– Выкладывай. – Немцев сзади нас не так много. Обойдем, это не проблема. Но вот нанести им потери хотелось бы. Понимаешь, когда мы взорвем мост, у них останется единственная возможность переправиться на наш берег только вот у этого брода, – показал я на карте. – Ты хочешь их там подстеречь? – Ну да. Понятное дело, что там будет только передовой отряд, но хоть их потреплем. Остальные понтонные мосты наведут, но этих мы точно прихлопнем. – А что? Мне нравится. По крайней мере прежде все твои идеи и разработанные планы были удачными. Посмотрим, как тут будет. – Товарищ лейтенант, разведка вернулась, – показался в дверном проеме дежурный. – Хорошо. Они одни или с трофеями? – Кроме полуторки, на которой они уезжали, еще четыре машины. – Отлично, технику на ту сторону, Бутова ко мне. Передай Индуашвили приказ, чтобы отобрал из той техники, что пригнали разведчики, две машины и занялся установкой ДШК. Будет наш грузин теперь командовать взводом зенитных пулеметов на трех машинах. – Есть. Через пару минут в дот ввалился усталый, пропыленный пограничник. Кроме машины я ему выделил пять водителей из стрелков, а также три двадцатилитровые канистры с топливом, приказав во время разведки найти и прибрать брошенную советскую технику. Ее на дороге много было, редко где сломалась, чаще брошены из-за отсутствия топлива. – Извини, сержант, надо бы тебе дать отдыхнуть, но мы отрезаны от своих, севернее немцы прорвались и оказались у нас за спиной. Поэтому я высылаю два разведывательных дозора. Подойди ближе. Один дозор к этому броду. Нужно там осмотреться и определить позиции для возможной засады. Второй вот сюда, до перекрестка и до вот этой деревушки. Ее никак не обойдешь без серьезного расхода горючего, придется проезжать через нее. Дозор доедет, осмотрится, и если все в порядке, пусть ожидает нас там, заодно посторожит ее. – Ясно, товарищ лейтенант. Тогда к деревне я Лугового отправлю, а сам к броду скатаюсь. – Хорошо, возьми у старшины запасы топлива, трехдневный сухпай и немедленно выезжай. Теперь по технике, что ты там пригнал? – Один пустой ЗИС вроде тех, что мы у диверсантов забрали, и три полуторки. Две были пустыми, а вот одна полная ящиков с боеприпасами. Кто-то на дороге целое богатство бросил. Еще шестерых стрелков по дороге подобрали. Проверку они прошли. – Что за боеприпасы? – Винтовочные патроны. – Хорошее приобретение, они у нас после активной стрельбы Индуашвили к концу стали подходить. Молодцы. Стрелков отправь к Богданову, сам давай, выполняй поставленную задачу. – Разрешите идти? – Давай. Как только разведчик ушел, я встал, поправил гимнастерку и, подхватив со стола свой ППД, повесил его на плечо и спросил Аделя: – Ну что? Пошли мост взрывать? – А пошли, мне самому интересно, – забрав свой автомат, вышел он следом за мной. Советских автоматов мы захватили почти четыре десятка. Ими я вооружил только своих батарейцев – помнил, что при выходе все трофейное оружие придется сдать. Поэтому немецкие автоматы ушли разведчикам и стрелкам, которые усилились за счет присоединившихся к нам одиночек и двух мелких групп. Теперь взвод охраны у нас насчитывал пятьдесят три человека. Кроме автоматов мы захватили шесть ДП, которые тоже пошли батарейцам. Так что ППД получили все водители, командиры, начиная от нас с Аделем и командиров взводов, заканчивая командирами расчетов и старшиной. Оставшиеся два десятка разошлись по расчетам, по два-три на орудие. Так что в расчетах было по три-четыре ППД, одному ДП, остальное карабины, которые я медленно менял на винтовки. У диверсантов было десятка три карабинов, трофеи от охраны и проходящих тут мелких групп. Почти на всю батарею хватило. Железнодорожный мост стоял на двух каменных опорах, которые и были заминированы. Поэтому, когда я крутнул ручку, в воздух поднялись не только металлические фермы, но и камни из опор. Все заволокла пыль, не давая рассмотреть, что там творится. То, что мост разрушен, было понятно, но нам требовалось отметить в журнале уничтожение и засвидетельствовать его всеми командирами, что были у меня на батарее. Гольдберг, которого назначили наводчиком одного из ДШК во взвод Индуашвили, готовил фотоаппарат для засвидетельствования. Заполнял журнал Адель, я только комментировал. – Долго же его восстанавливать будут, – пробормотал Адель, быстро работая карандашом. – Ты подписывай давай, – велел ему. – Но ты прав, бабахнуло знатно, не думал, что они еще и насыпи с дотами минировали. Мы стояли от моста метрах в шестистах, куда бросили полевку саперы. До нас обломки не долетали, но метрах в ста падали довольно активно. После того как формальности были улажены, мы направились к стоявшей в трехстах метрах от нас колонне, когда там замахали руками, показывая на противоположный берег. Обернувшись, я только застонал от досады. К мосту подходила стрелковая змея наших войск. – На пятнадцать минут опоздали, – пробормотал стоявший рядом Иванов. – Возвращайтесь к колонне, а я с ними поговорю. – Я с тобой, – тут же откликнулся Адель. – Зачем? Я не долго, жди в машине. Подойдя ближе к берегу, я достал бинокль, разглядывая стрелков. На их лицах были отчаяние и смертельная