— Тогда ждем, когда пройдут, выходим и следуем за ними. — Хорошо, боярин. Как только ладьи скрылись за поворотом реки, мы вышли из протоки и последовали за ними. Через два часа, когда мы почти догнали купеческие ладьи, нам в борт ударила высокая волна, нас вынесло течением на Ильмень-озеро. — Красиво тут, — пробормотал я, отходя от борта. Берега действительно были живописные, красивая девственная природа, только цвет воды был немного желтоватый, а так красота. — Долго нам еще? — спросил я Федора, он стоял у кормового весла и в трубу наблюдал за одной из ладей, шли мы почти параллельно, практически обогнав их. — Сорок верст, потом спускаемся по Волхову, он из озера вытекает, и в пяти верстах будет Новгород. — От усадьбы было ближе, — вздохнул я. — Нам возвращаться пришлось, так что крюк получился. — Да это и так понятно… Что ты там на ладьях интересного нашел, больно уж пристально рассматриваешь? — Вторая идет. Та, что побольше, видишь? — Ну, если это та, которая с парусом в красную полоску, то вижу. Ладья как ладья, не новгородская, постройка не та, — осмотрев ладью в подзорную трубу, я опустил ее и с недоумением посмотрел на Немцова. За время пути нам попадалось множество судов, Немцов, зная мою любознательность и интерес ко всему новому, описывал каждую. Так что я, если не эксперт, то знающий точно. — Это моя бывшая ладья. Ремонт провели, надстройки, парус поменяли, палубу перешили, но точно она. Вон на мачте видишь черное пятно, Рядом с верхушкой? — Ага, вижу. — Это нас Перун молнией поразил. Больше таких меток ни у кого не было. Еще доска одна по борту светлее, это мы меняли, попали под скользящий удар топляка. — Понятно. Хозяина не видать? — Нет, я там никого не узнаю. — В Новгороде сможешь пообщаться, я даже воинов десяток выделю, сейчас к ним подходить опасно. Вон две лодки с рыбаками на виду. Да и на берегу что-то дымит. — Хорошо, боярин, спасибо. — Угу. — Боярин! — подскочил ко мне Семен с кормы. Он, как и все, был в воинской справе, даже сабля на боку одиннадцатилетнего мальчишки смотрелась вполне органично. Новенькая, еще, можно сказать, не обмявшаяся униформа, точно такая, как и у воинов, боевой пояс с ножами и самой легкой саблей, которую мы смогли найти среди крымских трофеев. Железо, конечно, дрянное, но тут скорее нужно для статуса и тренировок по обращению с оружием. Еще у паренька был пистолет за поясом, вместе с мешочками с боеприпасами. Пользоваться он им умел, отстрелялся раз двадцать по мишени. Даже попадать умудрился, один раз в край чучела, другой раз в курицу, клюющую что-то в сорока метрах за мишенью. За четыре последних дня большая часть новеньких обзавелись униформой, это сразу сказалось на дисциплине, все-таки начинаешь чувствовать себя одним организмом, воинами, дружиной. Мальчишки-пушкари делали заметные успехи, они уже не вздрагивали от каждого выстрела и споро перезаряжались. Среди них даже появились свои снайперы, двое из них могли попадать учебным деревянным снарядом, обмотанным веревками, со ста тридцати метров в метровую мишень. Я тогда удивился, подумал — просто удача. Но нет, они продемонстрировали боевыми снарядами, что это не удача. В общем, оба эти расчета, где теперь были наводчиками пареньки, шли на ушкуях. Потренироваться на качающемся судне они не могли, это, конечно, не на земле, но пока такой возможности не было. Слишком много глаз появилось на воде и на берегу. В общем, за четыре дня мы успели подготовиться к дальнейшему плаванью, сбить новые экипажи, подобрать воинов для плавания. Со мной было три десятка стрелков, два десятка ветеранов и третий с новичками в новенькой форме. У всех оружие и защита в полном порядке. Оставив усадьбу на Ветрове, кто-то же должен был там командовать, со мной старшим шел Корнилов, я дал ему несколько инструкций и изрядно денег на учебу и проживание. Ничего, думаю, через пару месяцев у меня будет большое количество стрелков и пушкарей. Сабельников из них, конечно, не сделаешь, тут годы нужны, да нам это в принципе и не нужно. — Чего тебе? — беззаботно спросил я его, продолжая рассматривать ладью. Сбив шапку, которая имела тот же цвет, что и