Участковый убежал вызывать оперативно-следственную группу и криминалистов, а я вышел наружу и присел на поребрик спуска в подвал. Прошел ровно месяц с момента убийства, но все-таки могли остаться хоть какие-то следы. После прибытия сотрудников милиции и криминалистов, я сообщил участковому, что поехал на следующее место преступления и смог затесаться среди оперативников, зайдя в подъезд этого же дома. Дверь чердака была открыта, опера только что закончили с осмотром, поэтому я проник вовнутрь. Дальше действовать нужно было быстро, и я не медлил. У слухового окна, где было светло, переоделся в старую потрепанную одежду, убрав все свое, включая удостоверение и оружие в рюкзак, спрятав его среди стропил. Дальше самое сложное. С помощью карманного зеркальца нанёс на лицо тональный крем состарив кожу, и бородку с усами. Теперь я со стороны напоминал старичка, жаль только трости нет, но ничего шаркающая походка и дребезжащий голос помогут мне играть роль пенсионера. Аксессуары, то есть грим, да парики с усами и бородой я просто выкрал из гримерной съёмочной группы 'Мосфильма'. В Сочи на побережье шли съёмки, как и половина жителей города, я там тоже побывал. Но в отличие от остальных с меркантильной целью. В общем, однажды ночью вагончик костюмерной вспыхнул, часть вещей спасли, но кое-что потеряли. Сторож лишился премии, а я получил то, что мне было нужно. Осмотрев себя в зеркальце, я довольно хмыкнул: — Пигментные пятна отлично получились, сейчас еще на руки и на шею нанесем. Закончив, я прибрался и направился на другую сторону чердака. Прыгая через три ступеньки, спустился через соседний подъезд, вышел, и медленно изредка старчески тряся головой, зашагал на улицу к проезжей части. Наружка осталась у дома, где суетились милиционеры, поэтому я довольно улыбнулся. Теперь на все про все у меня было пару часов, потом милиционеры разъедутся и незаметно вернутся будет тяжелее. Со стороны я напоминал самого обычного старичка в стоптанных старых сапогах, в выцветших штанах с пузырями на коленях, в серой рубашке и не смотря на жару тяжелом штопанном пиджаке. Из-под кепки выбивались седые кудри. Такая же седая бородка и усы совместно с походкой тональным кремом, нанесенным и стянувшим кожу, со стороны никаких замечаний не имели. Люди на меня особо не пялились, так бросали мельком взгляд и шли дальше. Чтобы не привлекали внимания молодые глаза я надел очки с облезлой оправой. Выйдя на край проезжей части, я поднял руку. Буквально через минуту рядом остановилась 'Волга'-такси уже имевшая двух пассажиров. — Тебе куда дед? — поинтересовался пожилой таксист. — Беговая шестнадцать, — шепелявя я, назвал улицу и дом, потом сел на заднее сиденье с мужчиной, весь вид которого выдавал в нем инженера. Наконец мы подъехали к нужному зданию, где я долго бренчал мелочью, пока не отсчитав все без сдачи, не вышел наружу. Пройдя немного, я задумался и зашел в здание почты, где купил несколько больших плотных конвертов. Потом миновав еще пару домов, я подошел к подъезду двадцатого дома по Беговой улице. Консьержки не было, поэтому пропустив со второго этажа молодую семью с маленькой дочкой, я подошел к двадцать шестой квартире. Именно в ней жили те, кто мне нужен. Семья Троицких. Глава семьи во время блокады Ленинграда имел доступ к распределению хлеба, именно тогда он начал собирать свою коллекцию, ведь за краюху или даже кусочек хлеба несли золото и брильянты. Часто он отказывал нуждающимся, по крайней мере, мне точно известно, что больше десятка семей впоследствии умерли от голода, больше всего мне было жаль детей. Да и после войны члены семьи имели доступ к дефициту и увеличивали свое благосостояние. Некоторые драгоценности имели мрачную или даже кровавую историю, но Троицких это не волновало. Вот их-то я и решил наказать, ударив по карману. Дальше я действовал не помедлив ни секунды. Натянув тонкие кожаные перчатки, нажал на звонок и стал ждать. — Кто там? — донеслось через несколько секунд. Голос был женским и достаточно молодым. Это скорее всего была дочка Троицких, Татьяна. Вряд ли это домработница. — Добрый день. У меня для Ксении Ивановной пакет, просили передать лично в руки, — спокойно сказал я, слегка изменив голос. Это не трудно было сделать. Хватило леденца под