Похоже, захват резидентуры был в цвет, и местные готовились к передаче всех материалов и живых свидетелей в Союз, ожидая дождь наград и поощрений. Ничего, день-два – и я узнаю подробности. Деньги я особо не тратил, да и раздавать среди своих пока не спешил, нужно было встретиться с Алексом, была одна задумка. Мои и так переваривают новость, что у нас теперь есть свои колеса. Вот Роман с Иваном подходили, спрашивали попользовать ее на сегодняшний вечер. Мне не жалко, дам. Мне же не надо таскать на себе многочисленные покупки для родных. Парни, похоже, тратят последние сантимы перед отправкой домой. Ничего, скоро я их порадую. В это время к нам заглянул Иван, сообщив, что машины готовы, как и дежурные подразделения полиции. Надев фуражку, я последовал за остальными. Ехали мы с помпой и даже с сиренами и мигалками. Весело тут ездят на захват преступника. А ведь Леонсо самый настоящий преступник, фактически сообщник, и кровь последних детей и на нем тоже. В этот раз я сидел в одной машине с Роземблюмом и слушал его душевный монолог о работе французских полицейских, изредка похохатывая на особо смачных перлах. Благо переводчиков-соглядчиков от местных с нами не было, а то даже в кабинете слово не скажи – слушают, гады. Нет, всё-таки молодец посол Вормсер, что продавил нашу свободную работу. Местные чины только и смогли, что подсунуть нам своих переводчиков для помощи в работе, отказавшись от наших посольских. Но главное, переводчики работают очень хорошо и не мешают, а то, что явно фиксируют и докладывают каждое наше слово. Что ж, хоть так. – Если нам будет сопутствовать успех, нужно сообщить об этом французскому послу. Заслужил, – сказал я, когда старшой наконец выдохся. – Это да. Прикрывал нас он от своих очень хорошо. Вон, даже не помешали ни разу. Мелкие стычки не в счёт. Да и отношение к нам видел, какое доброжелательное? – Не такие они белые и пушистые, – сообщил вдруг водитель из нашего посольства, поворачивая следом за полицейским фургоном, что ехал впереди. – Мы уже трижды наблюдали слежку за вами и попытку прослушивания. Кстати, к товарищам Серебрякову, Антонову, Ющенко и Романенко не было приставлено ни одного человека. Только к вам и вашему заму Ивану Теплову. – Для местных полицейских это удар по репутации, – усмехнувшись, сказал я. – Замечу, сильный удар, раз правительство решило привлечь для расследования сыщиков других стран, фактически подтвердив несостоятельность местных правоохранительных служб. Так что я не удивлен, я бы удивился, если бы слежки не было. Капитон Апполикарпович, а что, если на пресс-конференции ввернуть фразу о том, что при совместной операции с французской полицией мы обезвредили преступника и его сообщника, и так далее? Думаю, это наладит хорошие отношения с высшими полицейскими чинами. А то в них кто только не плюет и дармоедами не называет! Спасибо демократической прессе. – Надо подумать и посовещаться с нашими парнями из посольства. А то я тогда выступил со сроками поимки и вызвал их недовольство. Говорили, что не надо называть точные даты. Сам думаю, что зря пошел у тебя на поводу. – Да вы не волнуйтесь, я уверен в успехе. Более того скажу вам: возможно, мы сегодня возьмем маньяка, если разговорим Леонсо прямо на месте задержания… О, приехали. – А эти откуда взялись?! Причина возмущения Роземблюма была очевидна. Кроме машин полиции и самих полицейских, частью уже штурмующих одноэтажный частный панельный дом, частью стоявших в оцеплении, я увидел фургон с логотипом телекомпании, рядом с которым суетились телевизионщики, устанавливая громоздкую камеру. – Кто-то в департаменте явно сидит на подкормке у прессы. Причем не в слабом таком чине. Хотя, может, это кто-то из диспетчеров, – в ответ предположил я. Мы, конечно же, не участвовали в захвате, но вот наблюдали с интересом. Особенно за тем, как один полицейский вылетел в окно. К нему тут же подскочили