом, а в бочке полыхал огонь. Это именно он кричал. До нас доносился запах горелого мяса. Именно из-за этого нам пришлось действовать незамедлительно. В результате чего, одним из душманов чуть было не ушел. Пока проводили контроль и выставляли охранение, двое бойцов залили бочку и с ужасающим хрустом оторвали прижаренного пограничника от бочки, однако мы опоздали, он уже умер от болевого шока. Укол морфия не помог, сердце разорвалось. Двое других пограничников разной степени побитости обнаружились рядом.