Гул не стихал, он всё усиливался, и казаки бы ли реально взбешены. Осмотрев их, вахмистр спросил: – Что делать будем, командир? – Ну, для начала пусть наш писатель интервью у него возьмёт, Саша всё переведёт. Потом тот сам напишет признательные показания, подпишет, и на ветку его. Таких ублюдков вешают, а не расстреливают. А мы едем к поместью, оно недалеко. Не знаю, там ли сейчас тот офицер, но сжечь это гнездо со всеми, кто внутри, я желаю изо всех сил. Идём, зови командиров отделений, распишу ваши действия по прибытии на место. Через полчаса, когда мы покидали эту рощицу, тело полковника покачивалось на крепкой ветке. Мы проехали едва пять километров и, повернув на хорошую щебёночную дорогу, прокатили по ней ещё с десяток километров, и вот оно имение. Стояло оно обособленно, в глуши по сути, оттого и охотились тут, рядом никого. Вокруг действительно сожжённые строения, над некоторыми ещё вился дымок, главное здание было двухэтажным, то ли облицовано диким камнем, или построено из него, но смотрелось стильно. Часть окон выбито, но в проёмах никто не мелькает, видимо неизвестный офицер напрочь повыбивал желание показываться в окнах. Во дворе лежат убитые, на крыльце тоже несколько трупов, ещё один свешивается из окна первого этажа. С учётом того, сколько тот охотников и егерей перебил, патронов у него должно быть достаточно. Честно сказать, я опасался его выстрелов по нам, ведь сидел в машине в германской форме. Мы подъехали фактически на подъездную площадку, два грузовика подогнали почти к дверям, а два других чуть в отдалении развернули. Задние борта упали, и забили два пулемёта по окнам, а из тех, что у парадного крыльца встали, стали выпрыгивать казаки. У каждого кроме оружия по две-три динамитных шашки. Окружив здание, они стали поджигать фитили, зная, что горят те пять ударов сердца, и закидывать шашки в окна. Некоторые умудрялись и на второй этаж попадать. Прикрывая их, пулемёты били именно по второму этажу. Всё я это снимал, и как из окон выметалась пыль от взрывов, вырывая уцелевшие рамы, и остальное. А дальше, подставляя руки и плечи, стали молодых закидывать в окна, и сами полезли следом, проводя зачистку, а я всё это время прогуливался у своей легковой машины с пистолетом в руках. Через пару минут вахмистр доложился, что в доме порядка сорока трупов обнаружили, помимо хозяев и уцелевших гостей, ещё и прислуга была. Выживших не осталось. Действовали, как я велел, прежде чем ворваться в комнату, закидывали в неё одну-две шашки и пережидали взрывы, потом уже заходили, если оставались выжившие, добивали. Тут мы карали, пленные нам не нужны. Однако несмотря на все принятые меры, двое раненых всё же было, одного контузило своей же шашкой, другой словил пулю в руку от подранка. Добравшись до погреба, казачки занялись бочками с вином, но, как я понимаю, не один десяток бутылок в вещевых мешках зазвенит стеклом. Ну и грабили имение заодно, но второпях, от взрывов левое крыло загорелось. Пока все не заполыхало, выносили ковры, коллекцию холодного оружия, да и другое приглянувшееся барахло. – Вот, командир, нашли. Подошедший вахмистр сунул мне пачку фотографий. Велев ему отправить людей на поиски неизвестного офицера – сам тот почему-то не вышел, несмотря на то что казаки у меня были в своей форме, я один щеголял в форме германского офицера, ну и водители тоже, – я стал изучать фотографии, что тот мне дал. М-да, эти любители охоты фотографировались со своей убитой дичью. Вот и доказательства. Нашему журналисту пригодятся для создания соответствующего настроения в российской армии. – Забирайте, я лишь эту фотографию оставлю, – показал я одну карточку. – Чем она вам приглянулась? – Тут на фото мой бывший фельдфебель Крапивин, из пулемётной полукоманды. Полный Георгиевский кавалер. Я с ним войну