усталость. Меня видели, поэтому, когда подошел ближе, тут же обматерили. – Хватит гавкать! – крикнул я. – В одиннадцати километрах в той стороне есть брод! Мы будем там! Стрелкам, конечно, можно было бы переправиться вплавь, но в том-то и дело, что с ними были телеги с ранеными и пушки на конной тяге. Вперед вышел капитан: – Обстановка какая? – Немцы перерезали дорогу в двенадцати километрах позади нас! Прорвались как-то! Нужно уходить по второстепенным дорогам, пока у них мало сил и они все не перекрыли! – Понятно!.. Эх, совсем ведь немного не успели! – Нужно было разведку послать, чтобы предупредили нас, мы бы подождали! – Да я уже понял, но только устали все, на одной силе воли идем! – Потерпите немного, до брода не так далеко! – Ладно, там встретимся! Темнело быстро, я уже плохо видел ту сторону, поэтому, попрощавшись взмахом руки, отправился к ожидающей меня колонне. – Давай я за руль сяду. А ты пока поспишь, – встретил меня у «эмки» Адель. Он еще вчера забил за собой заднее сиденье машины, загрузив туда свои немногочисленные пожитки. Поэтому моими оставались только передние сиденья и багажник. Мне пока хватало. – С чего бы это? – Да ты на ногах едва стоишь. Я засмеялся. – Сам садись назад да поспи пару часиков, пока мы едем. Не волнуйся, приедем к броду, поставлю задачу Иванову с его взводом, они немного поспать успели, – и с остальными спать до утра, пока взвод Иванова оборудует позиции. – А они успеют? – Долговременных мы делать не будем. Старшина двести семь мешков забрал со складов МТС, вот ивановцы и будут набивать их песком да землей, потом замаскируют сетями. Для скоротечного боя хватит, а большего нам не надо. Не волнуйся, все уже продумано. Спи давай. Когда я сел за руль своей «эмки», колонна сразу же заурчала моторами и выехала на дорогу, шедшую параллельно реке к сгоревшему мосту, тому самому, где я сел на почтовую машину, чтобы проехать в Ровно. К сожалению, дальше дороги уже не было, но мы люди не гордые – и по полю проедем. Тут всего-ничего, километров девять осталось. За пару часов доберемся. По полю ехать тяжело нагруженным машинам было трудно, ладно хоть впереди шли три машины Индуашвили – я все-таки сделал взвод из пулеметов, поставив его командиром. Они пробивали в поле дорогу, а за ними следовали мы. С расчетами определился сам сержант, набрав из стрелков Богданова. Там же он нашел и водителей. Когда уже должен был появиться брод, со стороны реки пару раз мигнули фонариком, отчего колонна встала. Это был условный сигнал от наших разведчиков. Дальше было просто: подсвечивая фонариками, мы с командирами подразделений определились с позициями зениток, пушек, пулеметных расчетов и стрелков, после чего, дав задание Иванову, который записывал за мной в блокнот приказы и зарисовал схему засады, я отправил всех спать, поставив третьему взводу задачу соорудить защиту для техники и людей. Благо мешков должно было хватить. Как я дополз до машины, которую загнали в прибрежные кусты и замаскировали ветками, помнил смутно, вырубился сразу, как плюхнулся на сиденье. Утром меня разбудил выспавшийся Бутов, сообщивший, что на той стороне поднялась пыль. – Когда они примерно тут будут? – зевая, я попытался вылезти из машины, двигая одеревеневшими конечностями. Сзади шевелился Адель, проснувшийся от нашего разговора. – Через полчаса, не раньше. Разведчики быстро приехали. Они их засекли в трех километрах от брода. – Той части, что к подрыву опоздала, еще не было? – Нет, товарищ лейтенант, видимо, где-то на ночевку встали. – Понятно, – пробормотал я, наблюдая, как трое бойцов, раздевшись до пояса, то есть сняв штаны, толкают мотоцикл через брод. Его хорошо было видно по укатанной дороге на обоих берегах. – Поднимайте батарею, пусть просыпаются и готовятся к бою, а я пока проинспектирую, что успел сделать Иванов. – Так они часа два назад закончили. Спят уже. Я проверил, было несколько огрехов в маскировке, но мои парни их убрали, – сказал Бутов. – Хорошо, сейчас определюсь, как расположена батарея, и начнем… Да и тылы надо убрать подальше. А то мало ли шальная пуля. Да еще эти артисты, чтоб их! Отправив Бутова наблюдать за другим берегом и не обращая внимания на начавшуюся суету – вокруг бегали полуодетые сонные бойцы, кто к воде, кто по своим местам – я, спустившись к воде и умывшись, направился на позиции батареи, которая расположила свои орудия в ста метрах от берега, а две зенитки – в кустах на берегу, чтобы бить в бок противнику Машины уже загоняли на позиции, поглядывая со стороны, видно ли их. Наводчики крутили штурвалы, проверяя, как ходят стволы и секторы стрельбы. Заряжающие протирали снаряды. Две трофейные пушки стояли чуть дальше, они тоже находились правее брода, чтобы стрелять в борта техники противника вдоль вытянувшейся на дороге колонны. – Товарищ лейтенант, не забудьте, вам на перевязку надо, – окликнула меня Медведева. – Хорошо. Только чуть позже, сейчас просто нет времени. Кстати, что там с ранеными? – спросил я, бросив взгляд в небо. Там на километровой высоте пролетали двенадцать немецких бомбардировщиков. – Тяжелые держатся, а легкие даже ходят. – Ясно, все-таки присматривайте за ними.