щеку. Зазвучали звуки открываемых замков, я отошел на два шага назад, после чего когда дверь немного приоткрылась, на ширину цепочки, разбежался и нанес сильный, хорошо поставленный удар ногой в дверь в районе крепления цепочки. Та не выдержала и брызнула обломками звеньев. Молодая женщина, получив удар по лицу и руке молча без звука, отлетела в сторону. Быстро закрыв за собой дверь, я пробежался по квартире. Пусто. Вернувшись, я подхватил застонавшую от боли женщину и поволок ее в гостиную на диван. Нажав на определенную точку, дождался, когда она провалиться в более глубокий сон без сновидений и внимательно осмотрел ее. — Черт. Рука была сломана, да и на лбу наливалась большая шишка. Найдя на кухне аптечку, используя бинты и сделанные из ножек стула лубки, вправил кость и перевязал. После чего помазал лоб зеленкой и сделал повязку. Там была ссадина. Конечно, если бы мне в руки попал кто-то из ее родителей, они вряд ли получили медпомощь, но к дочке я претензий не имел. Только после этого я начал полный и профессиональный обыск квартиры. Количество ценного металла зашкаливало. Вес уходил за шесть килограмм. Причем только высшей пробы, не говоря уж о брюликах. Ширпотреба в квартире Троицких не оказалось. Пришлось реквизировать также чемодан из квартиры ограбленных. Среди вещей и наличных в шкафу, я обнаружил пистолет системы 'парабеллум' и горсть патронов. Запасного магазина почему-то не было. Убедившись, что все тайники найдены и драгоценности вместе с деньгами и оружием оказались в чемодане, я осмотрелся и вышел из квартиры. 'Хех, есть порох в пороховницах, за семнадцать минут полностью обчистил квартиру'. До улицы, где ездили машины мне помогли донести тяжелый чемодан два пионера-тимуровца. Шепеляво поблагодарив их одной конфеткой на двоих, я дождался пустой машины-такси и остановил ее. — Два счетчика, без дополнительных пассажиров, — прошамкал я ему. — Три, — забросил тот крючок. — Согласен, — почмокав губами, наконец, согласился я. Все равно не из своего кармана буду платить. Радостный водитель выскочил наружу, принял у меня чемодан, вежливо придерживая за локоть помог сесть на заднее сиденье и поставил ношу рядом. По моей просьбе конечно. — Куда едем? — спросил он, занимая свое рабочее место. — Нужно объехать все московские детдома. — Сделаем. Тут рядом как раз ближайший находиться. Работали мы продуктивно. Водитель высаживал меня у детдома и ожидал, пока я захожу в здание, где вызывают директора и вношу пожертвования в виде драгоценных металлов. Объясняя им, что жить мне осталось мало, хотелось бы что-нибудь сделать хорошего. Везде я представлялся коротко. Троицкий. Так же и подписывался в квитанциях, что мне выдавали. После восьмого детдома, у меня кроме пистолета и двадцати тысяч наличных ничего не осталось, сдав наличные в девятый детдом, я достал из внутреннего кармана большой конверт, и пока водитель управлял машиной, незаметно убрал в него пистолет, патроны и квитанции из детдомов. Все равно директора сообщат о подозрительном, но щедром старичке, не могут не сообщить. Достав карандаш, я левой рукой написал на обороте: Милиции в виде материальной помощи. Троицкий. Заклеив конверт, я положил его рядом на сиденье. — Голубчик остановите меня тут. Сколько я вам должен? — Червонец, — последовал ответ. Отдав нужную сумму, тут я лоханулся, забыл отложить деньги из пачек ограбленных Троицких, вот и пришлось отдать свою личную десятку. Себе, из квартиры Троицких, кроме приятных воспоминаний, я не взял ничего. Забрав пустой чемодан, я вылез из машины и через открытое окно протянул водителю пакет с пистолетом. — Голубчик, если тебе не составит труда, не отвезешь ли в милицию? Вот тебе рупь за труды. — Ладно уж, — благодушно ответил тот. Бросив пакет рядом, он тронулся с места, оставив меня на краю дороги. Как только он свернул на первом же повороте, я поднял руку. Пора вернуться туда, где оставил вещи и работают милиционера. Времени с моего отбытия прошло чуть больше двух часов, надеюсь, никто там еще не разбежался, хотя мое отсутствие парни из наружки уже наверняка обнаружили. На этот раз меня подвозил частник, причем я умудрился продать ему пустой чемодан. Тот имел потрепанный вид, так что с легкостью ушел за рубль, с меня даже платы за проезд не