– Значит, не показалось. Хорошо, – сказал я и повернулся к немцу, пора провести допрос, но оказалось, Юра достал ещё не всё. – Смотри, тут два нагана с кобурами и ТТ. Все странные, я такие и не видел. Посмотрев на оружие, я сразу опознал эти эксклюзивные образцы. – Видимо склад наш ломанули, подарочное оружие. Генеральское. Видишь отделка какая? – Тут ещё ППД и ППШ, винтовка и карабин Мосина. О, я такую только на картинках видел, АВС… а в багажнике патроны… О, тут мишени есть. – Так они решили из трофеев на пикнике пострелять, – наконец я сообразил, откуда в машине столько оружия, а главное боеприпасов. – Понюхай столы, стреляли? – Нет, чистые, – понюхав, сообщил тот. – Не успели, наверное. Поинтересовавшись об оружии у гауптмана, подтвердил свои догадки. Его зам достал советское оружие, то, которое смог, и они решили пострелять. Кстати, остановить нас пытались по пустяку. Лейтенант курил, а пачка закончилась, у него, как говорится, уши пухли, а остальные не курили. Вот тот и отправил солдата к нам, сигаретку стрельнуть. – Откуда будете?.. Где службу проходите? – повторил я, заметив, что немец меня не понимает. Русского тот не знал, ещё когда я произнёс первые слова после выстрелов, то отслеживал его реакцию, никакого понимания, кроме тревоги, я в нём не заметил. Испуг был, и сильный, чего ждать от подростков, фактически мальчишек, он не знал. Вот и переводил взгляды с меня на Юру и обратно, пытаясь немного храбриться и не терять лица. Тут я заметил, что его бьёт крупная дрожь, которую он пытается скрыть и остановить, но у него ничего не получалось. – Я командую охранным подразделением, – не сразу, но всё же сообщил тот. – Охранная дивизия? Отлично, значит, язык вы ценный… Юр, ты закончил? Документы мне давай. Напарник, протянул мне его документы. Быстро пролистав, я поднял взгляд от удостоверения и поверх него посмотрел на гауптмана. Тот видимо понял всё, дёрнулся, но пуля из нагана прилетела ему в ногу. Навскидку я тоже очень хорошо стреляю. – Патроны мне от нагана поищи, – зло сплюнув, немного резковато приказал я напарнику. – Два осталось. – Ты чего его? – Этот скот командир лагеря для военнопленных. То-то он так изворачивался, чтобы не сообщать кто он. Не дурак. И оружие его забери, обыщи. Я подержу на прицеле. – Гнида, – пнув в бок офицера, отчего тот взвизгнул, видимо в рану отдало, которую тот зажимал, Юра разоружил его и снял всё ценное. Особо Юра с ним не церемонился. А сапоги снимать не требовалось, тот бос был, как и его зам, отдыхали они. Юра уже всё убрал в машину, даже котелок свернул и костёр затаптывал. – Машина! – вдруг рявкнул Юра и указал на дорогу, по которой мы приехали, там была видна пыль. – Прячем немца и тела, – сразу сориентировался я. Мы подхватили гауптмана, Юра ему уже жгут на ногу наложил, и оттащили за машину. Одно тело в кусты утащили, это ординарца, и офицера туда же. А вот водителя посадили у бывшего костра, угли дымились, такое впечатление, что он сидел у него, кашеварил. Юра облокотился о мотоцикл, а я спрятался за машину, где держал офицера на прицеле. Это оказался патруль, но та картинка, которую увидели жандармы, их не заинтересовала. Мне показалось, что машина им была знакома, так как с одного мотоцикла приветливо просигналили. Мы тут же взяли на прицел туннель тропинки к пляжу, по которому сюда попали, но три тяжёлых мотоцикла с пулемётами уехали дальше, пока звук моторов не стих. – Пронесло. Дуракам везёт, – пробормотал я и крикнул: – Юр, заканчивай с трофеями? Грузи так, чтобы место только водительское свободное осталось. А тела в воду. Я тебе потом помогу, когда с допросом закончу. С грузом на дно отправим, это даст нам время. – Ага. Пока он заканчивал, там мелочь осталась, сейчас искал подходящий груз и верёвки, моток шнура он в машине нашёл, я допрашивал гауптмана. Брать штурмом укреплённый лагерь нам вдвоём глупо, причём это опасная глупость. Однако есть у немцев порядок – привлекать к работам для себя пленных. Добровольно-принудительно. У капитана лагерь с рядовым