два жандарма и оттащили в сторону. Дом реально ходил ходуном, отчётливо доносились вопли и команды, но всё перекрывал какой-то медвежий первобытный рев. Наконец в проеме двери показались помятые полицейские, окружившие огромную тушу, обмотанную веревками, которую они сопровождали к машине. Та вращала бешено глазами и пробовала на прочность веревки. Пострадавшему полицейскому, что вылетел из окна, уже оказывали медицинскую помощь. Еще двух вывели под руки (у одного всё лицо было в крови), и судя по тому, как забегали подъехавшие медики, в доме еще кто-то оставался, кому требовалась квалифицированная медицинская помощь. – Ого, как они его взять сумели? – ошарашенно спросил Роземблюм. – Как-то взяли, – с не меньшим удивлением и уважением ответил я. Мы находились в частном секторе, и хоть народу было не так много, всё равно за нами наблюдали. Совсем рядом находился комплекс трехэтажных домов, где сдавались квартиры, – балконы там оказались оккупированы зрителями. – Нужно сразу с ним поговорить, – сообщил я Роземблюму. – В департаменте как бы не было поздно. – Согласен. Дальше я стоял у машины с нашими парнями и наблюдал за работой старшого. Первым делом он повелительным взмахом подозвал закрепленного за ним переводчика, что жался неподалеку, и направился к трем старшим чинам. Я до сих пор в их званиях не разбирался. Комиссары вроде бы они были. В течение минуты велись переговоры. За это время штурмовая группа подвела громилу к фургону и попыталась затолкнуть его внутрь, но тот упирался ногами. Кого они брали, штурмовики знали, поэтому не стеснялись работать дубинками по ногам. Тот ревел, но всё равно не давался, крутясь и упираясь. Заметив, что Роземблюм машет мне рукой, я оставил парней с интересом наблюдать за зрелищем у фургона и трусцой поспешил к начальству, демонстрируя прыть подчиненного. – Я объяснил ситуацию, – отошел на пару шагов в сторону старшой, обрисовывая мне диспозицию. – Комиссар Жевьен согласился на допрос. Только выставил условие, чтобы присутствовали его люди. – Да проблем нет. Когда я в сопровождении чинов и других полицейских приблизился к месту побоища, там как раз отлетел в сторону очередной полицейский после хука ногой громилы. Я встал и принялся с интересом его разглядывать. «М-да. Такого пытками быстро не сломаешь. Такого можно только победить, и никак иначе», – прикинул я и, подозвав старшего группы, велел ему развязать задержанного. Тот посмотрел на меня, как на психа, и перевел вопросительный взгляд на начальство. Видимо, получив разрешение, отдал несколько приказов и велел выставить оцепление, чтобы задержанный оказался внутри. Молодец, понял ситуацию. Сперва громила не поверил, что его оставили в покое, только переводил взгляд с одного полицейского в оцеплении на другого, тяжело переводя дыхание. А когда двое полицейских освободили его от верёвок, вообще обрадованно расправил плечи, разрабатывая затёкшие руки. – Мне нужно только имя, – сказал я, проходя на импровизированный ринг. – Скажешь имя, останешься цел. У меня есть все необходимые разрешения на твой допрос. А то, что ты его можешь не пережить, никого не волнует. Громила перевел взгляд на меня и с недоумением разглядывал, как незначительную блоху. Со стороны мы так и смотрелись: слон и стоящая рядом с ним моська. Хрипло зарычав, тот направился в мою сторону, заходя слева. Часть оцепления колыхнулась ко мне, чтобы прикрыть, но я остановил их жестом руки. Как побить противника, который весит в четыре раза больше тебя? Надо использовать тычковые удары и захваты с использованием веса противника. Только так, и никак иначе, сказал бы Петрович, мой первый инструктор в этом мире. Я бы добавил подручные средства, нож или пистолет. Против таких все средства хороши, но в данном случае его нужно было именно победить. То, что его скрутили полицейские, он за победу не считал. Как только он приблизился и на последних