взяли. Шаркая каблуками ботинок, я дошел до нужного подъезда, где оставил вещи, и к своему удивлению увидел, что милиция еще работала, да и 'Победа' наружки торчала на месте. Заметив меня, стоявший рядом со следователем уже знакомый участковый направился в мою сторону. Видимо хотел опросить. — Добрый день. Я участковый инспектор, сержант Лютов. Вы живете здесь? — Нет. Я дальше, в соседнем районе, — прошмакал я. — Тута мой сослуживец живета, хнему иду, сынок. — Ясно, извините, — козырнул сержант, но тут же встрепенулся. — Простите, а вы месяц назад, пятнадцатого июля тут не были? — В июле я в больнице лежал. Не было меня сдеся. — Ясно. Разочарованный участковый направился обратно, а я зашел в подъезд. Если бы были свидетели и лестничная клетка не была пуста, они бы с изумлением увидели, как старенький на вид дед с бородой до середины груди как молодой перепрыгивая через несколько ступенек, бежит наверх. На чердаке я, наконец, снял перчатки, очки и содрал бороду, яростно зачесав зудевшую на лице кожу. Когда одежда старика уместилась в рюкзаке, пребывая в одних трусах, я полил из фляги специальный раствор, позаимствованный там же, где брал бороду и остальное. Она с легкостью смыла крем и следы клея. С помощью зеркальца убедившись, что я снова молодой, проверил, не осталось ли на шее крема, и только потом уже переоделся в свое. За печной трубой я нашел темную нишу, где светя фонариком, спрятал все компрометирующее меня. Теперь нет улик, нет и доказательств, хрен тут что найдут. Я еще табачком с перцем вокруг прошелся. На площадку верхнего этажа с чердака я спустился со спокойной душой. Через минуту я уже стоял рядом с милицейским 'газиком'. Поговорив со следователем об остальных похожих случаях, я распрощался и в сопровождении встрепенувшейся и уже потерявшей надежду найти меня наружки, направился со двора на соседнюю улицу. У меня на сегодня еще уйма дел. На дороге простоять мне пришлось довольно долго, почти двадцать минут. Пока, наконец, я не увидел свободную машину такси, для разнообразия это оказалась 'Победа'. — Двойной счетчик, — сказал я водителю, — нужно покататься по городу. — Садись, — кинул тот. Назвав адрес дома в новостройке, я откинулся на спинку сиденья и вздохнул свободнее. После совещания генерал-лейтенант Сахаровский, отпустив всех офицеров, на секунду задумался о чем-то, припоминая, и снял трубку телефона. — Алло. Андрей, тебе известны такие имена как Тонька-пулеметчица и Алекс-Лютый?.. напомни мне…. Вот даже как? Однако… Да нет, один мой сотрудник интересовался насчет них. Похоже, что-то знает… Да он не из московского управления, за Киевом числиться. Тут проездом… Может еще здесь, наверняка в нашей гостинице остановился… Ну, хорошо, записывай. Младший лейтенант Соколов. Он там один такой, быстро найдешь. И держи меня в курсе, заинтересовали меня эти предатели. Все, давай. Медленная машина правосудия начала раскручивать свои маховики. — Приехали, — вывел меня из полудремы водитель. Судя по постройкам, мы действительно где-то на окраинах Москвы, в центре нет новеньких хрущевских высоток. — Жди, — велел я, оставив рюкзак в машине. Водитель тоже вышел и стал протирать лобовое стекло, убирая следы размазанных насекомых. Дом был недавно сдан, год или два. Поэтому асфальтовые дорожки еще не обзавелись ямами, были клумбы и цветы. В общем, красивый зеленый район. Подойдя к двум старушкам у нужного нам подъезда, я спросил: — Извините уважаемые, не подскажите, Синицыны тут проживают? — Здеся, в двенадцатой квартире, — ответила одна из старушек. — А тебе милок кого надо? — Аню. — Ухажёр небось? Вон они у машины, на дачу собрались. Едва успел. Обернувшись, я посмотрел на старенькую машину, стоявшую на отдельной площадке, метрах в ста от нас. Кажется, это была самая настоящая 'эмка', только цвет был белый. У машины находилось пятеро, мужчина лет сорока, женщина чуть по моложе, девушка моих лет, и два мальчишки-сорванца на вид лет десяти, видимо погодки. — Спасибо, — поблагодарил я старушек и направился к семье Синицыных. Глава семьи как раз заканчивал крепить матрас на крыше, пропустив веревку через салон, когда я подошел. — Добрый вечер. — Добрый, — кивнул мужчина, не прекращая своего занятия. Остальные обернулись и с интересом осмотрели меня.