– По машинам! – скомандовал Васильев. – Проводники в первую машину. Нас с участковым подсадили в кузов «ЗИСа», где мы устроились на лавках. Пока ехали, старшина умудрился в толчее и покачивании машины нормально застегнуть разгрузку и даже подогнать ее по себе. Потом придется опять ее под себя переделывать. Буквально за час мы добрались до первого хутора. Не доезжая, по сигналу старшины – он попросил одного из бойцов постучать по кабине, – взводный отдал приказ на высадку и отправил два отделения охватить хутор с правого и левого фланга, чтобы никто не ушел. Было видно, что осназовцы хорошо тренированы и имеют необходимый опыт, я только завистливо цыкнул зубом, когда они растворились в лесу. Наконец прозвучал сигнал, и обе машины поехали к хутору. Тут о нашем появлении явно не подозревали, поднялась паника. Но когда мы въехали во двор, ее уже не было, и нас встречал хозяин. Подскочив к передовому грузовику, он помог Васильеву покинуть кабину, лебезя перед ним. – Проверка документов, – лениво сообщил Васильев, спускаясь на землю. – Чужие на хуторе есть? Я уже сообщил информацию, полученную от нацио налиста Ветра, про известные мне тайники на этом хуторе, поэтому бойцы, рассыпавшись, начали проверять постройки, пока поверхностно. Более жестко, с обнаружением тайников, работа пойдет после сигнала Васильева, пока же он во дворе неторопливо беседовал с хозяином. Рядом с ним стоял и участковый, которого хозяин хутора явно знал. Появление участкового в наших рядах явно сняло часть нервозности у хуторянина, видимо, он подумал, что это рядовая проверка, его только вводил в сомнение камуфляж бойцов. Таких он, похоже, еще не видел и, как и остальные домочадцы, с интересом на них поглядывал. Я же кузов не покидал, а поставив пулемет на кабину, благо сошки присутствовали, с интересом отслеживал все вокруг. Особое внимание уделял отдельно стоявшему амбару у самого леса. Правда, стрелять я в него не собирался. За ним находились бойцы, что окружили хутор. На фиг, еще подстрелю своих. Просто мое внимание сконцентрировалось на этом амбаре по причине того, что именно там и находился тайник, где хранилась форма убитых красноармейцев и сотрудников НКВД. Там же было подземное убежище бандитов. Про то, для чего эта форма требовалась бандитам, я уже сообщил Васильеву. Она нужна была немецким диверсантом для акций в нашем тылу, поэтому операцию начали с этого хутора. Амбар проверяли четверо бойцов во главе с сержантом, внутри они находились минут десять, и когда нервозность хуторянина достигла апогея, спокойно вышли наружу и направились к хутору, всем видом показывая, что ничего интересного не обнаружили. Меня вся эта игра изрядно забавляла, но смотрел я вокруг все равно спокойно. Наконец Васильев убедился, что на хуторе находятся только родственники владельца, и он, с улыбкой посмотрев на хуторянина, спросил: – Форму сами сдадите, пан Вишковец, или нам ее самим в амбаре поискать? Может, мы еще что найдем? Метаморфоза с хуторянином произошла разительная, сперва он испуганно присел, но через мгновение расправил плечи и, с ненавистью посмотрев на Васильева, бросился на него. Неизвестно, откуда в его громадной, я бы сказал, лопатообразной ладони появился нож. Лейтенант легко ушел в сторону, дав подножку, и начал помогать участковому и одному из бойцов вязать хуторянина, дав сигнал на начало операции. После этого бойцы взвода уже нормально действовали. Где вежливо, а где просто отталкивая пытавшихся мешать им домочадцев, они производили полный обыск, в доме даже полы вскрывали. На все это я смотрел спокойно, прозвучала короткая очередь из ППД, но это все было в амбаре. Бандитам, что укрывались в подземной берлоге, давали понять, чтобы они выбирались по-хорошему. Раз стрельба была, значит, бандиты на хуторе присутствуют. Да и один из бойцов подтвердил это. Выглянув в окно хаты, он сообщил, что еды наготовлено на куда большее количество людей, чем находилось во дворе. Когда из амбара выводили семерых неизвестных в гражданской