— Никто не должен применять оружие, если его к этому не вынуждают, — продолжал наставлять я Тима. — Не ищи неприятностей, они сами найдут тебя. Револьвер — это как инструмент у плотника. Пользоваться им нужно вовремя и не по пустякам. Закончив с наставлениями, я присмотрелся к легкому облачку пыли, который вроде бы стоял на месте. Похоже, к нам кто-то приближался, или удалялся, скоро узнаем это. — Оружие сделано, чтобы убивать, и ты так же легко можешь убить друга, как и врага. Любое оружие, которое ты лично не разрядил, должно рассматриваться, как заряженное, — продолжил я, не спуская глаз с пылевого облака. Облако стало больше, и стало ясно, что к нам кто-то приближается. — Опять бизоны? — спросил у меня Тим, только сейчас заметив пыль. — Не думаю, мы на обжитых землях, и пастухи прогнали бы стадо. — Тогда кто это? — Скоро узнаем, — ответил я, заметив, что вдали появились всадники. — Ковбои, — мгновенно определил Тим. Достав подзорную трубу, я присмотрелся к нахлестывающим коней всадникам. — Торопятся куда-то, — сказал Тим полным любопытства голосом. — Ты прав, похоже, это действительно местные пастухи, — сказал я убирая подзорную трубу. Достав «винчестер», я приготовил его к бою. Удивлённо посмотрев на меня, Тим последовал моему примеру и достал отцовскую двустволку. — В этих землях, никогда не знаешь, кто тебе встретиться, друг или враг, — пояснил я свои телодвижения. — Их пятеро, — сказал Тим, когда ковбоев было уже хорошо видно. — Шестеро. Вон там дальше был всадник, похоже, наблюдатель, — ответил я. Замедляя скорость, всадники направили лошадей к нам. — Вы на земле Большого Билла Мак — Кинли, — жёстко сказал старший из них. Мужчина был обрюзгшим, видно, что его не заботит собственный внешний вид, и в грязной засаленной одежде. Этот тип мне сразу не понравилось, слишком пустой был у него взгляд. Взгляд убийцы. Да и одежда, присыпанная пылью, и пропитанная потом, была цивильным костюмом, даже небольшой серый от пыли котелок выбивал его из образа ковбоя. Глядя на него, первое что приходило на ум, это картёжник. Но те предпочитали иметь истую одежду, а не засаленную на локтях и рукавах. — Я в курсе, — ответил я спокойно, отслеживая каждое его движение. Остальные ковбои тоже были крутыми парнями, но это был самым опасным. Моральной планки у него не было. Судя по виду «картежника» он был любителем устраивать неприятности другим людям, однако мой вид не давал пока ему достаточного основания для ссоры. — Проезд караванов по землям Большого Билла платный. — Согласно законам правительс… — начал было я, как был грубо прерван. — Да мне плевать на законы. Или вы платите или будете иметь дело со мной, — выпятив челюсть вперед, сказал неизвестный. «Вот уж никак не ожидал встретить здесь самый настоящий „гоп — стоп“», — подумал я. — Я не знаю кто вы, — сказал я вежливо, но с вопросительной интонацией. — Это Дик Беннет, парень, — сказал один из ковбоев зажав губами потухшую сигариллу. — Первый раз слышу, это должно мне что-то говорить? — спросил я. — Тут уже перегоняли стадо коров парни из Техаса, которые тоже не слышали о Беннете, и они пожалели об этом, — ответил тот же ковбой, в пропылённом плаще. — Тим, скачи в караван, скажи, что тут требуется присутствие старшины… Это он должен решать, — пояснил я Беннету. — Но?.. — что-то хотел сказать Тим, но я прервал его. — Тим! Услышав за спиной удаляющийся топот коня Тима, я не сводя взгляда с Беннета, сказал: — У нас старшина Бак Тревис, он подъедет и вы будете решать вопрос о проезде, — сказал я спокойно. Мне не нужны были проблемы, меня ждали в караване жёны, и я не хотел делать их вдовами так быстро. — Не нравишься ты мне парень, — вдруг сказал Дик Беннет, после пяти минутного ожидания. Я вдруг понял, что сейчас мне придется стрелять. Беннет был самым настоящим маньяком, и убийства он сделал своей профессией. Думаю, в мирной жизни он был бы каким-нибудь цветником — лавочником, но револьвер уравнял его шансы с другими людьми. Из невысокого, квадратного нескладного мужчины, он вдруг стал опасным человеком, о котором говорят со страхом, и он упивался этим страхом, кайфуя. Я же не испытывал страха перед ним, и он это видел. Понятное дело это ему не понравилось, и Беннет решил исправить эту не справедливость, как он решил, да и пугнуть переселенцем трупом свежее убиенного переселенца, тоже по его мнению была не плохая идея. Так что у меня были проблемы… Или у его, тут как посмотреть. «Вот сейчас и посмотрим Мишенька, как ты поднял своё мастерство во владении револьвером от каждодневных тренировок», — подумал я, опуская руку так, чтобы ладонь была у рукоятки «кольта». «Винчестер» я уже убрал в седельную кобур под пристальными взглядами ковбоев и Беннета. Дик, с улыбкой встретил мое движение. Бросок его руки к револьверу я заметил сразу, и еще только ствол его «ремингтона» покидал кобуру, как ахнул «кольт» в моей руке. Заметив движение справа, я держа «кольт» правой рукой два раза ударил левой по курку сбив с лошади крайнего левого ковбоя. Остальные быстро подняли руки. Главная хитрость быстрой стрельбы, это когда держишь револьвер одной рукой, нажав на спусковой