– Именно так. Четверо их было, все в форме НКВД. Трое с внешне переделанными под ППД «Суоми», один со снайперкой. Во время боестолкновения все диверсанты погибли. – Если они погибли, с чего ты тогда взял, что они диверсанты? – попытался найти нестыковку лейтенант. – Так не сразу же погибли, было время поспрашивать. – Мои бойцы где? – На месте боя… Вон один идет, тащит чего-то. Среди деревьев действительно появилась фигура пограничника, в котором я опознал Павлова. Лейтенант, обернувшись, несколько секунд наблюдал, как тот приближается, после чего, повернувшись ко мне, потребовал: – Документы. Достав из внутреннего кармана необходимую бумажку, я протянул ее командиру заставы, на словах добавив: – Обо мне должны были сообщить. Моя задача – почистить ваши тылы. – Связи с отрядом уже сутки нет, – вернув документ, сообщил он. – Связь не действует, двое посыльных не вернулись. – Думаю, их бандиты перехватили. Поставили на тропинках засады, и все. Машину они вашу также вчера взяли. Ладно, прежде чем дальше общаться, опросите своего подчиненного, потом продолжим. – Да, это хорошая идея. – Это да, я пока чайник поставлю. Похоже, мы тут долго заседать будем. – Это предложение мне нравится еще больше, – кивнул лейтенант и направился к Павлову. Тот, свалив оружие диверсантов, как и подсумки, в одно место, о чем-то разговаривал с одним из пограничников, у которого в петлицах были треугольники младшего сержанта. Через пять минут лейтенант вернулся, а пограничники потянулись в глубину леса, видимо, направляясь к месту нашего боя. Кстати, винтовку они, с моего разрешения, забрали и положили в общую кучу. – Давай знакомиться, тебя я теперь знаю, Михайло, представлюсь сам… – Лейтенант Москалев, командир двенадцатой заставы, – перебив его, сообщил я. – Я читал выписку из вашего личного дела, прежде чем отправиться сюда. Тот от неожиданности хмыкнул и отхлебнул из кружки, что я ему протянул, явно чтобы потянуть время. – Верно. Я так понимаю, ты сейчас обратно? – Не-е, я войну хочу встретить здесь, на границе. Завтра, когда вашу заставу смешают снарядами с землей, немного постреляю, а потом двинусь в Луцк. Буду чистить дороги. Каждый занимается тем, чему обучен. – Почему именно наша застава, или к каждой отправили такого специалиста? – Только к вашей. Галеты надо? Немецкие, свежие. – Давай, – согласился лейтенант. Приняв полпачки, он, как и я, стал макать их в малиновый джем. – Откуда такое богатство? – Трофеи. Банду взял, что недавно границу перешла, у них было. Большую часть лакомства начальству отдал, но и у меня кое-что осталось. В это время подошел старшина, сам налил себе чаю и сел рядом, получив галеты. В разговор он не вмешивался, но слушал внимательно. Кроме этих двух командиров у меня в лагере еще были два пограничника в охранении. – Ты не ответил, почему именно наша застава, – повторил вопрос лейтенант. – Смысл оставаться, если бандитов вы уничтожили? – Я специализируюсь по противодиверсионным действиям в лесистой местности. Но выбор пал на вас не только из-за этого, у вас перед заставой брод, проходимый для танков. Скорее всего, на ваше уничтожение немцы завтра бросят не только артиллерию, но и, вполне возможно, авиацию. – У нас там дот с противотанковой пушкой. – Ой, да бросьте! Уничтожат вашу сорокапятку и пойдут себе дальше. Вот я и хочу вас поддержать, а потом рвану к Луцку. – И что, есть чем поддержать? – Снайперская винтовка и хороший пулемет. На трехстах метрах очень неплох по групповым целям. – О как?! – удивился лейтенант. – Может, у тебя и пушка где припрятана? – Пушки нет, – ответил я с сожалением. – ПТР есть. Старшина похлопал Москалева по спине, когда тот закашлялся. – Что, реально есть? – удивился он. – Я больше двух десятков банд пустил в расход, у меня много что есть. Начальство уже рукой махнуло. Знает, что не отдам. – Документы на тяжелое оружие есть? – Конечно есть, – достал я из внутреннего кармана требуемую бумагу. – Действительно есть, – удивился, читая, лейтенант. – А секретарь еще удивлялся, зачем мне она, – прокомментировал я себе под нос и добавил уже громче: – Кстати, насчет банд ты не прав. Это были диверсанты, и их задача – обеспечить возможность захвата брода. У них своя задача. А банды – это банды. Сейчас чай попью и пойду охотиться. – Думаешь, их найдешь? – А то ж. Они же на тропках сидят. Найти нетрудно. А тропок у вас всего две. По одной в одну сторону пробегусь, по второй обратно. – Про тропки откуда знаешь? – Старшина сказал. Покосившись на подчиненного, лейтенант задумался. Чай мы уже попили, поэтому просто общались. Пограничники уже закончили на месте боя и в данный момент, как я понял, копали прямо на месте общую