Я диету соблюдаю много лет, Тараканов поедаю на обед…[2] Когда я закончил, слушатели стали рукоплескать, молодёжь непривычная, бодрая и весёлая песенка привела в восторг, но более взрослые слушатели восприняли её спокойно. Вот воспитательница, надо сказать, всё же дослушав песню до конца, быстро сказала с некоторой угрозой в голосе: – Только попробуй её в пионерлагере исполнить. – Я постараюсь, – улыбнулся я так, что можно было понять: ещё как спою! – Давай третью, она, надеюсь, более спокойная? – Конечно. Мечты и желания семнадцатилетнего мальчишки. Мудрые книжки Брошены в стол, джинсы – под мышку, Встал и пошёл. В школу сегодня – явно не в кайф, Значит, зажигаем драйв! Славный денёчек, птички поют, Сяду в тенёчке, пива попью. Пачка «Пегаса» вроде цела, Значит, мамка не нашла. Ветер в голове, а я влюбленный Во всех девчонок своего двора, В мире столько мест, где я ещё ни разу не был. Ветер в голове, портвейн креплёный И песни под гитару до утра, А над головой распахнутое настежь небо…[3] В этот раз как народу, так и аплодисментов было больше. Песня немного была мной переделана, сейчас не то время петь про Совков или Каплан, но даже с монтажом она прошла на ура. Встав, я раскланялся и громко сказал: – Исполнял автор слов и музыки воспитанник детдома Максим Ларин. Я как тот хомяк, моё – значит моё. А маэстро, которые создали эти шедевры, ещё напишут. Никакими душевными терзаниями за воровство песен я не страдал. Глупость какая. Кто успел, того и тапки. Они своё в моём будущем получили. – Время. У нас автобус, – напомнил я задумчивой воспитательнице. – Последняя песня для тебя слишком взрослая. Это точно ты её написал? – Да, надо будет авторство оформить. Вы поможете мне с этим? – Поможем. Думаю, директор обрадуется. У нас одна девочка, она уже повзрослела и покинула детдом, тоже песню написала, но спела её другая певица, даже по радио выпускали и на пластинках. Если ещё и твои песни знаменитыми станут, это хорошо для детдома. – Конечно, – согласился я. – Если надо, я ещё песни напишу. Даже политически правильные. – А вот это ты молодец. Убирая гитару в чехол, я кивал и улыбался подходившим слушателям, пожал пару рук, после чего, повесив гитару на плечо, у меня там длинный ремень был, и поблагодарив слушателей за их поддержку, заспешил за воспитательницей, действительно автобус уходил через десять минут, нужно поторопиться. К моему удивлению, кондуктора, который проверял у нас билеты, прежде чем пропустить в салон автобуса, и водителя я узнал – они стояли среди слушателей во время моего выступления. Водитель даже воскликнул: – О, молодое дарование, с нами, значит, едешь?! – Я еду с сопровождающим, а она уже с вами, – уточнил я. Жизнерадостно заржав, тот подтолкнул меня в салон. Я сел рядом с Ниной Андреевной, которая пребывала в тяжких раздумьях, и, положив гитару на колени, грифом на плечо, спросил у неё: – Нам долго ехать? – Почти пять часов, Максим. – Ого, это в какие же дали мы едем? – Ржев, знаешь такой город? – Ого, до него же километров двести пятьдесят?! – Столько примерно и есть. Пионерлагерь находится именно там. – А что, поближе ничего не было? – Сейчас я понимаю, что нужно было оформлять тебя куда-нибудь поближе. Но свободное место было только там, вот и приняла путёвку. Там больше шестидесяти пионерлагерей, отличная природа, водоёмы. Наши воспитанники там часто бывают, жалоб не было. Хорошие места. – А для армии гибельные, – вздохнул я. – Ладно, посмотрим… Хм, даже интересно будет. Автобус ещё стоял, и я попросил отлучиться по маленькой. – Если