униформа, на затылок, Семен шмыгнул носом и сказал: — Споймали чего-то. — Да? — заинтересовался я. По словам опытных членов экипажа, на ходу мы поймать ничего не могли. Можно где-нибудь в тиши посидеть с удочкой, но никак не на движущемся судне. Удочку я нашел в подсобке усадьбы. Свернул не туда, дверь открыл не ту, и вот стоит она, родная. Я в детстве был большой любитель порыбачить, даже как-то собирал книги по рыболовству, но после армии все это отошло на второй план. Во второй жизни тоже как-то не задавалось, ловил в основном мелочь, а хотелось лосося, там, или какую морскую. Леска у удочки была из плетеного конского волоса, крючок, должен сказать, не маленький, на щуку, а то и сома, вообще медный. Но что есть, то есть. Навозных червей мне накопали холопы, вон в деревянном ведерке лежат, а снасть я десять минут назад закинул в воды озера, и сейчас Семен, которого приставил следить за снастью, сообщил, что мы что-то поймали. Длина лески была всего метров пять, а для заброса нужно было больше, поэтому еще в усадьбе Митрофан Авдеевич лично нарастил мне еще метров десять, запасы у него были, оказалось, он сам любитель посидеть в тенечке с удочкой. Подбежав к корме, где рулевой с интересом наблюдал, как натянувшаяся леска ходит туда-сюда, согласно броскам рыбы, я стал искать перчатки. — Точно что-то есть, — обрадовался я и, надев кожаные перчатки, ухватился за леску. Удилища не было, я просто так забрасывал, привязав конец к швартову. Рыба давалась тяжело, бросками пытаясь оторваться. Минуту она пыталась вырваться, пока не ослабела, дальше уже было просто, подтянув ее прямо к корме, одним рывком выдернул из воды и забросил на палубу. — Ого, тяжелая, — пытаясь подхватить скользкую рыбину, воскликнул Семен. — Килограмм есть, — согласился я, пытаясь опознать рыбину. То, что родственник лососевых, это точно, немного похожа на чира, но это можно было судить только по нижнему положению рта и большей голове с менее горбатым рылом. — А что это за рыба? — спросил Семен, все-таки ухватив рыбу. — Кажется, сиг, но я не уверен. Только по книгам такую видел. Хм. Второй ушкуй близко приблизился, их тоже заинтересовала моя рыбалка и, удивительное дело, пойманная на ходу рыба. Скучно протекало плаванье, а тут хоть что-то интересное. Потренироваться, что ли, их заставить? — Давай на камбуз, пусть почистят, — велел я. Да, пока была стоянка на озере, Федор после моего приказа достал из трюма плиту и организовал камбуз. Маленький, конечно, пришлось уменьшить матросский кубрик, но зато можно было готовить на ходу. Мы уже попробовали это сделать, когда шли по протоке, так что небольшая перестройка ушкуя себя оправдала. Получилось неплохо. Теперь один из членов команды стал коком, помощников ему подбирал капитан. Используя метод дежурства или исполнения наказания, если кто-то накосячил. В это время ветер сменил направление, и нас стало сносить к ладьям и берегу. — Гребцы на место, — крикнул Федор, после чего стал задавать темп. Со второго ушкуя доносилось то же самое. Ладно, хоть половину озера успели пересечь с попутным ветром. Сейчас он нам бил в левую скулу, от чего нос судна зарывался в поднявшуюся волну. Трое членов команды, спустив парус, сейчас закрепляли его к брусу. Ветер с силой трепал рубаху, кольчугу я не одевал, будучи в одной рубахе и синих штанах с лампасами. Стало прохладнее, наконец испепеляющая жара исчезла, и стало свежее. Гребцы мощно работали веслами, гребя почти против ветра. Наши двадцать гребцов, на десяти веслах, дали больший ход, чем двенадцать гребцов на втором ушкуе. Их шесть весел не давали такой скорости. Хотя посадка судна была меньше. Понемногу он отставал, поэтому Федор приказал снизить темп, чтобы идти вместе. — Вижу устье Волхова, — известил я всех, опуская подзорную трубу. По моим прикидкам, мы должны подойти к устью, когда стемнеет, это было опасно, поэтому пора было найти укромное место для ночевки. Попутные ладьи уже давно прижались к берегу, ожидая, когда стихнет ветер. Мы же следовали дальше, решив рискнуть. Со второго ушкуя донеслось, что они видят оборудованное место для стоянок. У них судно было легче, поэтому