— Да, пришлось вернуться в город и поселиться в гостинице. Вон, велосипед в пункте проката взял, купил в разных магазинах запас продовольствия и даже два одеяла, чтобы вам на голой земле не спать. — Да мы уже лапника нарубили. Прохладно, конечно, ночью было, но выдержали, в лагере хуже приходилось. — Ясно. Значит, так. Сейчас уезжаю, мне еще до аэродрома добраться нужно, а вам ставлю вот какую задачу. В той стороне овраг, он там один имеется, не ошибетесь. На его дне прикрытая травой бочка с авиа ционным топливом, найдете ее, это лучше сделать днем, и ночью прикатите сюда и спрячете на опушке. Она пригодится, когда я буду остальных забирать. Это все, что вам нужно сделать сегодня ночью. Я прилечу сегодня вечером, часов в одиннадцать. — Не успеем с бочкой-то, да и обессилили мы, — покачал головой капитан. — Четверо, что останутся, этим займутся после нашего отлета, это их задача. Все ясно? — Да. При свете дня мы еще не видели друг друга, поэтому рассматривали с немалым интересом. Капитан был совершенно седоволосый, сухощавый, со стройной фигурой и в простом красноармейском обмундировании. Только пояс с кобурой, застегнутый на талии, придавал ему вид настоящего командира. Да и остальные были очень похожи, почти как близнецы: худые и в рваной красноармейской форме, разве что цвет волос был разный. Правда сейчас Орлов сидел чуть в стороне и зашивал прореху на гимнастерке привезенными мною нитками с иголкой. Капитан же рассматривал меня с немалым удивлением. Он не думал, что я так молод, подросток фактически, однако он быстро пришел в себя. — Да, кстати, — перед уходом повернулся я к Середе, — когда мы доберемся до места назначения, в схроне будет зенитный пулемет «МГ», снятый с турели самолета, так что второго сами подумайте, кого взять. — Березова, чего тут думать. Орлов за старшего останется. — Это правильно, — одобрил я и, протянув руку, добавил: — До вечера. Расставшись с парнями, которых уже считал своими людьми — идея сформировать из них свой партизанский отряд мне нравилась все больше и больше, — я покатил к шоссе. Там, страхуясь, уже домой. Пока все идет ладно, посмотрим, что будет дальше. На дому поменял велосипед на мотоцикл, на спину повесил сумку, щенка под куртку, и сразу же выехал в сторону Шпица. Мне до вечера нужно было добраться до схрона. Дом я обесточил, закупорил поступление воды из озера — в общем, провел консервацию особняка и навесил на все петли замки. Не забыв закрыть окна ставнями. Они тоже имели замки. Так как меня может не быть несколько месяцев, скорее всего два, вряд ли больше, то я и с машиной повозился, проведя легкую консервацию и сняв аккумулятор, и где-то в десять часов выехал в направлении Шпица. Заправлялся я трижды в небольших автозаправках: десятилитровой, смешанной с маслом канистры бензина мне могло и не хватить, а так даже и не тронул. В Берн я все же заехал. Была причина для этого. Поначалу заскочил в посольство Канады, оставил свой новый адрес и сообщил, что меня не будет месяца два, уехал на заработки. Еще мне требовался запасной бак для самолета, и если его где можно купить, то только в столице. Через час поисков я нашел нужную авиационную деталь на свалке аэродрома, он был цел, хоть и слегка помят, а главное, годился для моих целей. За бак я отдал всего двадцать фраков сторожу. Так что, прикрепив его на заду мотоцикла — управлять теперь нужно было осторожнее, мотнуть могло из-за дополнительного груза, — я поехал к стоянке «Шторьха». На выезде из города, обнаружив небольшой вещевой торг, купил две плотные кожаные куртки — Середе и артиллеристу, осень скоро, пригодятся. Одну надел, другую прицепил сзади. Добрался я до схрона часа за четыре до темноты, хотя планировал раньше. Это все из-за крюка через Берн. Мне еще самолет заново собирать, тем более одному, а это очень не просто. У меня мелькала мысль взять старшину, он был самым здоровым на вид, но, как и дом, такой удобный схрон я просто не хотел светить. Мало ли как у бойцов судьба сложится. Дальше была спешная работа. С помощью мотоцикла, на буксире я выкатил самолет — чуть сцепление не сжег, для легкого одиночки это была трудная задача — и стал собирать авиационный конструктор. Как ни странно, справился. Очень помогла длинная