и полувоенной форме и выносили охапки красноармейской формы, Васильев довольно оскалился – первая операция прошла успешно. Но тут вдруг к лейтенанту подскочила жена хуторянина и попыталась вцепиться ногтями ему в лицо, а когда тот попытался ее утихомирить, от неожиданности загородившись руками, та взяла и вцепилась ему в ладонь зубами. Судя по прозвучавшему сдавленному шипению Васильева, какие-то зубы у старухи уцелели. Все как-то замерли, глядя на эту сюрреалистическую картину. Лейтенант пытался оторвать от ладони старуху, а та, опустив руки по швам, тянула его к себе, пытаясь прокусить сильнее. Быстрее всех среагировали я и боец осназа. Он попытался отодрать старуху, а я, спрыгнув на пыльную землю и подбежав к пыхтящей тройке, достал свой любимый штык-нож от австрийской винтовки и, просунув клинок между зубами, двумя движениями открыл ей челюсть. Васильев тут же отскочил в сторону, зажимая довольно серьезную рану на руке, а старуха упала и забилась на земле, зажимая руками горло. Изо рта у нее пошла кровь. – Что с ней? – спросил Васильев, пока участковый разматывал брошенный бойцом индивидуальный медицинский пакет. – Похоже, ранение в горло, – сообщил боец, присев рядом со старухой. – Наверное, штык слишком глубоко сунул, – с безразличием сообщил я, вытирая лезвие от крови и слюны, когда на мне скрестились взгляды четверых человек. Хуторянина с ненавистью, у остальных с некоторой озадаченностью. – Нападение на сотрудника при исполнении. Случайность, – сразу же прикрыл меня Васильев, списав все на несчастный случай. Подойдя к нему, я отстегнул флягу и протянул, предупредив: – Не больше двух глотков, спирт медицинский, не разбавленный. Тот сделал два глотка, с трудом удержался от кашля, хотя из глаз брызнули слезы, и позволил полить на рану, зашипев, пока старшина сворачивал из бинта тампон. Отобрав у него материалы, я, быстро накладывая повязку, прокомментировал: – Вот, товарищ лейтенант, у вас еще одна боевая рана появилась. Засмеялся сперва участковый, который, открыв планшет, доставал блокнот, потом боец и сам Васильев, только я продолжал с невозмутимым видом бинтовать. – Взводный идет, – сообщил Васильев, когда я закончил. – Похоже, есть, что доложить. Обернувшись, я кивнул, соглашаясь: – Похоже, что так. Через десять минут мы приступили к допросу пленных бандеровцев или оуновцев, как их тут называли. В смысле, ребята из осназа приступили, а Васильев дирижировал. Я же смотрел на этот театр, встав в проеме двери в амбар. Скажу честно, не фонтан. Расколоть они бандитов раскололи, но сколько времени ушло! Первая неожиданность была в том, что один из сдавшихся бандитов был идейным вдохновителем оуновцев, можно сказать, лидер тех, кто работал в этой и соседних областях. Естественно, он знал предателя в наших рядах. Все оказалось куда проще, чем предполагал Немцов. Предателя в наших рядах действительно не было, это так. НКВД села Колки располагался в доме бывшего польского дворянина. И в некоторых комнатах находились замаскированные под античную лепнину переговорные трубки. Как, например, в кабинете начальника. Одна из уборщиц ранее работала тут кухаркой, то есть политически была близкой к пролетариату, вот ее и взяли на работу, тем более личное дело было чистым. А та, пылая по своим причинам ненавистью к советской власти, и организовала таким образом сбор информации, передавая ее через племянника оуновцам. То-то нашим вот уже который месяц не везет и они попадают в засады! Васильев, получив эту информацию, схватил главаря за шиворот и уволок, отдав приказ Лешему продолжать работу по оуновцам. То есть закончить допросы эти и проехать по следующим адресам. Сам же Васильев погрузился с одним отделением на грузовик и усвистал к начальству. Пока бойцы переговаривались, я подошел к одному из связанных бандитов, вид которого давал понять, что он квелый и, по моему мнению, быстро расколется, присел перед ним на корточки и ласково сказал: – Твой хозяин сообщил нам, что вы уничтожали подразделения