— Я сбегаю, — закивала та. Получив деньги, она убежала, а я стал терпеливо дожидаться ее возвращения, отмахиваясь от мух. Что-то их неожиданно много налетело на лошадиный пот, покинем город, нужно будет каждую лошадь искупать в реке, щетка лежала в повозке. Когда девчушка вернулась с белой тканью подмышкой, то облегченно заулыбалась, обнаружив, что я на месте и не бросил ее. — Тебя как зовут-то, а то так и не познакомились. — Ира Соломина. — А я Михайло, Михайло Москаль, но ты зови меня Мишей, договорились? — Договорились, — кивнула та, садясь рядом. Мы поехали дальше, трясясь на брусчатке и покачиваясь на выбоинах, пока не выехали на улицу, где стоял дом Ирины. Это было кирпичное трехэтажное здание, и жили Соломины на втором этаже в довольно большой комнате коммунальной квартиры. — Тебя тут кто-нибудь знает? — спросил я у девочки. Она сместилась мне за спину, устроившись на узлах рядом со Смелым и выглядывала из-за плеча. — Вон тетя Ольга вышла из подъезда, она в больнице работает. Мальчишки бегают из соседнего двора. С удочками. Наверное, на речку пошли. — К вечернему клеву… — мельком посмотрев на солнце, буркнул я. — Что-то необычное есть? — Нету, — покачала та головой. — Сейчас проедем мимо твоего дома, присмотрись, потом встанем в тени тех деревьев и пройдем к вам в комнату. Она заперта была? — Не знаю, я с речки шла. Увидела, как маму полицаи сажают в телегу, и убежала. — Полицаи? — нахмурился я, натягивая поводья. — Хм, может быть, и они тут могут поучаствовать. Ладно, идем к вам, посмотрим на месте, что там и как. — А если там они ждут? — испуганно зашептала девчушка. — Если и есть, то максимум двое. Не волнуйся, я смогу их убедить отпустить нас без криков и ругани. — Тогда ладно, идем. Привязав поводья к низко висевшей ветке — похоже, не я один такой умный: кора была содрана и даже как будто ошкурена поводьями — и подхватив щенка на сгиб руки, направился следом за девочкой. Смелый, изнывая от жары, только и смог что распластаться и высунуть язык, тяжело дыша. В подъезде было прохладно и никого не было, мы поднялись по деревянной скрипучей лестнице на второй этаж, Ирина открыла общую дверь, и мы прошли в коридор. Несмотря на опаску девочки, нас никто не подстерегал. — Закрыто, — растерянно посмотрела та на меня. — Замок не ваш? — моментально сообразил я. — Нет, у нас другой был. — Ясно, — пробормотал я и, опустив щенка на пол, достал из ремня из тайника спицу, но открыть замок не успел: скрипнув, отворилась одна из дверей и вышла молодая женщина с младенцем на руках. — Ирка, — ахнула та, но шепотом, чтобы не разбудить посапывающее дитя. — Ты где была? — Теть Тань, а мама не приходила? — задала волновавший ее вопрос девочка, подойдя к соседке. — Как эти ироды ее увезли, больше не видела. Это они дверь закрыли, приходили вчера, обыскивали. Пока они общались, я, активно прислушиваясь, открыл замок, отворил дверь и заглянул в комнату. — М-да, беспорядок приличный. Шикнув на Иру, указал ей на дверь, напомнив, что нужно делать, то есть собрать личные вещи, одежду свою, летнюю, зимнюю, осенне-весеннюю, если есть, обувь главное не забыть, а сам подошел к соседке, что опасливо поглядывала на меня. — Вы не в курсе, что хотели полицейские от мамы Иры? — Нет, но слышала что-то про донос. Соломиных я хорошо знаю, два года вмести жили, а тут такое. — Понятно. Если снова придут полицаи, скажите, что ничего не видели, ничего не слышали. Мол, был какой-то шум, но вас отвлек ребенок. Пока вы его перепеленывали, в коридоре стало тихо. — Хорошо, понимаю. Я не дура. — Вот и ладушки. Пройдя к Ире в комнату, я помог ей собраться, беря только нужное и что могло пригодиться. Получилось три довольно приличных узла из одеял и простынь. Даже не знаю, смогу ли их спрятать под сено. Снова закрыв замок на навесные петли, как будто тут никого и не было, на всякий случай протер его платком, стирая пальчики, после чего мы поспешили на улицу. Спрятать дополнительный груз получилось, даже единственный чемодан удалось пристроить за скамейкой возницы. Развернув повозку, я направил ее вниз по улице, отстраненно размышляя о сидевшей рядом Ире. Что делать с девочкой, я еще не решил, тут ее мать нужно выручить, как-никак знакомая, кормила меня борщами. Да и работали на одну организацию, почти сослуживцы, хотя она, как и я, была вольнонаемная. Если у нее нет завязок в деревнях, возьму в отряд, хоть и с дочкой, но повар мне нужен. И отряду помогу, и ей. Лишь бы жива была еще, это самое главное. Про Яцко я, естественно, не забыл, но у меня планы насчет него распространяются на ночь, как и освобождение мамы Иры, поэтому требуется отъехать от города километров на пять-шесть, встать лагерем и, оставив за ним присматривать девочку, вернуться в город. Надеюсь, она сможет одна провести ночь, тем более я оставлю с ней Смелого. Да что сможет, она уже две ночи