и крепкая ветка одного из деревьев, росших на опушке, через которую я блоком перекинул веревку, и одна из бочек вместо стремянки. Дополнительный топливный бак тоже поставил. Подсоединил его и залил топливом. Вроде нигде не текло, специально проверил. Потом укрыл мотоцикл в схроне и задумался, что брать. Практически взял все продовольствие, палатку, охотничьи костюмы, парням они пригодятся, хотя налезут не на всех, да и обувка у них была только на выброс. Не сапоги, а боты растоптанные. Самое главное — это кроме полных баков было восемь двадцатилитровых канистр: семь с топливом, одна с моторным маслом. Проведя в уже сгущающейся темноте еще один осмотр всех деталей — пробный запуск я уж делал, мотор стабильно держал все обороты, все системы работали нормально, элероны и подкрылки тоже, — я стал собираться. Когда поправил маскировку схрона, уже совсем стемнело, поэтому, подхватив сопровождающего меня везде Смелого, направился к самолету, и через шесть минут мы благополучно поднялись в воздух и на небольшой скорости направились в сторону Романсхорна. К счастью, с координатами я не напутал и, заметив впереди Романсхорн, стал нарезать круги в поисках нужной рощи. Мотор работал на малых оборотах, можно сказать едва слышно, и я уверен: если бы кто проезжал подо мной по дороге, то даже не услышал бы работу мотора, но я все равно остерегался, не поднимаясь высоко. Обнаружив нужную рощу и луг, благополучно совершил посадку, правда за пару мгновений до касания пришлось врубить прожектор, чтобы не врезаться в землю, и подкатил к опушке, развернув машину и заглушив мотор. Там меня уже ждали. Сперва я выдал куртки капитану и лейтенанту, пусть меряют обновки — брал на глаз, но должно подойти, — потом занялся самолетом. Середа и Березов, после короткого прощания, заняли свои места: сержант на канистрах, бросив на них одеяло, а капитан рядом со мной, — и мы сразу же взлетели. На полет до лагеря от схрона я потратил литров тридцать, и пока парни прощались, долил его из канистры. С установленным дополнительным баком предельное расстояние для «Шторьха» теперь составляло почти пятьсот километров. Уже неплохо, чуть больше, чем на сто километров увеличилась дальность полета. Вот так вот тихой сапой, на малых оборотах, чтобы не шуметь, мы пересекли границу, выбор пал на местность, где не было поселений, и, удалившись километров на сорок, поднялись на высоту четырехсот метров и полетели над Австрией в сторону Чехии. Потом было несколько посадок для дозаправки — топливо очень быстро уходило, да и изначально было некачественным, — и вот мы добрались на последних каплях до Кракова. — Далеко еще? — услышал я в наушниках вопрос Середы. Тот сидел рядом и поглядывал вокруг, у меня же был шлемофон. Березов позади нас бессовестно дрых на пустых канистрах, подложив под голову тюк с палаткой. — Километров десять осталось. Боюсь, не дотянем. Расход оказался больше запланированного. Топливо так себе. Как бы движок им не испортить. — Да уж, и так при каждом взлете с трудом от земли отрывались. — Это точно, — согласился я, вспомнив обычную длину разбега «Шторьха». Когда я был один, мне и шестидесяти метров хватало, а с седоками да с грузом самолету требовалось метров сто пятьдесят для отрыва. Ладно, хоть часть топлива мы спалили, и сейчас было легче по сравнению с первыми часами. Однако все же мигающая лампочка датчика уровня топлива намекала, что пора совершать посадку. — Будите сержанта, идем на посадку. А то потом поздно будет, и так дотянулся до предела. — Хорошо, — кивнул тот и, развернувшись, стал расталкивать сержанта. Пока они возились, я присмотрелся. Луна, конечно, помогала, но все же землю видно было плохо. Костры бы кто развел. — Держитесь, сейчас садиться будем. — Поле? — спросил капитан. — Нет, рисковать не хочу, кочка или овраг, и потеряю машину. Садимся на дороге, вот у того леса. — Там же вроде деревня у леса? — Да, но она дальше, километр до нее. Сближаться не будем, самолет в лес укатим и замаскируем. Опыт уже есть. Конечно, потрясло при посадке, все же не ровная поверхность, колеи да ухабы, но сели нормально, и после того как я заглушил мотор, катились еще метров сто. — Еще бы пара минут, и сам заглох, горючего вообще нет, — известил я