Что мог, я сделал, а правильно или нет, время покажет, чего горевать и мучиться? До школы было идти недалеко, и уже через семь минут, стуча каблуками по ступенькам, я поднялся на крыльцо и, потянув на себя тяжелую дверь, вошел под прохладные своды. Неожиданно пустые и тихие. Учительница оказалась на месте, поэтому я без проблем узнал, что получил за экзамен. Оказалось, что пять, хоть и с натяжкой. Не все оказалось правильно. Были ошибки в диктанте. В основном из-за торопливости, как пояснила мне учительница. После этого я узнал насчет завтрашнего экзамена и, покинув школу, направился домой. Наверняка сестренки волнуются, хотя я в последнее время приучил их, что могу не ночевать дома, оставаясь на конюшнях. Так я готовился к ночной работе по священникам, но вот пригодилось в другом случае. Удачно мне та банда попалась. Правда, я по той дороге за два последних месяца раз двадцать проезжал, но все равно в двадцать первый раз, хоть и случайно, произошла эта удачная для меня встреча. В Луцке, как и в любом другом городе, был свой рынок. Он располагался на окраине, и торговали на нем не только продуктами, но и вещами. Вот туда, после короткого раздумья, я и свернул. Время есть, почему не начать делать закупки уже сейчас? Например, не купить крепкую крестьянскую одежду? Что за мной может быть установлена слежка, я скорее предполагал, но не проверял. К чему? Мне требовалось их сотрудничество. Правда, на подходе к рынку я все-таки не выдержал и слегка проверился с помощью отражения в стекле витрины парикмахерской. Вроде была слежка. Может, мне и показалось, я скорее теоретик в этом деле, но невысокий мужичок в неброской одежке шел в том же направлении, что и я. Это было подозрительно. Ничего, на обратном пути проверимся еще раз, мало ли. Неторопливо шествуя между рядов, я слушал шум базара и лениво крутил головой, поглядывая на товар, продавцов и покупателей. Было еще утро, но народу хватало. Вокруг кудахтало, блеяло, пахло копченостями и свежим хлебом – ряды с домашней едой и живностью. Только в одном месте я не выдержал и остановился – купил два еще теплых пирожка с картошкой, за четырнадцать копеек. А то завтракал три с лишним часа назад, уже проголодаться успел, а до обеда еще два часа. Пройдя эти ряды, я вышел уже в другой район рынка. Так-то он был небольшой, но я специально шел медленно, чтобы успеть поесть да поглазеть на крестьян, на их поведение. Они привлекали к себе внимание крестьянской основательностью, неторопливостью и легкой хитринкой. Мне попалась пара парней моего возраста, они были осмотрены особо тщательно. Хотя не думаю, что копирование их одежды мне пригодится. Крестьяне приехали в большинстве в праздничном, а не в повседневном, более простом, а мне нужна именно повседневная одежда. Крепкая, чтобы надолго хватило. В это время я заметил на одном из рядов кроме пучков укропа, петрушки, лука и другой свежей зелени две корзины с одеждой. Подойдя ближе, я присмотрелся к ней: – Что у вас тут? – спросил я пожилую женщину. – Сыночка моего, вырос. Вот, продаю. Только зачем тебе, видно же, что городской? – Да мне для рыбалки. А то пошел один раз, да под дождь попал, так извазюкался, что не отстирать было, да еще штаны порвал. Вот и хочу купить простую одежду. – Да у меня она почти новая, стираная. Смотри, конечно. Доставая одну вещь за другой, я стал примеривать на себя. Не переодеваясь, просто прикладывая. Женщина-продавщица квохтала рядом, помогая и нахваливая товар. За десять минут я подобрал серую рубаху моего размера с длинными рукавами и темно-серые штаны из плотной ткани. Они мне были немного малы по длине, но в сапогах не думаю, что это будет заметно. Кроме рубахи и штанов я купил черную жилетку из кожи и ткань на портянки. Мягкая такая, самое то. За все отдал четыре рубля с мелочью. Продавщица сложила покупки и перевязала тесьмой. После чего я двинулся дальше. Буквально в соседнем ряду обнаружил старичка-горожа нина, что продавал несколько пар крепких кожаных сапог. Кирзы, похоже, еще не существовало. Стыдно признаться, я не помнил, когда ее изобрели и стали массово выпускать. – Почем сапоги, дед? – посмотрев на его руки, я задал еще один вопрос: – Сам шьешь? – Тачаю понемногу, – степенно ответил тот. Мы перемерили три пары сапог, пока я нашел подходящие. И размер мой, и сидят как влитые. Главное не вырасти