начинал. На фото в газетах он был. Самым ярым поборником был, не тронь пленных, не убей германца. М-да. Тот вздохнул и оставил меня со своими мыслями, понимая, какие чувства меня обуревают. Офицера искать не пришлось, в итоге сам вышел и, слегка прихрамывая, направился в нашу сторону. Один охотничий карабин использовал как костыль, второй за спиной был, два патронташа крест-накрест, как пулемётные ленты у революционных матросов, и третий на ремне. Двое подскочивших казаков помогли ему побыстрее добраться до меня. Судя по погонам, это был штабс-капитан. На голове смятая в блин фуражка. – Штабс-капитан Берёзов, – он спокойно кинул кисть руки к виску. – Пятнадцатая пехотная дивизия, командир роты. – Майор Волков, самоназначенный командир казачьего отряда, провожу рейд в тылу противника. В данный момент нахожусь на учёте в канцелярии фронта как находящийся на излечении после тяжёлого ранения, после него получу новое назначение. – Волков? Тот самый? Как-то не похож. – А так? – я снял парик и отклеил усы, снял очки, и на этот раз офицер меня узнал, пришлось пояснить: – Германцы знают, что я тут, и фотокарточка моя у них есть. Из наших же газет. Мы с десяток мостов взорвали, склады подожгли, так что ищут нас сильно. Штабс-капитан был сильно уставшим, голодный, измождённый, поэтому я приказал погрузить его в кузов машины с одним из пулемётов, где Сашка вторым номером был, покормить, но аккуратно, неизвестно сколько тот не ел, ну и обиходить. Грузовики с пулемётами уже подъехали, пока казаки бегали, добро вынося. Я же вернул маскировку на место и поинтересовался у одного из своих водителей, что осматривал три легковые машины у здания, что с техникой, но тот меня расстроил: у всех машин двигатели прострелены. Берёзов знал, куда стрелять, чтобы оставить местных без транспорта. Кстати, в здании среди гостей двое в генеральской форме были, пока пожар не добрался до них, я сфотографировал трупы. А потом, когда отъезжали от здания, и само полыхающее имение. Пожар крупный, как бы внимания не привлёк, мы по пути дважды аэропланы видели, наверное, с воздуха искали, так что может прилететь какой летун, изучить, что тут происходит. А может, и не прилетит, Берёзов вон сколько построек сжёг, и ничего, искали нас у Франкфурта, а не тут. Ну а мы, вернувшись на основную трассу, погнали к столице Германии. Как мне удалось узнать у того полковника, сейчас у германцев на Восточном фронте удачи идут одна за другой. Наши облажались при наступлении, да и союзнички подвели, прибить гадов хочется. Германцы «незаметно» для них перебросили крупные соединения с Западного фронта на Восточный, о чём союзники не могли не знать, но информацией с нашими не поделились, за что уже наши на них сильно обиделись. Ну и при наступлении германцы отсекли две наших армии, окружили и на днях добили последние очаги сопротивления. Немногие из котла вырвались, а в образовавшийся прорыв германцы бросили свои части, теперь наши отступают из Пруссии, пытаясь создать оборону у них на пути, перекидывая дивизии с других направлений. Как отметили германские офицеры, мало сдающихся частей было, и если в первые месяцы войны достаточно было окружить, и все – принимай капитуляцию, то теперь русские части даже в безнадёжной ситуации дрались до последнего, часто без патронов идя в штыковую с криком: «Русские не сдаются!» Очень много раненых было среди русских. М-да, вот такая она военная фортуна. На перекрёстке мы в уже сгущающейся темноте повернули к Берлину. Часа два пути оставалось. Здесь нас просто не искали, поэтому мы благополучно въехали в столицу. Охренеть, даже блокпостов на въезде нет, совсем не учатся на своих ошибках. Отловив пару горожан – часов одиннадцать вечера было, прохожие ещё встречались, в городе даже комендантского часа не было, – выяснили, где