крючок, и одновременно ладонью другой быстрыми ударами взводишь курок после каждого выстрела это то, что ствол должен быть слегка опущен. При тренировках, я часто мазал по целям при такой стрельбе, пока не догадался опустить ствол, и всё пошло как по маслу. При ударе по курку ствол как не держи его все равно слегка задирается, как было у меня вначале, и пули летят не туда куда хочешь, так что это опускание компенсирует прицеливание при стрельбе. Что у меня и получилось. Уронив на землю револьвер, Дик Беннет, держась за грудь, медленно сполз на землю. — Руки что бы я видел, — напомнил я ковбоям — Это был лучший стрелок на этой стороне штата, — сказал говорливый ковбой. — Теперь уже нет, — равнодушно ответил я. — Большой Билл рассердится, — сказал молчавший до этого ковбой. Не мне сказал, просто констатировал факт. Остальные молча с ним согласились. Мне было безразлично, кто, и где там рассердиться, интерес у меня был другой. — Аккуратно расстегните и снимите пояса. Только тихо, чтобы я это видел. Когда подскакали парни с каравана во главе с Тревисом, все трое ковбоев сидели на земле и лениво наблюдали за приблизившимися всадниками. Быстро осмотревшись, Тревис спросил: — Маккена, что тут произошло? — Все в порядке Бак. Мы договорились, они нас пропускают. Быстро описав старшине все, что тут произошло, я добавил в конце: — … так что сам понимаешь, да воздастся каждому за дела его. — Хорошо. Ты молодец Джон. Я слышал об этом Беннете, говорят, он застрелил несколько парней в Солт — Лейк — Сити, и одного из них, маршала Тоннера в спину. Когда ковбоев сажали со связанными за спиной руками на лошадей, говорливый спросил с задумчивым видом: — Так ты Джон Маккена? Тот который убил Веселого Джека? «Быстро летит моя слава», — подумал я. Я не ответил, нужен он мне больно, просто стегнув коня Джека, поскакал обратно к каравану. В передовой дозор Тревис отправил других людей. А тот наблюдатель, которого я видел, так и не дал о себе знать, видимо это действительно был какой-то пастух, как предположил Бак. В течение дня мы двигались по земле Большого Билла, как к вечеру, за час до остановки на ночевку, боковой дозор сообщил о приближении большой группы всадников. — Видимо это местный хозяин, — сказал я сидящей рядом Мэри, по общему сигналу поворачивая влево, создавая из повозок оборонительный круг. Пристегнувшись спереди, не трогая мулов, и сзади к другим фургонам, я велел женам спрятаться за своим фургоном и готовить мне оружие. Девушки за эти многодневные переходы прекрасно запомнили, что и как нужно делать. Не успел я соскочить с повозки, где доставал патронташи с патронами, как мне в руку уже был подан заряженный «Спрингфилд». Агнесс в это время проверяла первый из шести «винчестеров». Вокруг были слышны перещелкивания затворов и взводимых курков. Переселенцы готовились к возможной схватке, сурово поглядывая на ровную прерию, где уже были видны всадники. К моему удивлению, но никакой перестрелки или нападения не было. Подъехавший одиночка о чем-то поговорил со старшиной Тревисом, и была достигнута договоренность. Я понял это, потому что пленных ковбоев вывели из круга фургонов и отдали людям Большого Билла. Сам же он восседал на белоснежной кобыле перед строем своих людей. Разглядывая его в подзорную трубу, я составлял психологический портрет для себя. «М-да, по виду мстительный субъект. Вон как на нас зыркает. Ой, чую что-то он нам приготовил». Однако я ошибся, всадники забрав своих, развернулись и ускакали обратно. Ночь прошла спокойно, и утром после завтрака мы двинулись дальше. — Все, эти земли принадлежат не Большому Биллу, — сказал подъехавший ко мне Бак Тревис. Стегнув поводьями мулов, чтобы они вернулись в колею, а не уходили левее, где была сочная трава, ответил: — Что-то вы все боитесь этого Билла. — Не боимся, а опасаемся. Ты не забывай Джон, у нас у всех тут семьи. Посмотрев на своих жен, которые сидели внутри фургона и внимательно к нам прислушивались, вынужден был согласиться. — Да уж. Если кто-то тронет моих жён, пожалеют ВСЕ, — коротко пообещав, согласился я. Через пять дней наш караван подошел к небольшому городку Лафаэто, где и был конец нашему путешествию. Начав свой путь три месяца назад из Индианы, мы с караваном закончили его в штате Калифорния, о чем сообщил нам наш проводник. — А ведь добрались, а солнышки? — довольно щурясь, сказал я. Я собирался прикупить, или проще говоря, застолбить себе небольшую долинку и поставить там дом. Моя земля. Мой дом. К собственечеству я относился серьезно, но только к своему, не к другим. Так что как только караван встал у пригорода на последнюю ночевку, оставив жён я направился в город. Мне нужна была информация, и кто как не местные охотники могли ею поделиться, так что я направлялся в ближайший салун именно на поиски оных. Накинув поводья на одну из свободных перекладин, и завязав небольшой узел я, подошел ко входу в салун, к таким памятным по фильмам створкам и, отряхнув от пыли шляпу, тщательно её выгладил пальцами, чтобы она приняла свой обычный вид настоящей ковбойской шляпы, толкнул правую створку и вошёл внутрь, прямо в разгар пьяной драки.