могилу, сняв с диверсантов все, что только можно. – Вот что, против твоей работы в нашем тылу я ничего не имею. Но вот методы твоих действий несколько отличаются от тех, что написаны в наших законах. Я оставлю с тобой двух своих подчиненных. Они и проследят за законностью. Да, так, думаю, будет лучше. – По рукам и ногам связываешь, – с укоризной покачал я головой и погладил Шмеля, что спал рядом. – Но это все равно меня не остановит. Как бы то ни было, знай, завтра в шесть утра меня здесь уже не будет. Имей это в виду. Могу еще посоветовать оружие диверсантов распространить среди своих подчиненных, раздав их командирам, а снайперку лучшему стрелку. А то знаю я вас, в оружейку сдадите как вещдоки. Надеюсь, не надо напоминать, что после двух часов ночи вам лучше покинуть территорию заставы и занять окопы? – Ты все про войну говоришь. Я не перебивал, но сейчас хотелось бы спросить. Она действительно завтра начнется? А то слухи давно гуляют. Да и эти… слишком наглые стали. – Лейтенант, точно завтра. Уж я-то знаю, в верхах кручусь, с начальством общаюсь. – Ну, значит, врежем им, – ударил он себя кулаком по колену. Встав, я огляделся и, потянувшись, сказал: – Не хочу тебя расстраивать, но пограничные сражения со стопроцентной вероятностью мы проиграем. – А вот об этом поподробнее. Оба пограничника насторожились от моих слов. Сев на место, я немного размял мышцы ног и, горько хмыкнув, сказал: – Из-за предательства высших чинов РККА армия сейчас небоеспособна. Они до того довели бойцов и командиров, что те уверены, что войны не будет. Даже в отпуска распустили половину комсостава. Это как, по-вашему? Так что когда немцы завтра ударят, мы понесем колоссальные потери. Фактически за один день немцы ликвидируют две трети наших армейских группировок у границы и двинут вперед, остановить их будет некому. Потом будет второй эшелон наших войск. С полным превосходством немецкой авиации в воздухе, они будут долбить наши колонны на марше, нанося им большие потери. Да, нас больше, но бить нас немцы будут поодиночке. И побьют. Что дальше, не знаю, сложно спрогнозировать, но думаю, мы победим, не можем не победить. – Откуда?.. – прохрипел лейтенант, до треска материи галифе сжимая ткань. Думаю, у него на ноге будут синяки. – Прочитал рапорт начальника Луцкого отдела НКВД на имя наркома. Тот сам дал ознакомиться. – Но почему ничего не делают? – А как? Предатели носят генеральские и маршальские звезды. Трогать их пока нельзя. Так-то работают, но по мелочевке. – А почему тебе доверили такие важные документы? – влез в разговор молчавший до этого старшина. – Немцов был моим куратором, у нас хорошие отношения, и в некотором роде я ему помогал составлять этот рапорт. Большую часть информации он получал от меня, а я от допросов бандитов, националистов и диверсантов вроде этих. – Посмотрим, что будет, прав ты или нет, – сказал лейтенант. – Вот и ладушки. Ладно, что-то засиделся я тут с вами. Пора и за основную работу браться. Встав, я было направился к повозке, как вдруг раздался треск внизу, и на левой ноге я ощутил некоторое неудобство. Посмотрев вниз, я горестно вздохнул и сказал: – Похоже, сапожник умер. – Что? – не понял моих слов Москалев, так же разглядывая наполовину оторванную подошву на левом сапоге. – Примета, что ли? – Люблю наши приметы. Рассыпал соль – к ссоре, разбил тарелку – на счастье, пересолил – влюбился. Легче во всем видеть какой-то символ, чем признать, что у тебя просто руки из жопы растут… В другом тут дело. Я когда их покупал, месяца полтора назад, сапожник, древний старичок, сказал, что я их проношу столько, сколько он проживет. Вывод очевиден, он умер. Москалев невольно хохотнул и велел старшине: – Отправь на заставу, пусть Архип починит. – Какое починит?! – возмутился я. – Мне работать надо! Тут в лесу бандиты еще не упокоенные ходят. Я лично ночью сладко спать собираюсь, а как я уснуть смогу, когда они где-то рядом… живые? – Может, от диверсантов что подойдет? – спросил старшина, принимая оба моих сапога и передавая их одному из пограничников. Я решил, что и другой сапог местный сапожник пусть посмотрит. Не повредит. Через десять минут рядом стояли четыре пары хороших кожаных сапог. Однако примерка показала, что ни одна из них мне не подходит. Слишком велики. Пришлось ждать свои отремонтированные. Их принесли спустя час. Проверив результаты ремонта, я остался доволен и через пять минут уже двигался по лесу в сопровождении двух пограничников. Того самого Павлова и еще одного, незнакомого, откликавшегося на имя Василий. Двенадцатая застава у реки Буг, кабинет командира заставы лейтенанта Москалева. Двадцать первое июня 1941 г., 17 часов 22 минуты.