находится главный государственный банк Берлина. Монументальное здание полностью принадлежало банку. Ресторан на верхнем этаже лишь арендовал помещения. Я хоть и бывал в столице Германской империи, но этим банком никогда не интересовался. К самому зданию мы подъезжать не стали. Оставив колонну припаркованной метрах в трехстах, я на легковушке подкатил к зданию и постучался в двери. При этом внимательно поглядывал по сторонам на предмет засады, но вроде было тихо, никакого движения. Когда охранник вышел, открыв дверь, между нами, как обычно, осталась решётка. Он почему-то был один. – Русские в пригороде столицы, те казаки, которых все ищут, нам приказали взять под охрану здание банка. Организуем внешнюю и внутреннюю охрану. Как стало известно, эти бородатые бандиты уже ограбили два государственных банка. – Но, господин офицер, я не могу пустить вас в здание без разрешения директора. – А придётся, – в моей руке появился пистолет. – Открой решётку и отойди в сторону. Если будешь выполнять наши приказы, останешься в живых. Где второй охранник? Сколько вас? – Трое, – открывая решётку, сообщил тот. Двое казаков тут же спеленали его и проникли в помещение. Ещё с десяток направились вниз, охранник их вёл, показывая подбородком, куда идти. Говорить кляп мешал. Действительно вывел куда нужно, один его напарник спал на топчане, другой засел в туалете, и похоже, надолго, видать, этот засранец съел что-то несвежее. Всех трёх связали. Убивать уже смысла не было, грабим мы этот банк вполне официально, свидетели даже желательны. Подорвали хранилище так же, как и в прежних – боковую стену вынесло, и казаки, подождав, когда пыль осядет, выносили его содержимое наверх и складировали в холле у дверей, пока подгоняют машины, а я отогнал свою легковушку от входа и, прихватив двух водителей, покатил в сторону военных складов. Мне машины нужны были, все трофеи и людей мы на четырёх машинах просто не увезём, нам хотя бы ещё две-три нужны. Штабс-капитан Берёзов машину водить умел, ещё я – получается шесть водителей, но, если что, попробуем германских водителей «уговорить» нам помочь, а там как получится. Ну, а технику на складах нужно искать, куда мы и направлялись. В пути немного заблудились, въехали в частный район и медленно проехали мимо особняка, который виднелся в глубине участка. Он был ярко освещён, множество народу и машин на подъездной аллее – нет сомнения, там или званый вечер, или бал. По виду здания и машин – гуляла столичная элита. Хм, может, навестить? Да, нужно себя прорекламировать. Закончим с банком, навестим, похоже, вечеринка в самом разгаре, должны успеть. Добравшись до складов, я вызвал дежурного фельдфебеля, офицер спал, и мы не стали его будить. Ну, и выяснил, что на территории только три грузовых автомобиля, но один находится в ремонте. По моему приказу тот поднял оставшихся двух водителей. Машины заправлены до полного бака, выгнали их, и мы вернулись к банку. Всё же хорошо, что я тут четыре дня до войны прожил, изучил город, покатавшись на пролётке, поэтому сейчас почти не плутал. У банка уже стояли все четыре наших грузовика, и в них, трамбуя, грузили ящики с золотом. Брали только его. Тут хранилище изрядное было, похоже, всё мы не увезём. Но с нашими двумя грузовиками все-таки всё вошло – пятнадцать тонн золота, вот только казакам пришлось тесниться, мало места осталось. Ревя моторами, мы отъехали от банка. Почти все машины с перегрузом шли, даже мне в легковушку два ящика с золотом на заднее сиденье закинули. Мы направились к тому особняку. Оставив машины на соседней улице, мы дошли колонной до особняка и с двух сторон, незаметно для соседних особняков, пробрались к нужному. Все в русской военной форме, даже я в форме майора при всех наградах и без грима. Берёзов не участвовал, он