метрах рванул ко мне, я нанес два молниеносных удара. Отсушив ему левую руку, взял на излом правую и, используя вес противника и большую часть его массы с инерцией движения, бросил-швырнул в сторону фургона. Я почти не использовал никаких усилий, вся хитрость в том, чтобы использовать его массу и инерцию движения. Вы когда-нибудь видели, когда худенький, но крепкий на вид паренек хватает здоровяка хитрым приёмом и банально швыряет того в сторону машины, от чего та чуть не переворачивается, да еще закручивает при этом вокруг своей оси? А французские полицейские и часть зрителей на балконах видели очень даже хорошо. Ладно, хоть пресса этого не заметила из-за оцепления. Подскочив к ошарашенному громиле (на то, что на боку фургона отчетливо отпечаталось тело здоровяка, я тактично не обращал внимания) и схватив его за космы, запрокинул голову и, холодно глядя в глаза, спросил: – Так ты скажешь мне имя, или мне переломать все твои кости? – Это Матт. Это он. Матт Решке, – указал пальцем в сторону одного из балконов здоровяк. Стоявший там не особо крупный мужчина, с интересом наблюдающий за захватом, дернулся, отшатнулся и быстро скрылся в квартире через балконную дверь. Подошедший ближе командир группы захвата среагировал молниеносно: – Взять! – и сам ломанулся вперед. Большая часть полицейских рванула следом ко входу в комплекс, но нашлась и светлая голова, что отправила часть полицейских в оцепление вокруг дома. Шестерка оставшихся под моим присмотром связала безвольного Леонсо и отвела его в фургон. Захлопнули двери, и грузовичок, просевший на один бок, сорвавшись с места, под вой сирены увез сообщника маньяка. – Весело, – буркнул я, покосившись на подошедшего Ивана. – Это да. Сейчас всё начальство с прессой беседует. Старшой там же. Уже дает интервью. Сейчас еще начальства понаедет. Новость о захвате маньяка уже расползлась по верхам, она перебила даже информацию про бойню в Булонском лесу, о которой сейчас трещат все газеты. – Так не поймали еще маньяка-то, – удивился я. – Похоже, никто и не сомневается, что это произойдет. Лягушатники, что еще скажешь?.. Что это они там кричат? – Похоже, поймали, – прислушался я. – Пойдем, узнаем подробности. Всё выяснилось, когда страсти немного улеглись. Маньяка действительно поймали, и сделала это не группа захвата, а простой жандарм из оцепления. Его сейчас как раз перевязывают у кареты скорой помощи. Поглядывая на невысокого жандарма, который со смущенной улыбкой слушал врача, перевязывающего ему голову, я понял, что скоро во Франции появится новый национальный герой, задержавший известного, благодаря прессе, маньяка. Как выяснилось, преступник черными ходами ушел от группы захвата и, перепрыгнув через забор, столкнулся с нашим героем. Завязалась драка, жандарм, будучи куда меньше преступника, просто спеленал того руками, прижав его руки к телу. Маньячина, оправдывая прозвище Парижский мясник, данное народом, ухватил жандарма за ухо и принялся его грызть. Но тот молодец, настоящий герой, терпел и не отпускал, пока не подоспела помощь, хотя тот успел сожрать полуха. Так и был задержан этот легендарный преступник с окровавленным лицом и жутким оскалом. Всё это я объяснил парням, сообщив в конце: – …мавр сделал свое дело, мавр может отдыхать. – Да-а. Интересная история, – протянул Андрей. – Значит, скоро домой. – Ну, не совсем скоро, неделя у нас точно есть. К тому же есть приятный бонус. Помните, я отсутствовал вчера? Так вот есть трофеи в местной валюте. Вечером поделим на всех, так что будет вам, на что подарков родне и себе накупить. – О как? – удивился Иван. – Это согласовано? – Откуда? Деньги не подотчетные. Говорю же, трофеи. Так что особо не шикуйте и закупайтесь в меру. Вечером попробую с Алексом встретиться, должен он уже освободиться и пробить вопрос доставки наших закупок в Союз, а то, боюсь, багажное отделение самолета всё не вместит. – Да