составом был, и он сообщил, куда именно сегодня отправили четыре группы пленных из его лагеря. Вечером должны вернуть, работали недалеко. Заметив, что тот иногда отводит взгляд, так делают, когда врут или не договаривают, ударил того прикладом своей винтовки по раненой ноге и ласковым тоном попросил рассказать всё. Мол, пусть покается перед смертью. Ох, как его пробрало. Он не мог не понимать, что шансы выжить у него околонулевые, но ещё на что-то надеялся, а я прямо в лоб ему заявил, что не жить ему. Таких в плен не берут и живыми не оставляют. Отдать бы его тем, кого он охраняет, ни клочка бы не осталось, голыми руками порвали. Когда я закончил, выяснилось, что Юра уже ко всем телам привязал груз. Снова убрав винтовку за спину, я достал из-за пазухи револьвер и добил немца. После этого стал вытаскивать гильзы и снаряжать оружие. Юра мне три десятка патронов отсыпал. – Чего он сказал? – подскочил ко мне напарник. – Почему ты ему по ране прикладом бил? Тот так орал. – За дело получил. Давай вяжи к нему груз. Пока мы таскали тела, не забыв пробить животы, и топили их подальше на глубине, я описал, что тот сообщил мне напоследок. В лагере был женский барак, с военнослужащими РККА женского пола. То, что их охрана пользовала, это понятно. Он вчера продал двенадцать особо буйных, но красивых русских девушек и женщин из этого барка офицерам СС, их рота неподалёку встала, временно. Эсэсовцы русским оружием и ещё кое-какими подарками расплатились. Только ожидать обратно девушек не советовали. Мол, после того, как те с ними повеселятся, и хоронить будет нечего. Так что капитан их уже списал, умерли от болезней, так по лагерным документам это всё проходило. Честно говоря, провернул это всё его зам, тот самый лейтенант, гауптман только гешефт снял, но добро дал именно он, это меня и взбеленило. Вот и стал методично бить по ране. Тот орал, терял сознание, приходил в себя и снова орал. А когда я закончил с допросом, то и пристрелил его как крысу. Я собак люблю. Юра не мешал, не пытался оттащить, знал, если я что-то делаю, то так надо. А узнав причину, только пожалел, что он не поучаствовал и что этот начальник лагеря так быстро ушёл. – Что делать дальше будем, наших девчат выручать? – спросил Юра, натягивая на мокрое тело одежду и застёгивая ремень со сбруей, после чего сел и, отряхнув портянки, занялся сапогами. – Они их вчера продали эсэсовцам, не думаю, что сейчас там кто-то жив после проведённой ночи. Но проверить нужно, тут ты прав. Только осторожно, издалека. Целая рота солдат, подготовленная работать против партизан и наших разведгрупп, это очень серьёзный противник, и схлестнуться с ними мне бы не хотелось. Из засады если только встретить и проредить по возможности. – Посмотрим, вдруг какая-нибудь идея придет, – вставая и притоптывая, тот кивнул на машину. – Её куда? – Спрячем тут же, только с другой стороны берега. Вон в тех кустах. Жди тут, мотоцикл на тропинку откати, чтобы с дороги не видно было. – Хорошо. Сев в машину, я запустил движок и, развернувшись, на песке это было тяжело, чуть не застрял. Выехав на дорогу, я проехал дамбу. К счастью, дорога была пуста в обе стороны, и, съехав, я загнал машину на удобную полянку, прижав к кустам. Потом ножом нарезал ветки и замаскировал. Ехал быстро, но не гнал, не сильно трясло, поэтому похлёбка из котелка не расплескалась, как тот стоял обложенный вещами на полу переднего сиденья, так и стоял. Я не удержался и попробовал. А вкусно, даже очень. Не знаю, каким водителем был тот немец, а поваром очень даже ничего. Да, свежие помидоры и огурцы со стола, сало тоже радовали взгляд. В общем, замаскировав машину, проверив, есть ли кто на дороге, пробежал двухсотметровую дамбу и, добравшись до мотоцикла, завёл его, велев напарнику садиться. Задерживаться я не хотел. Из трофеев мы почти ничего не взяли. Я даже на снайперку не покусился, моя винтовка пристрелянная, с точным боем, в ней я уверен, а в той нет. Подарю её Ане, вот уж кто точно оценит такой подарок, так это