с пулемётами и одними только расчётами командовал прикрытием. Мы тут для демонстрации своих возможностей. Более того, я проинформировал казаков, как нужно себя вести. Я хотел устроить из этого вечера благотворительный бал и призвать видных жителей города снять с себя всё ценное и отдать нам: всё пойдёт на оснащение и помощь русской армии. Интересно, как они на подобную пощёчину отреагируют? Более того, когда я инструктировал казаков, те от смеха чуть не падали. В зале будут изображать моих преданных псов: рваться с привязи и брызгать пеной, но как только следует окрик хозяина, сразу преображаться в тихих мирных пёсиков, только что хвостиком не вилять. Пусть осваивают актёрское мастерство. Кстати, лапать дам на балу я им разрешил, если перебор, окрикивать буду, чтобы делу не мешало: обходят с шапками всех гостей, разоружать и забирать всё ценное. Драгоценности в основном. В общем, наша задача продемонстрировать, что казаки – это исчадия ада, дикари, варвары, и вообще ужасные мужланы, способные за косой взгляд прирезать. Для антуража нужно. Тех, кто окажет сопротивление, будем убирать, используя шашки, чтобы крови побольше было, чем страшнее, тем лучше. Вроде всё поняли и всё осознали. На удивление у дома оказалось много охраны, порядка тридцати человек, как мне доложил вахмистр. Сняли всех, кроме тех, что у подъездных ворот и стоянки машин, где ожидали водители, пластунам достались в основном патрули и часовые с другой стороны особняка. Взяли их в ножи, до выстрелов, к счастью, не дошло, но несколько вскриков было, это всё, что я расслышал, да и то с трудом, из открытых окон лилась музыка, она мешала слушать. Не только мне, но и другим свидетелям у подъездных ворот. Их я решил не трогать, лишь четырёх казаков поставил с карабинами, если что, попридержат, и мы с казаками проникли в здание. Те лезли с саблями и пистолетами в руках в окна, а я в сопровождении двух самого зверского вида казаков-азиатов, прошёл как белый человек через дверь. Крикнув оркестру, чтобы продолжали играть, мне нужно звуковое сопровождение, воплей с их музыкой никто не услышит, я громко, чтобы все слышали, сказал: – Господа граждане и гражданки Германской империи, сообщаю вам, что я, майор Волков, взял вас в плен. Как я вижу, у вас идёт бал, и прошу сделать его благотворительным. Русской армии нужны деньги на оружие и закупку снаряжения. Не жадничайте, поделитесь. Сейчас казаки пройдутся с шапками, отдайте всё, что есть. Русская армия будет вам очень благодарна. Ах да, офицерам, которые, как я вижу, присутствуют на празднике, советую не геройствовать и сдать оружие. Огнестрельное, сабли и шашки могут оставить при себе. На этом всё… и поднимите руки. Я сделал несколько снимков с разных ракурсов, как женщины снимают и кидают в шапки драгоценности, да с такими лицами, что я опасался за своих казаков, как бы их не порвали. Но казаки тоже в долгу не оставались. Лучше пусть боятся, чем злятся. Атмосфера страха в зале стала ощущаться ещё сильнее. В общем, дело шло. Десяток казаков с вахмистром осмотрели все помещения, сгоняя слуг в одну комнату под охрану. Тут я обнаружил, что несколько генералов скрывают своими телами кого-то, кажется, там и гвардейцы были. Приказав им отойти, что они нехотя сделали, да и то по чужому приказу, я с удивлением увидел, кого они прячут. – Как я понимаю, вы кайзер Вильгельм Второй? Какая удачная встреча. Для меня. Честно признаться никак не ожидал. Но рад! Тут офицеры бросились на нас разом, как будто сговорились, я даже шашку вытащить не успел, как моя охрана из башкиров мгновенно достала свои. Только гул стоял и свист рассекаемого воздуха, и в две секунды германских офицеров просто порубали. Раздался женский визг, музыка смолкала, а снаружи раздались выстрелы. Значит, охрана у ворот отреагировала