всех. Как только самолет замер на дороге, я первым выбрался наружу, оставив проснувшегося щенка на своем месте, и прислушался. Где-то рядом в деревне лаяли собаки, но было тихо, да и псины вскоре замолкли. — Норма, — негромко сказал я. — Стойте тут, а я до леса пробегусь, присмотрю удобное место для стоянки. Бросив шлемофон рядом с зевающим щенком — парашют я не надевал, он лежал за спинкой пилотского кресла — и держа наготове пистолет, быстрым шагом направился к темнеющему рядом лесу. Тут метров сто пятьдесят всего было. Вернулся я минут через сорок, когда пассажиры уже начали волноваться. — Ну что там? — спросил громким шепотом капитан. Он был без оружия, оставил свой пистолет Орлову, поэтому нервно чувствовал свою незащищенность. — Есть место, тут в лесу просека с лугом, там копны сена, можно замаскировать на опушке. — Катим самолет? — Да, но только не через это поле. Застрянем. Там старые, глубокие колеи, прогоним метров двести вперед, там развилка будет, потом назад рядом с опушкой по полевой дороге и до просеки еще метров триста. — Далековато. — Ближе ничего нет. Ну все, разворачиваем. Развернув самолет, мы ухватились за хвост и, приподняв его, стали буксировать машину. Втроем это было делать заметно легче, чем одному. Парни, конечно, после лагеря еще не окрепли, но толкали изо всех сил. Добуксировав до развилки, мы немного отдохнули сидя на траве. Смелый бегал рядом, но потом получил от меня кусок зачерствевшего хлеба и отошел в сторону, хрустя. Еще через час мы наконец закатили самолет на просеку, где стояло два десятка стогов сена. — Большая вроде, — пытался разглядеть противоположную сторону Середа. — Да, — согласился я. — Взлететь хватит. Я уже пробежался, посмотрел, ровный луг, и почва твердая. Возможно, тут взлетать будем. — А машину где спрячем? — Вон, левее, где березы белеют. Там лес чуть расходится, так что можно под деревья его загнать. Ну что, беремся, последний рывок остался? Наконец самолет встал под деревья, я проверил, может ли он выкатиться своим ходом и хватит ли площадки, чтобы взлететь нам троим с грузом. Тут метров триста было, должно хватить. Главное, на взлете верхушки деревьев с противоположной стороны не задеть. — Что теперь? — хрипло дыша, спросил Середа, сидя у правого шасси. — Оставайтесь тут, а я пробегусь до аэродрома. Нужно топлива добыть. Тут последний рывок остался. Одна полная заправка, и мы на месте. — Товарищ Леший, деревенские днем могут нагрянуть, — подал голос Береза. — Не хрен им тут делать, луг свежескошен, дней пять их тут не будет. Даже если появятся, у вас нож есть. У меня два пистолета, один выдам, но с возвратом. Пистолет без глушителя, под мою руку пристрелян, поэтому старайтесь не использовать его, а если кто появится, угрожайте пистолетом и доделайте работу ножом. Никаких свидетелей. — А если дети? — спросил сержант. — Тогда связываете, — пропыхтел я в ответ, снимая летный комбинезон. Нужно было переодеться в деревенскую одежду. — Веревка под вторым сиденьем. И охраняете. Развяжем перед вылетом. Вернусь я под утро, возможно не пешком. Попробую машину раздобыть. Всем все ясно? — Да, — ответили оба. — Середа за старшего, а пока отдыхайте… За щенком присмотрите. Оставил пассажиров сторожить самолет — сам понимаю, место не надежное, но до аэродрома осталось всего километров семь по прямой. Думаю, успею до рассвета. Три часа как-никак до появления солнца осталось. Главное — машину добыть и топливо. Бежал я легкой привычной быстрой трусцой, легкие работали как меха, ноги монотонно переступали сперва по траве, потом по пыльной дороге, и я чувствовал, что устану не скоро, поэтому, не снижая темп, когда пересек лес и выбежал на поле, рванул дальше. По полевой дороге бежать было куда легче, чем по полю, трава не цеплялась за ноги. Главное, что эта дорога вела точно в сторону запасного немецкого военного аэродрома. Это важно. Часики тикают. Честно говоря, бежал я даже с радостью, в смысле мне вся та ситуация, в которой мы находились, нравилась. Адреналин так и пер. Вот, чего мне не хватало в спокойной Швейцарии: опасностей, чувства, когда ходишь по кромке, по лезвию ножа. А сейчас я был в своей стихии. Радоваться радовался, но все же беспокоился об оставленных пассажирах, моей