— Пойдем ко мне домой. Там посмотрим, что можно найти. Через полчаса я подошёл неспешным шагом к центральному входу больницы и, прислонившись плечом к забору, стал наблюдать за обстановкой. Появившийся из-за угла корпуса, в котором находилась моя палата, рыжий парень направился к крыльцу, на которое изнутри вышел высокий здоровяк. Встретившись, они закурили и о чем-то стали говорить. Хмыкнув, я поправил белый бант на голове и направился к ним, на ходу делая страдальческое лицо. Подойдя, сказал, добавив в голос слез: — Дяденьки, вы мою маму не видели? Потерялась я. Здоровяк сразу повелся: — Маму мы не видели. Давай поищем ее. Потом взял меня за руку и приказал рыжему: — Сходи в регистратуру, скажи, что тут ребенок потерялся. Пусть заберут, с ними посидит. Нам некогда. Рыжий быстро ушел. Здоровый же, повернувшись к ко мне, спросил, как меня зовут. — Я не помню-ю-ю, — плаксиво заныл я. Здоровяк поморщился: — Ты помнишь, как тебя мама звала? Я для убедительности вытер нос и кивнул. — Маша? Даша? Катя? Оля? Юл… — перечислив несколько имен, здоровяк сдался. Все это что-то мне напомнило. Задумчиво ковыряясь в носу, я вспоминал. О, вспомнил, девочка Гадя! Если есть возможность, почему бы не пошутить? — Давай, я буду говорить буквы, и ты скажешь, на какую начинается твое имя. Согласна? О, точь-в-точь, как в приколе. Но все обломал этот гадский рыжий, выйдя с пожилой женщиной, похожей на санитарку. — Вот, Сергей Викторович, санитарка посидит с девочкой, пока не найдут ее мать. Женщина назвалась бабой Валей и позвала с собой, пообещав напоить чаем и угостить конфетами. А заодно и маму найти. Самое то: покажите мне пятилетнего ребёнка, который устоит перед таким соблазном. Подойдя к дверям, я обернулся, посмотрел на стоящих ко мне спиной оперов и, не выдержав, показал им язык. Информация. Именно недостаток информации вернул меня в больницу. Источником я решил сделать врача, Константина Сергеевича, если не ошибаюсь. Помимо информации надумал стрясти с него денег — не люблю стукачей и поэтому считаю, что их надо учить материально. Для моих дальнейших планов деньги были нужны. Вряд ли у врача с собой будет много, но на безрыбье и лягушка рыба. Приведя меня в подсобку и налив кружку горячего чая, санитарка поставила рядом розетку с конфетками и, пока я пил, завалила вопросами. Потом её куда-то позвали, и она вышла в коридор. Убедившись, что женщина удалилась, осмотрел помещение, отыскал среди стоящего в углах приборочного инвентаря сломанную рукоятку от швабры длиной около полуметра и, прихватив её, отправился по делам. Путь к кабинету врача занял минут десять — спрашивать ни у кого не хотелось, так что пришлось искать методом тыка. Заглянув в кабинет, я увидел сидящего за массивным столом врача, успевшего, судя по пустой бутылке из-под коньяка, изрядно напиться. Хлопок закрывшейся двери заставил его встрепенуться: — Девочка, тебе чего? Да уж, он и правда успел хорошо набраться. И тут доктор меня узнал. Глаза его расширились, он вскочил и шатающейся походкой ринулся ко мне. Я вскинул рукоятку, которую до этого держал за спиной. Врач не ожидал, что встречу его с палкой, и затормозил, озадаченно глядя на нее. И тут же получил два удара по болевым точкам, парализовавшим руки. Третий — футбольный удар со всей силы головой между ног, и завершающий — по затылку согнувшегося врача. После чего хозяин кабинета свернулся калачиком на полу. Машинально поправив сбившийся бант, быстро, пока он не очухался, задрал платье до подбородка и стал развязывать бельевую веревку, обмотанную вокруг пояса. Которую, мне вместе с платьем и бантом дала Ксанка. Врач держась за