на шум. – Уходим! – громко приказал я. – Этого с усами берём с собой. И чтобы волос с него не упал! Сторожить как любимую сестру от десятка ухажёров. Выполнять! Башкиры подхватили кайзера под ручки и потащили к окну, ну и остальные следом. В прикрытии было с десяток казаков, которые из окон поддерживали ребят снаружи. Это они зря, зал освещён, снаружи темно, подстрелить их можно легко. Нашумели мы изрядно, но ушли вполне справно, прикрывая друг друга, там вахмистр командовал, под конец и Берёзов из пулемётов поддержал. Погрузились в машины и погнали прочь. Кстати, башкиры, не зная, кто это, но видя, что какая-то важная шишка, спеленали его. У каждого казака в кармане верёвки и материя на кляпы имеется, вот и тут его и кляпом отблагодарили и верёвками. А по прибытии закинули в кузов грузовика, на ящики с золотом, и следом залезли. Вырвавшись из столицы Германской империи, мы двигались так, чтобы не оставлять следов. То есть мосты старались объезжать бродами, и ничего не трогали, чтобы по следам диверсий не отследили. Мы направлялись в сторону Гамбурга. В общем, ситуация такова, что дождаться наших моряков мы просто не успеваем, поэтому шанс один – самим захватить судно и скрыться на просторах Балтики. Небольших просторах, надо сказать, но главное, что это возможно. Ну, и желательно, чтобы это был военный корабль, они достаточно ходкие, чтобы оторваться от погони. Эсминец просто идеально было бы захватить, и весь груз взять сможем, и людей. Среди казаков моряки вообще редкость, но, как ни странно, всё же были, и двое у меня в группе, они получили опыт в русско-японскую, море полюбили и после войны пошли в матросы, один кочегаром был, второй палубным матросом, но основное знали. Разобраться с военной техникой, управлением и котлами они смогут, а это главное. Не успели мы до побережья дойти, много времени в Берлине потратили, светать начало. Раньше свернули к лесочку и, замаскировавшись, стали готовиться к ночёвке. Кого мы захватили, уже все знали, информация от меня утекла, так что на кайзера хотели посмотреть все. Тот был крайне возмущён таким к себе отношением, но тычки по затылку дали ему правильную мотивацию больше не показывать своё недовольство. Кстати, он дал честное слово не пытаться бежать, и мы его развязали. Берёзов обещал присмотреть за ним. Я выделил пять казаков для личной охраны высокопоставленного пленника. У нас не сбежит. Ну, и после фотосессии с кайзером – его согласия никто не спрашивал, – мы разошлись по местам и вскоре уснули. * * * Кайзер оказался не сильно интересным собеседником, то мямлил, то так тараторил, что не поймёшь, чего он хочет, но общался я с ним охотно. Я читал на палубе миноносца «Капитал» Маркса в оригинале, когда тот подошёл в сопровождении двух конвоиров. Честно сказать, уйти с территорий Германии оказалось не так просто. Нет, до побережья мы добрались нормально, но искали нас везде. Пришлось продумать, как сделать ложный след. На берегу, ближе к городу-порту Росток, в одной бухточке разгрузили машины, оба пулемёта там оставили и двадцать казаков с Берёзовым, а сами на грузовиках ушли в глубь страны и стали совершать диверсии: мосты, железнодорожные пути, шлюзы и дамбы. Там взорвали все машины, кроме легковушки и одной грузовой, и рванули обратно к Балтике. С этим миноносцем нам повезло, патрулировал побережье и подошёл к деревушке, что на берегу расположилась, мы там себе рыбацкое судно присматривали. Захватили корабль, хотя без двух убитых не обошлось, плюс пятеро ранены, ну и перегнали миноносец к бухте. Причём днём, под германским флагом, изображая своих. Погрузились, шлюпку погоняли, корабль так близко подойти не мог. А как рассвело, на максимальном ходу ушли к нашим. В рубке я нашел карты с минными полями, в том числе с нашими – но только примерные