будущей команде — пока они ею не являлись — и о самолете. Мало ли действительно деревенские найдут. Поэтому и бежал, не сбавляя ходу, и добрался до аэродрома за полтора часа, оставив позади чуть больше восьми километров полей и оврагов Польши, даже не сбив дыхания. До рассвета оставалось еще часа два, поэтому я все свободное время убил на изучение того, что представляет собой аэродром, и на выработку плана экспроприации топлива. Была мысль угнать топливозаправщик, но как была, так и ушла, не было тут его. С кузова машины из бочек ручным насосом, похоже, заправляли. Я нашел старый грузовичок, вроде итальянской сборки, где стояло четыре бочки с топливом. Проверка показала, что это оно и есть, и все четыре были полные. Рядом лежал длинный шланг и ручной насос. Дальше было просто. Снял часовых, их всего двое было на огромную территорию: один у ворот, другой на вышке, — заглянул в диспетчерскую, ножом отработал спавшего с наушниками на голове радиста, прихватил все карты, после чего, вернувшись к грузовичку, запустил мотор машины и спокойно покинул территорию аэродрома. На нем вообще, похоже, было отделение солдат, пара техников да пара радистов с офицером — вот и все. Но в казарму я попасть не смог, была мысль положить остальных, чтобы тревогу не сразу подняли, но железная дверь, запертая изнутри, поставила на этих планах крест, вот и осталось прихватить радиостанцию — неполая оказалась — и изрезать и смотать телефонный провод. Подрывать эшелоны пойдет, подрывная машинка у меня была в одном из схронов. По трофеям тоже пробежался, собрал все, что мог. Машина оказалась вполне ничего, шла с грузом уверенно, видно, что за ней следили, но сразу к стоянке самолета я не поехал и свернул в поле, где обнаружил озеро и березу, я их еще на пути к аэродрому приметил. Местность тут была ровная, для взлета-посадки пойдет, поэтому скатив из кузова одну из бочек по специально прихваченным доскам, утопил ее у бережка. Схрон неплохой получился, пробку я проверил, резинка на месте, держит отлично. Потом я уже поехал прямо к нужному лесу. Уже совсем рассвело, когда я, объехав лес, свернул на просеку и направил машину прямо к стоянке самолета. Чтобы меня опознали, пришлось открыть дверь, встать на подножку и помахать немецкой пилоткой. Все же в трофейной форме был. Нормально опознались, Середа вышел из-за березы возле самолета, а сержант встал из высокой травы метрах в двадцати от капитана. — Получилось? — первым делом спросил капитан. — Да, в кузове три полные бочки. Однако сейчас взлетать не будем. Но и тут оставаться нельзя. Сейчас закрепим хвост самолет в кузове и будем буксировать его в сторону границы, — ответил я, покинув кабину и сев на подножку, и жадно отхлебнул воды из фляги. — Что, дальше по земле поедем? — удивился Середа. — Нет, конечно, тут в тридцати километрах большой лес, там укроемся до вечера, а потом дальше полетим. Лишь бы дождь не начался, те тучи на горизонте мне не нравятся… Значит, так, я там трех немцев в расход пустил, снял с них оружие, форму и сапоги, все в кузове. Два карабина, боеприпасы к ним и кобура радиста с «парабеллумом». Мой пистоль возвращайте, я к нему привык уже. Пока командиры доставали из кузова тюки с формой и оружием, капитан сразу застегнул ремень с пистолетом, согнав складки назад, и стал подбирать сапоги по размеру, а то у него на самом деле не обувь, а не пойми что. Сапоги он, к счастью, нашел, и, вбив в них ноги, прошелся, пробуя, после чего удовлетворенно кивнул, надел подаренную мной кожанку и подхватил один из карабинов. Вторым вооружился сержант и, на ходу подгоняя пояс, в чехлах которого находился боезапас, отбежал к выезду с просеки и стал следить за дорогой и полем. Деревню ему было не видно, а то, что деревенские уже встали, я знал: встретил телегу с возницей, да в поле трое косили траву. Еще я подарил капитану планшет, прихваченный из диспетчерской, с картами Украины, и, посмотрев, как тот перекинул через голову ремешок и поправлял его, усмехнулся: — Еще бы кожаную фуражку с красной звездой — и настоящий красный командир-партизан времен Гражданской войны. Вот с Березовым накладка вышла, размер ноги у него был точно такой же, как и у Середы, а оставшиеся сапоги были другого размера.