Красной Армии и гражданских. Целью был автотранспорт. Где он сейчас находится и какое там количество техники? Бросив быстрый взгляд на своих подельников, тот мотнул головой и ничего не сказал. – Вот ничему вас не учит личный опыт. Видел же, что сейчас делали с вашим главарем, а все равно про свое, – сказал я и, встав, подошел к вилам, прислоненным к стене. Подхватив их, танцующей походкой и слегка напевая я направился обратно. Бойцы и командиры, включая участкового, с интересом следили за моими действиями. – Я все скажу! – выкрикнул квелый, с ужасом глядя на меня. – Да теперь это уже не важно, – обходя его, сообщил я и с размаху пригвоздил его ноги к деревянному полу. Через секунду по ушам ударил дикий крик. – Вопрос – ответ. Где техника, где ваши схроны и где скрываются остальные члены ваших банд? Всхлипывая, оуновец начал говорить. Один из сержантов, достав тетрадь, записывал, задавая уточняющие вопросы, а мрачный Леший, ухватив меня за рукав куртки, вывел из амбара. – Васильев был не прав, говоря, что ты не умеешь улыбаться. Сейчас ты это делал, но так, что у меня мороз прошел по коже. Что, свои счеты? – Есть такое дело, – кивнул я, поправляя ремень пулемета на плече. – Понятно. Значит, так, работать будем вместе, но без фанатизма, понял? – Да. – Ребят я предупрежу, проконтролируют тебя. Сейчас этих отправляем в отдел и приступаем к дальнейшим операциям. – Народу мало, и машина всего одна, – напомнил я. – Да тут рота НКВД стоит недалеко, с ними же следователи. В работу из-за предателей не выпускали. Сейчас ею нас усилят. Сразу разобьемся на три отряда и будем работать по твоим наводкам. Список составил? – Сейчас сделаю. * * * – Пока, дядь Жень, – пожал я руку участковому. – Валерка, следи за отцом, понял? – Хорошо, – как взрослый, козырнул пацан. – К пустой голове руку не прикладывают, – машинально сказал я и направился к запряженной повозке. Остановившись на полдороге, развернулся и подошел к старшине, взмахом руки отправляя пацана подальше. – О скорой войне слышал, дядь Жень? – Слухи ходят, – настороженно позыркав по сторонам, ответил он. – Это не слухи, двадцать второго в воскресенье на рассвете они ударят. Так что уходите, информация проверенная. Три дня до начала войны осталось. Тут останетесь – соседи сдадут, и будете висеть на сосне, стукаясь ножкой о ножку. Немцы в плен не берут, они собираются использовать тактику выжженной земли. Однако участковый упрямо наклонил голову и ответил: – Я присягу давал. Это та территория, что я должен охранять и обеспечивать безопасность. – Тогда другой вариант. Отправляй семью куда-нибудь за Волгу, это обязательно, тем более у тебя там родственники. А сам создавай в лесу склады с оружием, продовольствием и начинай подбирать надежных людей. А эту территорию можно охранять и из леса. Партизанить там… – Думаешь, немцы досюда дойдут? – А что тут идти – меньше восьмидесяти километров. Через два дня будут. – Я подумаю, спасибо за совет. – Ну, смотри, дядь Жень, все, что мог, я сказал. Пока. Запрыгнув на облучок, я погладил Шмеля и щелкнул поводьями, давая сигнал к отправке. Хорошо отдохнувший Красавец потянул повозку, и мы выкатили со двора на улицу, после чего к околице деревни. Обернувшись, я встал и помахал хозяевам рукой. Старшина в завернутых до колен галифе и белой рубахе навыпуск стоял с сыном у ворот и смотрел мне вслед. Моя работа здесь закончилась, но участковому еще работать и работать. Скоро за ним должны заехать, и они продолжат операции по поимке бандитов – это уже работа милиции. Благо наводку мы им дали, задержанные, которых уже отправили в луцкую тюрьму, многое рассказали. Наша работа – это диверсанты и шпионы противника. Бандитов должна ловить наша родная милиция. Хотя работы им мало осталось. Мы тут все населенные пункты и отдельные хутора как гребенкой прочесали. В данный момент бойцы мотострелковой бригады откапывали захоронение, где лежали тела красноармейцев их пропавшего взвода. Мы своих уже отправили по назначению. Кто жил недалеко – домой, остальных похоронили на кладбище под воинский салют. Выехав из леса на полевую дорогу, повернул в сторону Луцка – как и договорились, я ехал в город для отчета. А то мне и Немцов про них говорил, и Васильев раза три, потом, с сомнением, в четвертый. Наверное, вспоминал, говорил об этом до этого или нет. На перекрестке меня тормознули армейцы и попытались обыскать повозку. Ага, это звоночек. Значит, все-таки мои стенания про безалаберность постов дошли до тех ушей, до каких надо. Да и проверки в частях зачастили. Некоторые, вон, сменили дислокацию. Перемещения какие-то подозрительные начались. Но это так, фоном все прошло. Значит, не зря я капал на мозги начальству про все это. Немцов на совещаниях с начальством непроизвольно наверняка меня повторял, потому как видел, что я прав, вот так вот, с одной песчинки, и началось это броуновское движение. На это я и рассчитывал. Как бы то ни было, эти два дня мы скакали, как сайгаки, но взяли почти всех. Часть все-таки успела уйти, проскользнув мимо кордонов – местные знали нужные тропки. Ими занимались другие сотрудники, а меня, сообщив, что в моих услугах больше не нуждаются, отправили в Луцк. Вчера еще, так что я переночевал у участкового, которого тоже отправили домой, и сегодня, плотно позавтракав и прихватив пирогов на дорогу, неспешно катил в город. В тот самый город, в котором очнулся в этом теле и с которого все началось для меня. Сегодня было девятнадцатое июня, четверг, утро. Война начнется меньше чем через три дня. От поста я отмахнулся бумагой, те ее с подозрением осмотрели, как и меня, но пропустили без обыска. У меня появился дополнительный спецпропуск, чтобы проезжать посты без досмотра. Васильев выдал. Похоже, знал, что меня постоянно тормозить будут. Протянув руку за спинку, я достал узелок с пирогами и, развязав тряпицу, вытащил кусок с капустой. Вкусны-ы-ый! Шмель, вон, уплетал за обе щеки, да и я от него не отставал. Пока ехали, я размышлял об этих прошедших днях. Одно расстраивало – для меня все эти дни прошли безрезультатно. Я всего двух бандитов убил. Срезал их, когда они пытались прорваться из деревни. И все! Так что это была рутинная работа, о которой неохота вспоминать. Какие все-таки были светлые денечки, когда я один устраивал охоту на оуновцев! Красота-а-а. Нет, с конторой работать себе дороже. Сотрудничество у нас, конечно, взаимовыгодное, но в «поле» или «зеленке» лучше работать одному. Не дают творчески проявлять себя, паразиты. Особо я не торопился. Да и куда мне торопиться? Вечером буду в Луцке, переночую, благо есть где, а завтра весь день проторчу в отделе, пока бумажные крючководы от меня не отстанут. Ну а вечером поеду к границе, в леса справа от Владимира-Волынского. Там бандиты еще не пуганые, про меня не знают. Буду отлавливать диверсантов, что завтра, по рассказам деда, начнут диверсионную войну против наших войск. Уничтожая связь, посыльных, одиночных командиров на дорогах и совершая другие преступления. Вот такие у меня планы. Доехал нормально, только один раз остановились на берегу речки, чтобы искупаться, дать попить Красавцу да и помыть его, а то три дня уже не обихаживал, и на запах его пота мухи да слепни слетаются. А тут чистенький и посвежевший конь потянул повозку дальше. Причем неплохо так, к окраинам Луцка я подъехал в восемь вечера. Остановившись на перекрестке после благополучного прохождения поста на въезде в город, я на миг задумался и повернул в сторону отдела. За зданием есть небольшой дворик, где находился гараж на три машины и пара сараев, так что, думаю, можно там оставить Красавца со Шмелем, а самому для экономии времени начать писать отчеты. Комнаты, чтобы переночевать, в отделе тоже имеются. Ехал я все так же в изрядно запыленной одежде крестьянина с низко надвинутой на глаза шляпой. Была случайная возможность, что меня опознают, вот я и старался замаскироваться. Ну кто подумает, что тот крестьянский сынок на повозке – тот самый контуженый Женька Иванов, как меня называли в классе?