прикидки. Одна надежда наших встретить, я на мине подорваться не хотел. На кон многое поставлено. Кайзер был слегка пришибленным после пленения, хотя содержали его неплохо, уже никакой грубости. Ему ещё рассказали об охоте на людей, которую его граждане проводили, и показания полковника дали почитать, и с очевидцем пообщаться, Берёзов немецкий знал, и фотографии удачной «охоты» тоже предъявили. Видимо, оттого он и погрустнел. Сейчас же кайзер поинтересовался, что ему ожидать от будущего. – Конца войны и капитуляции. Не знаю, что наш император решит. Честно признаться, я с нетерпением ожидаю окончания войны. Как я уже понял, военная служба не для меня, путешествовать хочу, поэтому сразу подам в отставку. Кайзер ещё немного со мной поговорил, взял «Капитал» почитать и ушёл, а я пошёл в каюту. Столько бумаги нужно на рапорты перевести, не передать, но желательно, чтобы к встрече с нашими всё на руках было. А к вечеру раздался крик дозорного: дымы впереди по курсу. Много. Наш отряд миноносцев по своим делам шёл, а не Колчак, как я было подумал. Когда в комнату зашёл адъютант императора, я покосился на него и поинтересовался: – Не подскажете, это кто? Я находился в небольшой зале, красиво обставленной венецианской мебелью, а на стенах висели портреты разных людей, как я понял, императорской семьи. Заинтересовала меня одна девушка, внизу лишь небольшая табличка с именем – Анна. – Странно не знать детей государя, майор. Это графиня Костромская, приёмная дочь Николая Александровича. – Ну я примерно так и понял, – задумчиво потирая пальцами подбородок, кивнул я своим мыслям. – Графиня сейчас во дворце? – Да, императорская семья вся тут. Прошу за мной, государь не любит, когда опаздывают. Повернувшись, я последовал за адъютантом, прикидывая, чего мне ожидать от Николая. В последнее время тот стал преподносить мне разные сюрпризы. Были приятные или наоборот. Имение обменял на мои заводы, фабрики и пароходы. Последних не было, но не суть. Я вот миноносец пригнал. Хотя моряки его исхаяли, в отличие от эсминца: древность, только и годная для сторожевой или пограничной службы, браконьеров гонять. После той встречи с моряками нам выделили десять профессиональных матросов и одного офицера как перегонную команду, и в сопровождении всей группы, которая ради такого дела прервала боевую операцию, доставили в Питер. Запасов угля как раз хватило. Пришли уже ночью, нас встретили, все были извещены по радио, так что кайзера посадили в автомобиль и с почётным караулом отвезли во дворец. С нами было сложнее, я три часа передавал казначейству трофеи, золото из банка и добровольные пожертвования с того бала, где мы кайзера встретили. Как я и говорил, казаков пытались подмять, проверить на трофеи из банка, и тут узнал, как они планировали этого избежать. Да хай подняли, крик, что грабят, и местные казаки, столичные, что несли тут службу, сразу встали на их сторону, добыча с похода – это святое. Оградили от отцепления, дали снять с корабля добро, и моя группа растворилась в улочках столицы. Спрятав добро, они через сутки должны вернуться: если будет награждение, все желали участвовать, даже те, кого в госпиталь увезли, а мы всех раненых вывезли. Кстати, Сашку они тоже забрали, я ему ключ от своей столичной квартиры дал, он там пока переночует, а потом, если будет необходимо, заберу. Он свою долю прихватил и нашего журналиста, который, пока я золотом занимался, купался в лучах славы, общаясь с коллегами. Что дальше было, я не знаю, меня вместе с моей поклажей, состоявшей из саквояжа, офицерской сумки и трофейного германского армейского ранца, отвезли во дворец и заселили в одну из гостевых спален. Я душ принял, сдал форму в чистку и утром, в десять часов, когда мне принесли завтрак и форму доставили – как новенькая, все награды