гениталии, тихо стонал на полу. Мне это было не нужно, поэтому очередной удар снова пришелся ему по затылку. Самое сложное было рассчитывать силу. Ведь кем я раньше был? И кем стал сейчас? С трудом завернув полупарализованные руки врачу за спину, связал их, накинув еще и удавку на шею. Так что если он попытается развязаться, то задушит сам себя. Вздохнув свободней, огляделся. Нужно было торопиться. Закончив обыск, я разложил найденное на столе. Мне достались четыре скальпеля в кожаном чехле, массивный мужской кожаный бумажник с деньгами (тридцать один рубль купюрами плюс мелочь), часы, снятые с руки врача, и свежая газета за 22 мая. Развалившись в кресле, я стал изучать газету. От этого занятия меня отвлек шум на полу. Начал оживать врач. — Здравствуйте, дяденька, — на меня опять напала какая-то веселость. — Уйё! Зачем между ног-то было бить? — Шансов завалить вас у меня было очень мало. Я использовал то, что свалит наверняка. — Что тебе нужно? — Информация. И еще раз информация. А то, что мне было нужно, я уже себе подобрал, — взяв со стола вещи, показал их врачу. Тот поморщился: — Оставь хотя бы скальпели. Подарок все-таки. — Хрена тебе лысого, а не скальпели. На фига меня сдал? Не мог промолчать? Или сделать вид, что ничего не понял! Так что это моя компенсация, — ответил я возмущенно. Врач перевернулся на спину и посмотрел на меня выжидающе. Похоже, отвечать на заданные вопросы он не собирался. Демонстративно вздохнув, я взял лежащую на столе палку и подошел к нему. Допрос продлился около двадцати минут. Сам рассказал, даже бить не пришлось… почти. Дважды в дверь стучались, и доктору по моим подсказкам пришлось отвечать, что он очень занят. Вернувшись в кресло, я задумался было над полученными сведениями, но встряхнулся, вспомнив, что кое-что забыл: — Вы ведь детский доктор? У меня вопрос. В последнее время со мной происходит что-то странное. — После того как вы попали в это тело? — Да, конечно. В общем, проблема в том, что я начинаю вести себя как ребенок. Сперва это незаметно было. То есть я не замечал. Но в последнее время как-то странно себя чувствую. Доктор сразу принял серьезный и задумчивый вид. Подумав, спросил: — В чем заключается странность? — Стал вести себя как ребенок. Хочется играть, беситься, смеяться, шутить. Как-то так вот. Помолчав несколько минут, он ответил: — Я с таким не сталкивался. Может, слияние происходит? Возможно, что ваша личность начинает адаптироваться к телу. Гормоны-то другие. — Это как-то отразится на мне? — Не знаю. Нам с таким еще встречаться не приходилось. Ну не было у нас еще переселенцев! Это нужно изучать! Вот тебе тяжело эмоции контролировать? — Да я их почти не замечаю, так что подавить их нетрудно. Но все равно же: не заметно, но тянет. Хотя еще в той жизни я был еще тем, хм… приколистом. — Со временем, скорее всего, пройдет. Разговору помешал зазвеневший телефон. Посмотрев на дернувшегося собеседника, показал ему палку. Что сразу заставило его молча замереть. Встав на кресло, я дотянулся до аппарата. «Блин, когда же вырасту!» Маленький рост начал уже меня доводить. — Алло, Костя? Сейчас придут наши люди. Так что с работы не уходи. И весь персонал чтобы оставался на месте. Понял? Алло? Костя? Почему молчишь? Врач, дернувшись, крикнул: — Стас, он здесь! В трубке наступило молчание, потом послышался шорох, и Стас спросил: — Артур? Скрываться я посчитал бессмысленным, поэтому буркнул: — Нет, папа римский. В динамике снова послышался шорох. И трубку, похоже, взял кто-то другой. — Артур Александров? — Да я это, я! — С вами говорит полковник Чурин. Оставайтесь в кабинете. Наши сотрудники сейчас подойдут.