и сносило их быстрее, они были ближе к берегу, идя у нас с подветренной стороны. Я бы не сказал, что мы пристали к берегу, скорее нас к нему прибило ветром, волна на озере становилась все больше и больше, ветер крепчал. Кажется, мы успели вовремя уйти за небольшой мысок, он хоть немного, но защищал нас от ставшего шквальным ветра. Где-то вдали загрохотало, и сверкнули несколько молний. Черные тучи закрыли небо, потемнело и похолодало. — Погода быстро портится, как бы бури не было! — стараясь перекричать свист ветра в снастях, крикнул я Федору. Он наблюдал, как воины, попрыгавшие с веревками в воду, подтягивают наши суда к берегу и привязывают к стволам качающихся деревьев. — Да! Думаю, что это надолго, дня на два, не меньше, боярин! — прокричал он в ответ. Слова Немцова оказались пророческими, мы простояли в этой бухточке почти два дня, даже под крупный град попали, но погода и озеро успокоились только к утру следующего, третьего дня. Эту непогоду мы перенесли без особых потерь, камбуз на ушкуе снабжал нас горячей пищей, оставалось только ожидать и смотреть за судами. Стоявшие рядом деревья шквальным ветром гнуло, как пруты, один раз раздался выстрел, похожий на пушечный. Но оказалось, что это сломалось одно из деревьев, повезло, что хоть оно и упало в нашу сторону, но не достало. Хотя макушка и хлестнула по носу. С подветренной стороны нас защищал высокий берег, и деревья, что росли на нем, так что, как я уже говорил, непогоду мы выдержали вполне пристойно. — Высокая еще волна, — сказал я Федору, мы стояли на берегу, что нас защитил, хотя дерн с него сдуло почти до глины. Экипажи под охраной воинов приводили суда в порядок, и если с малым ушкуем было все в норме, то «Беда» села на мель. Когда вода немного успокоилась, она легла на один бок, всем видом показывая, что сдвинуть ее с места потребуется немалых усилий. По круто наклоненной палубе теперь не походишь. — Стихнет к полудню, — рассеянно ответил он, продолжая за чем-то наблюдать на озере. — Тут другое… Я немного отвлекся, пытаясь поймать распоясавшуюся Ласку, носившуюся вокруг нас, звонко и весело лаявшую. — Что там? — спросил я, наблюдая за Лаской. Щенок отбежал от нас, перепрыгнул через пласт вывернутого дерна и, кубарем скатившись по песчаному откосу, побежал к ближайшему ушкую, где возились с одной из пушек мальчишки. Уж они-то и приласкают, может, что и вкусненькое дадут. По выпрашиванию вкусного Ласка была впереди планеты всей, разбаловали ее отроки. — Кажется, разбитая ладья, но может, меня глаза подводят. — Дай-ка, — взял протянутую подзорную трубу и, настроив ее, присмотрелся. — Действительно, что-то похожее. Вот огрызок мачты с остатками паруса… кажется, там даже люди есть. Точно, вон один за остатки борта держится. Ладья была разбита, мне кажется, от нее осталось только часть корпуса, который держался на воде только за счет плавучести материала, так как еще высокие волны свободно перекатывались через импровизированный плот. — Нужно помочь им. Может, на малом ушкуе? — Не торопись, — недовольно дернул я плечом. — Остатки паруса-то на нем в красную полоску. Тебе это ни о чем не говорит? — Романовская ладья, — усмехнулся кормчий. — Будем спасать? — Подождут. Как снимем большой ушкуй с глинистой отмели, мимо пойдем, тогда, может, и будем спасать… христиан. Федор, как и его люди, не забыл, как купец, с которым они работали несколько лет, просто бросил их в крымском плену, посчитав, что новую команду нанять дешевле, чем выкупить старую. — Тогда можем отходить, сняли с мели ушкуй, — кивнул я на закачавшееся на волне судно. Двое ушкуйников как раз нырнули в трюм, узнать насчет течи. — Тогда идем, сам же говорил, что нужно быть в городе к обеду. — Ну да. Мы спустились на галечный пляж, засыпанный мусором, и поспешили к судам, играя на ходу с вернувшейся Лаской. Как только команды убрали снасти, с помощью которых они сняли с мели судно, мы приняли на борт воинов и отошли от берега, выходя на озеро. Ветер был встречный, поэтому я велел малому ушкую ждать нас у устья Волхова, а сам направился к останкам ладьи. Засидевшиеся за три дня воины споро гребли против ветра.