на месте, надеть приятно, – вызвали к государю. Когда меня привели к его кабинету, то выяснилось, что государь пока занят, так что опять завели в другую комнату, подождать. Даже дежавю испытал, но другого входа в ней не было. Зато картинами полюбовался. Когда меня провели в кабинет, там кроме самого императора больше никого не было, что странно, даже адъютант вышел. Значит, разговор не для чужих ушей. Николай Александрович стоял у окна, похоже, общение пройдет в неформальной обстановке. – Добрый день, ваше императорское величество, – склонив голову, поздоровался я. Тот лишь кивнул, не оборачиваясь, и не сразу, о чём-то размышляя, поинтересовался: – Скажите, майор, чем мне вас отблагодарить? – Простите, ваше императорское величество, если расстрою вас или обижу, но мне благодарности не нужны, за Отечество радею, чтобы все мужики домой вернулись живыми и баб обездоленными не оставили. У меня есть только одна просьба, ваше императорское величество. С захватом правителя Германской империи, скорее всего, пойдет дело к окончанию войны. Прошу вас удовлетворить моё прошение об отставке. Я понял, что военная служба – это не моё. Война – одно дело, а мирное время – другое… не смогу я, простите. Война меняет людей, и для меня мирная жизнь теперь пресна, путешествовать отправлюсь, в имении побываю, я ведь там так и не был. Планов много. – Хм, неожиданно. Ваше прошение будет удовлетворено, но без наград вы не останетесь, получите звание полковника гвардии… Скажите, полковник, не желаете ли вы отужинать в кругу моей семьи? – Почту за честь, ваше императорское величество. – Хорошо. Пройдёмте в зал для награждения. Дальше мне вручили погоны полковника, пока армейские, с двумя просветами и без звёздочек, и наградили тремя орденами, за рейд дали орден Александра Невского, за сданное золото и другие трофеи с того бала – Георгия первой степени, и за захват кайзера – орден Андрея Первозванного. Да уж, наградами осыпан. По пути на квартиру я заказал себе парадную форму полковника лейб-гвардии. В ателье были заготовки, с меня сняли мерки и обещали через час закончить. Так же и с сапогами сделал. Сашка был дома, осмотрел меня и восхитился. А узнав, что награждение остальных будет проводить лично император, чуть в пляс не пустился. Сообщил, что казачки наши дали о себе знать. Снаружи мальчишка ждёт, весточку передаст, что и когда. Так что отправили мы эту весточку, а сами сначала прокатились на телеграф, родителям отстучали сообщение, пусть приезжают, мы их тут ждём, ну и приобрели брату одежду цивильную. Однако тот менять казачью форму на гражданский костюм категорически отказался, направился к прачкам и портному, чтобы в идеальный вид одежду привели. Что ж, сам решил. А потом я до самого вечера занимался проявкой фотоплёнки и печатью фотокарточек. Наш журналист уже забегал, спрашивал, я ему целую пачку отдал, его статьи ждали, в столичной газете печататься будет, уже всё набросал для первой, только фото требовалось, и он ушел очень довольный. Про завтрашнее награждение в курсе, тоже будет участвовать, ну а я казакам печатал фотокарточки. Но закончить не успел, отправился на нанятой пролетке на ужин во дворец, форму мне уже доставили, сидела как влитая, только награды разместил. А во дворце Анна, та самая незнакомка. Описание нашей встречи потянет на отдельный роман. Эпилог Наблюдая за поплавком, я насторожился, заметив его дрожание, потом он слегка нырнул, уже глубже, а потом раз – и пропал с водной глади реки. Резким взмахом я подсёк рыбину и после недолгой борьбы вытащил на берег добычу. Форель. Кило, не меньше. Эту рыбу в моём озере в Альпах Швейцарии разводят уже лет двенадцать, но эту я поймал на Аляске, где сейчас и нахожусь. Я тут с семьёй хижину снял на месяц, и вот отдыхаем, радуемся буйствам красок лета.