из них, сапоги были больше на полразмера, но если дальше буду расти, останусь без обуви. В кармане у меня было без малого триста рублей – две зарплаты командира РККА. За сапоги я отдал тридцать пять. Солидная сумма, но те были новыми и крепко сшитыми. – Не волнуйся, ты проносишь их столько, сколько я проживу, – успокоил меня сапожник-продавец. С сомнением посмотрев на ветхого старика, я вежливо поблагодарил и направился к выходу. Программа-минимум выполнена, чуть позже фетровую шляпу куплю, с широкими полями, вроде тех, что крестьяне носят, и все. Можно сказать, вольюсь в серую массу местных жителей. А то я в своей парадной школьной одежде, да еще со значком на груди, сильно выделялся на базаре. Да и постричься нужно по местной моде. На выходе заметил собачников. Четверо продавцов стояли у корзин со щенками и спокойно переговаривались между собой. У одной из корзин сидела самая настоящая немецкая овчарка, крупная. На миг остановившись и обдумав только что пришедшую идею, я кивнул сам себе и подошел к собачникам. – Добрый день. Почем кобельки? Овчарка повернула голову и посмотрела на меня на удивление умными глазами. Ее хозяйка и трое других продавцов тоже осмотрели меня. – Что именно вас интересует? – Верный друг, охранник, сторож, – медленно перечислил я. – Овчарка, думаю, подойдет. – Это да, вы сделали самый лучший выбор, – затараторила хозяйка. – Лайла очень умная. Все понимает, и щенки у нее такие же, чистокровные, без примесей. Папочка-то наш с соседний улицы, знали, с кем вязали. Присев на корточки у корзины, я стал осматривать щенков. – Три кобелька и две девочки, – пробормотал я. – Возьму этого. Щенкам было чуть больше месяца, маленькие еще совсем. Неплохо было бы взять постарше, но в соседних корзинах вообще какие-то дворняжки. А вот овчарка – это неплохо. Были у меня мысли подучить собаку для охраны тылов. Телегу я не передумал покупать. Но кто-то же на месте стоянки ее должен охранять? Щенок, кряхтя, пытался удержаться на ладони. Я всмотрелся в глаза. Мути не было. Открыв пасть, посмотрел нёбо. Нормально, розовое с прослойками черного – и добрый, и злой. Конечно, так проверять характер собаки – это дедовский способ и не совсем надежный. Поднявшись на ноги, я положил щенка на сгиб левой руки и вопросительно посмотрел на хозяйку. – Пять рублев. – Нормально. Отдав пятирублевую купюру, я подхватил сапоги и, держа их в одной руке вместе с купленной одеждой, энергично зашагал к выходу. Там я остановился и обернулся. Лайла отошла от корзины с остальными щенками метра на три и пристально следила, как уносят ее дите, не обращая внимания на призывы хозяйки. – Умная девочка, – пробормотал я и зашагал дальше. Не успел я отойти метров на двести и повернуть на ближайшем перекрестке, войдя под тень аллеи, как щенок зашевелился и заскулил. Сообразив, в чем дело, я опустил его на землю, пару раз проведя рукой по холке. Тот потоптался и, растопырившись, пустил лужу. Дождавшись, когда щенок сделает свои дела, я присел рядом и, снова погладив его, спросил: – Как мне тебя назвать-то, а? – Ой, какая прелесть… Дай мне его! – буквально выхватила из рук щенка Ольга. На крик из спальни выглянула Аля и тоже, охая-ахая, подбежала к нам. С грустинкой наблюдая за радостью девчат, я снял обувь, поставил сапоги в углу и отнес сверток с одеждой в спальню. Неожиданно для меня щенок сыграл ширмой, отвлекая внимание сестричек, вот я и воспользовался моментом, чтобы убрать покупки из виду и избежать вопросов. И так не спрашивают, где я пропадал всю ночь. – А как его зовут? – Свистом. – Свистом?! – удивились сестренки. – Странное имя. – Это не имя. Свистом его подзывать. Имя не заслужил еще. – А-а-а… – захихикали девочки, но тут Аля встрепенулась и спросила: – А ты где был, опять на конюшне пропадал? От тебя лошадьми пахнет. – Вы лучше лежанку для пса приготовьте и блюдце. Его уже оторвали от мамки, он обычную еду тоже ест, а я пока душ приму. Горячая вода есть? – Есть… Как экзамен? – Пять, – откликнулся я из спальни. Через минуту прошел в ванную с чистым бельем в руках. До обеда девчата возились со щенком, не давая ему спать, даже на улицу не пошли. Нет, блин, они своих подружек к нам пригласили, поэтому у себя в комнате я слушал многоголосый детский щебет из зала и кухни. Наконец мне все это надоело и, отобрав щенка, я унес его к себе, где мы