мы не так много и закупили, – удивился Иван. – Хотя да, потратились изрядно. – Так я и не про вас говорю. Хотя когда деньги будут, можете и меня догнать. Обогнать вряд ли, но догнать – точно. – Ясно, – рассеянно ответил Иван. – Дело мы свое сделали – значит, будем встречаться с прессой. – Это точно, – хмыкнул я, так как меня эта чаша точно минует, а вот судя по кислому виду Ивана, он знал, что будет сопровождать Роземблюма на все выезды и встречи. – О, смотрите. Скотлендярдовцы приехали. Пошли, позлорадствуем. * * * Промычав что-то, я оторвался от теплого девичьего бока и, перевернувшись на другую сторону, прижался к другому, более фигуристому. Вчера вечером сразу после окончания поисков маньячины мы отметили завершение работы в тихом кругу в нашем отельном ресторанчике. Даже лейтенанта, то есть юнкера Шмидта пригласили. Тому семьдесят лет, а выпить в хорошей компании не дурак. Также под конец заскочил наконец освободившийся Алекс. Судя по темным кругам под глазами, в последний раз отдыхал он давненько. Поздоровавшись со всеми, он быстро похватал со стола закусок, выпил один стакан за празднество и отвел меня в сторону. – Есть что? – спросил я, когда мы сели за свободный столик в углу. – Тут рассказывать не буду. Но сведения получены такие, что из Москвы уже прилетела группа и сейчас работает, – Алекс понизил голос и прошептал: – Говорят, там наверху уже кого-то задержали. Чуть ли не генерала. Сам слышал от приезжих. Так что крути дырку под орден. Сейчас всё захваченное переправляют в Москву. Уже должны границу пересечь, так что всё нормально, отлично поработали. Как ты и просил, я описал захват так, что ты там проходишь краем, только как специалист по захвату. Потом только рапорт напишешь, и всё. – Есть еще новости? – спросил я, осмысливая информацию. Много мне Алекс сказать не мог, но и этих намеков вполне хватило. – Да. Сменилось руководство комитета. Сейчас начальником стал какой-то Андропов. Не слышал про такого? – Краем уха, – рассеяно ответил я, прикидывая, что может измениться в моей судьбе. Вроде как ничего. – Ничего особенного сказать про него не могу. Кстати, хорошо, что ты приехал, пора делить трофеи. – Какие еще трофеи?! – изумился Алекс. – Ты что, не всё сдал?! – Алекс, личные трофеи – это священно. Пошли ко мне, твою долю отдам, ты же участвовал в операции. – Но… Подожди! Но я не могу взять, это всё требуется сдать. – Ага, щас-с. Алекс, ты думаешь, я просто так ввязался в эту историю? На хрена мне это надо? Я, конечно, махровый патриот, но у меня уже было свое задание найти маньяка, которое я, кстати, выполнил. Ловить шпионов – это не моя работа, если, конечно, меня материально не заинтересовать. Я заинтересовался, в результате у вас те, кто вам нужен, а у меня то, что нужно мне, то есть определённая сумма иностранной валюты для личного пользования, а то, что выделили, это слезы одни. Так что всё, что я взял, поделил на равные доли. Тебе как старшему чуть больше. Парням, что участвовали в вывозе, по тысяче франков, тебе три. – Это большие деньги, – задумчиво протянул Алекс. – Конечно, причем полученные за работу и не подотчетные. Это еще не всё, готов накинуть пятьсот франков сверху за небольшую помощь. – Что хочешь? – заинтересовался куратор. Похоже, он уже мысленно принял деньги, так что еще одно предложение его заинтересовало. – Ничего незаконного. Сам понимаешь, деньги у нас теперь есть, и купить мы знаем что, но как всё это вывезти? Мне одному только женского белья до тонны везти надо. Родственников, особенно женского пола, много, – пояснил я на большие глаза Алекса. – Понятно. Ну, с вывозом как раз не проблема, это моя специализация. Подгоним вам морской контейнер – и заполняйте его. Потом отправим в Марсель, погрузим на наш сухогруз, и тот доставит контейнер в Ленинград, – мгновенно решил вопрос по поводу груза Алекс. – С таможенниками вопрос решим – это не сложно.