пряталась у реки и там ночевала в кустах, сама говорила. Из размышлений меня вырвала Ира — тронула меня за руку и спросила: — А куда мы едем? На дорогу надо было повернуть на том перекрестке, — указала она за спину. — Нам другой выезд нужен, со стороны Прилуцкого, а здесь одного мастера сварщика навестить надо. Очень уж он интересные поделки делает. — Какие? — Железные, — хмыкнул я. В Луцк я действительно возвращаться не собирался, так что брал все по максимуму, и это без шуток, поэтому интересовался многими вещами. По-тихому, исподволь, но интересовался. Вот один старичок, у которого я валенки купил, и сообщил мне об этом сварщике, который работает у немцев в мастерских. Если кто и сможет сделать печку-буржуйку под заказ, так это он. Когда показались мастерские, я покрутил головой в поисках тени, сейчас тень — это самое желанное для прохожих, и свернул к аллее, пусть лошади немного постоят, отдохнут. — Жди тут, — велел я девочке и, поправив рубаху, быстрым шагом направился в сторону мастерских, солдат у ворот без проблем пропустил меня. У первого же немецкого солдата, что шел с ведром воды, я поинтересовался насчет сварщика, узнал, где его рабочее место, и, не подходя к ремонтным боксам, свернул к отдельным строениям. Чуть в стороне находился склад, который охранял часовой. Тот, кстати, с подозрением поглядывал на меня, но склад мне был не нужен, поэтому я подошел к небольшой избенке, на заднем дворе которой было множество железного мусора и лома. — Можно? — спросил я, открыв дверь. В небольшом помещении находился всего один человек, в старом латаном комбинезоне советского техника. Он сидел на табуретке и что-то рассматривал на большом листе ватмана. Кажется, чертеж, но не уверен, мне от двери плохо было видно. — Заходи. Тебе тоже трубы варить надо? — Что, простите? — не понял я. — Да тут в одном доме отопление прорвало, думал, ты оттуда. — Нет, я по другому поводу. Это вы ведь Семен-сварщик? — Он самый, — вытирая руки тряпкой, с интересом осмотрел меня сварщик. Это был мужчина лет тридцати на вид, приятной наружности, с копной светлых волос. Почему не на фронте, я понял, когда он встал. Одна нога была короче второй, и он сильно хромал. — Меня отец послал. У нас прошлой зимой теленок пал, замерз в амбаре. Отец велел купить буржуйку, чтобы скотник обогревать, да еще сосед интересовался, он свиноматку так потерял. Зима лютая была. — А из кирпичей не проще сложить? Такая печка потеплее будет. — Такую печку с места на место не потаскаешь, — покачал я головой. — Тоже верно… Две, значит, надо? — Пока две, если кто из соседей захочет купить, пускай сам приезжает, сосед сродственник нам. — А трубы какие надо? Длину знаешь? Этот вопрос поставил меня в тупик, поэтому я неуверенно ответил: — Ну, у нас в окно выведем — это, значит, метра полтора, а у дядьки амбар высоченный, там все три метра уйдет. Наверное, лучше с запасом взять, наверное, не заругают за это. — А сами что не приехали? — Так страда же, все в полях, — искренне удивился я вопросу. — Ах да, — поморщился сварщик, явно упустив этот момент и тут же сказал: — Есть у меня три печки во дворе, немцы тут небольшое производство открыли, отправляют их осенью на фронт, очень уж они потребны, но эти три не успели отправить на склад. — А они продадут? — А чего нет, план я выполнил, это сверху, мне еще премия за них полагается. Сходишь к кассиру, это вон то строение у въездных ворот, третья дверь слева, оплатишь, принесешь мне квитанцию, и забирай. Документы на руках будут. — А печки можно посмотреть? — Да, идем. Там одна немного другой конструкции, чтобы пищу можно было готовить, но думаю, вам это не пригодится. — Чего это? — возмутился я, заинтересовавшись печкой. — А варить для скотины? Пусть теперь в сарае воняет прелой картошкой. — Домовитый ты, я смотрю, — хмыкнул сварщик и первым покинул избу, направившись во двор сварочного цеха, как было написано на табличке. Я ее только сейчас заметил. Прямо у стены избы действительно стояли три небольшие округлые печки. Я сперва подумал, что они из обычных бочек сделаны, но нет, железо оказалось толще, дверцы внизу на петлях, сверху короткая труба дымохода. Две были похожи как близнецы, другая пошире, можно сказать коренастая, с двумя конфорками для кастрюль. Приподняв каждую, я определил, что обычные буржуйку весят по сорок кило, а вот более совершенная, можно сказать кухонная, около восьмидесяти. — А трубы? — Вот свалены, жестяные, — указал Семен на поленницу из коротких труб. Как я понял, они вставляются друг в друга и так наращиваются. Чуть в стороне лежали с загибами, видимо, чтобы выводить на улицу. Как уже, наверное, поняли, они мне были нужны для землянок отряда, чтобы пережили зиму, поэтому я с охоткой их осмотрел и спросил цену. — Сколько? — удивленно поднял я брови. — Сорок марок, а это пятьдесят пять, — повторил Семен.