спокойно поспали часок, пока нас не разбудила Аля. Время было полпервого, обед. Следующие шесть дней прошли довольно резво: экзамены, прогулки по рынку, заканчивающиеся мелкими покупками, и изучение жизни и поведения местных горожан и крестьян. Время потрачено с толком. К тому же на конюшнях я почистил «ТТ» и переснарядил магазины. Я уже знал, что средства чистки и оружейное масло отец хранит в небольшом чемоданчике в шкафу своей спальни, вернее хранил. Тетя Нина разрешила мне их забрать. Только спросила, зачем мне оно, а узнав, что чистить штык-нож – ржавеет, – спокойно отдала. На шестой день, когда прошел предпоследний экзамен – через два дня будет последний – я шел домой с сумкой хлеба и бидоном молока, как вдруг мощный удар в шею чуть не свалил меня на землю. – Чтоб тебя расплющило! – воскликнул я, зажимая место удара и глядя на ворочающегося на земле крупного шмеля. Опустив на него ногу и еще покрутив для надежности подошвой, я зашагал дальше. Проверяя, осталось ли жало в шее или нет. Эта история оказалась с продолжением. Когда я убирал колбаску щенка – маленький он еще был, чтобы на улицу выводить – я почувствовал боль в ноге. Мелкий пакостник подкрался ко мне и, играя, вцепился в ногу, в щиколотку. Причем так удачно, что, похоже, зацепил нерв. Хотя кожу и не прокусил, сил не хватило. – Вот хулиган! – возмутился я и поднял его за шкирку. Боль была такая же, как от удара шмеля, поэтому, подняв щеночка на уровень глаз, под любопытно-жалостливыми взглядами сестренок (они подумали, я его накажу) сказал: – Нарекаю тебя Шмелем. – А почему Шмелем? – тут же спросила Ольга. – Потому что кусает, как шмель, – ответил я, почесав шишку на шее. – Ужин когда будет? Я проголодался. Давайте готовьте, пока тетя Нина с дежурства не пришла, а я пойду отходы жизнедеятельности Шмеля вынесу. – Чего? – Какашку выкину. – А-а-а. Там под столом еще одна. – Вот ведь машинка для создания какашек, – буркнул я себе под нос и, оторвав еще один кусок газеты, полез под стол. Щенок был мой, соответственно и уход тоже на мне. На следующий день у меня был свободный график, отдыхал. Я подумывал купить телегу и коня. Тем более еще дня три назад имел разговор на эту тему с Матвеичем, пояснив, что мне требуется конь для дальних поездок, тягловый, и крепкая телега, чтобы с нормальным уходом долго послужила, и тот пообещал поспособствовать покупке. Мол, есть у него знакомые в этой сфере, наведет справки. Однако сегодня был тот самый день, в который мне было назначено явиться в областной отдел НКВД. За все эти дни слежки я за собой так и не обнаружил, будем надеяться, что это добрый знак. Но будучи человеком трезвых взглядов, я решил подождать с покупкой подводы до разговора с Рогозовым, а вот уже после – по обстоятельствам. Вдруг придется уходить на перекладных? Особо я не волновался. Ну встреча, ну важная, переживу. Весь день я провел на конюшнях, помогая объезжать двух молоденьких жеребцов и одну строптивую кобылку. Мне дали одного из жеребцов, что поспокойнее. Опыт у меня, конечно, не первый, но все-таки ответственен за меня Матвеич. За этим интересным делом я чуть было не пропустил назначенное время. Как показывали стрелки наручных часов, на которые я бросил случайный взгляд, было полшестого. Вскинувшись, я быстро сообщил старшине, что убегаю, и рванул переодеваться. Чуть не опоздал, вот стыдоба-то! Дежурный в отделе кивнул и сообщил, в каком кабинете меня ожидают. Поднявшись на второй этаж, я нашел нужную комнату и постучался. – Войдите, – послышался приглушенный ответ. – Добрый вечер, – поздоровался я, входя в кабинет. Пройдя к столу, с разрешения хозяина сел и внимательно посмотрел на капитана Рогозова. – Ладно, тянуть не будем, – сказал капитан, крутя пальцами химический карандаш. – Мы проверили всю информацию, что ты нам предоставил из показаний Прохора Черного. Он, конечно, не особо информированный главарь банды был, но с помощью его показаний удалось арестовать свыше сорока человек. Их показания дали нам большой фронт работ. Позавчера были обнаружены и уничтожены две банды. Количество погибших говорить не буду. У наших потерь нет, подошли тихо и врезали. – Ушел кто из людей Прохора? – поинтересовался я. В это время сзади открылась дверь, и в кабинет вошел старший лейтенант Немцов. – Шестеро ушли. Успели в леса сбежать. – Поищем, – с прищуром кивнул я.