водитель отпустит. – Отпустит, – уверенно ответил я и передал гитару: – Посторожите. С водителем проблем не возникло, он махнул рукой, сказав, что я могу очень не торопиться. Время и в пути наверстаем. Меня действительно немного припёрло, тут я не играл, поэтому, быстро сбегав в отхожее место, на обратном пути завернул в буфет, где купил две бутылки воды, в дороге могут пригодиться, и вернулся обратно. Автобус вышел в рейс практически вовремя, так что, не особо нарушая скоростной режим, мы выехали на Ржевскую дорогу. Я иногда начинал дремать, цепко держа гитару в объятиях, а воспитательница, достав небольшой блокнотик, что-то писала, изредка прерываясь и задумываясь. Заглянув, я увидел планы, графики и какие-то схемы. Пару раз мелькало моё имя. Смотреть было не очень удобно, но, похоже, воспитательница, пока свежа память, составляла список дел по моему возвращению, что будем делать и куда бегать. Регистрация песен, запись в школе и всё такое. Как оказалось, водой можно было не запасаться. Автобус заезжал во все населённые пункты по пути, так что купить воду было не проблемой. В одном городке, в половине пути от Ржева, была получасовая остановка, и мы пообедали в придорожном кафе. Я съел харчо, впервые попробовав это блюдо, поэтому остаток пути обпивался водой – почему суп такой острый? И ещё, пока Нина Андреевна сидела в салоне и охраняла гитару, я успел сбегать к киоску Союзпечати, в котором купил с десяток тетрадей, пачку конвертов, баночку с тушью, перья, карандаши и другие письменные принадлежности. Всё это мне упаковали в плотную бумагу и перевязали бечёвкой, я оплатил шесть рублей семнадцать копеек. М-да. Бумага и писчие принадлежности нужны мне были для тренировок, такими я ещё не пользовался, руку надо набить. Естественно, Нина Андреевна поинтересовалась, что у меня за свёрток. Честно пояснив, что это, я был немного удивлён последующим вопросом: откуда у меня деньги? Ответил, что мне сунули их после сыгранного репертуара в зале ожидания автовокзала. Крыть воспитательнице было нечем, лишь спросила, почему я взял? – Дают – бери, бьют – беги, – пожал я плечами, на что она только махнула рукой. До Ржева мы не доехали, сошли чуть раньше. Даже не у населённого пункта, а на перекрёстке дорог. – Далеко идти? – спросил я, когда автобус отъехал, вешая за спину гитару и беря свёрток с писчими принадлежностями в левую руку, а бутылку с водой – в правую. – Нет, километра четыре. Там дальше деревня небольшая, Петухово. Рядом с ней и находится пионерлагерь. – Ага, с названиями разобрался. Тогда идём, посмотрим какое там житьё-бытьё. – Может, не понравится? – улыбнулась воспитательница. – Не понравится, сбегу, – пожал я плечами. – Не вижу в этом проблем. – Куда сбежишь? – даже остановилась Нина Андреевна. Обернувшись, я спокойно пояснил: – Не волнуйтесь, к началу сентября я вернусь, я же помню нашу договорённость. Нужно учиться, да и музыкой заниматься. – А почему сразу в детдом не хочешь вернуться? – спросила воспитательница, догнав меня, и дальше мы шли неспешным шагом. – У вас есть мечта, Нина Андреевна? – У всех она есть. – У меня, как вы понимаете, тоже. Я мечтаю увидеть море. Поживу дикарём на берегу всё лето и вернусь загорелый, с белоснежной улыбкой на лице и счастливый. К концу лета буду, обещаю. Да и куда мне идти? – Ты это всё-таки брось, на море он собрался, – немного возмутилась Нина Андреевна. – Веди себя как все. Кстати, ты пионер? – Конечно. Только галстук так и не научился завязывать, мама это всегда делала. – Хм, извини, что напомнила.