профессиональный снайпер, счёт которого не меньше чем у меня. В машине была канистра с бензином, с таким же, что у меня в баке мотоцикла, но трогать я её не стал, лишь велел Юре положить канистру так, чтобы можно было быстро достать. Мало ли, сколько покататься придётся. Хм, наверное, надо было её вытащить и спрятать в кустарнике на случай обнаружения машины. Бензин всегда пригодится. Ладно, уже уехали, поздно спохватился. До расположения эсэсовцев от дамбы было километров двенадцать. Судя по карте, на картах фельджандармов этого подразделения не было, значит, недавно передислоцировали. Доехали мы благополучно, но при этом немцев было на дороге полно, то и дело мелькали тут и там. Носились как наскипидаренные. Нас видимо за курьеров принимали, посыльных, и особо не обращали внимания. Между прочим, я несколько мотоциклистов видел, в таких же чёрных комбезах, как у нас, или похожих, и стал понимать, что мы из-за этого сливались с ними. Так вот, эти двенадцать километров мы проехали вполне даже благополучно. Что мне не понравилось на подъезде, так это несколько тонких дымных столбов над селом, где и квартировала эта рота СС и несколько других тыловых подразделений вермахта. Да и немцев там было как кошек нерезаных, пост на въезде был усиленным. Мы помахали рукой солдатам на посту и свернули к яблоневому саду, вплотную примыкающему к одной стороне села. Заехав в сад, там я оставил Юрку, он проследит, что вокруг и как, а сам через сад побежал к селу. Вскоре мне встретился труп в форме немецкого солдата, в одних галифе, в сапогах на босу ногу, но с карабином, зажатым в руке. Перевернул с живота на спину и всмотрелся в лицо. Нет, его я не знаю, не из наших. Проверил шею и нашёл жетон. Точно немец. Вытащив карабин, с трудом разжав скрюченные пальцы, прислонил его к дереву и побежал дальше, а когда почти стали видны плетни ближайших хат, я чутким своим слухом уловил щелчок взводимого курка, поэтому в броске с перекатом ушёл в сторону. Но выстрела не последовало, а был удивлённый, хриплый и слегка слабый возглас: – Александр? Ты, что ли? Выглянув из-за ствола яблони, не туда, куда смотрел знакомый сержант, я сам удивлённо воззрился на него. Тот был в своей красноармейской форме с треугольниками сержанта в петлицах. Даже пилотка присутствовала, за поясом находилась. – Оп-па, ты что тут делаешь? – так же негромко спросил я, подходя. Он опустил руку с зажатым в ней «люгером», в ногах лежал ещё автомат, немецкий, и заряженный. Только вот сил, похоже, воспользоваться им у того не осталось. – Подранили меня. Вот, сюда уползти смог. – Рассказывай, пока я рану осмотрю. Этого сержанта я хорошо помню, именно ему, когда я освободил со старшиной колонну пленных, велел командовать сборной ротой, что он делал очень ловко и уверенно. Ефремов потом допросил его, составляя личное дело, потом поговорил с парой бойцов из роты, в которой тот служил и с которыми оказался в той колонне, и они охарактеризовали его очень хорошо. Помкомвзвода, не раз участвовал в боях, имел на счету с десяток уничтоженных противников и уничтоженный танк. Но что меня привлекало, он умел водить машину и мотоцикл. Ефремов, допрашивая людей, это уточнял, я запомнил. Водители нам нужны были. Судя по повязке, он был ранен в ногу. Ниже колена. Жгут сам наложил, потом немного кривую повязку. Срезав её, кровь шла, начал накладывать нормальную, заодно дал напиться, фляжка у сержанта была давно пуста. За фляжкой последовала высококалорийная шоколадка. Всё же кое-что мы с офицеров взяли, это был шоколад. Пока сержант ел и пил, то рассказывал, что с ними произошло. Надо сказать, это было занимательно. Задерживаться не стоит, побыстрее бы свалить, но нужно закончить с перевязкой. И так порядочно крови потерял. Ладно, хоть кость не задело, мышцу прострелили. Ещё у него была солидная шишка на голове. Работать сидя на корточках было неудобно, висевшая за спиной винтовка упиралась прикладом в прелую листву яблонь и задиралась. Пришлось снять ее, перекинув ремень через голову, и положить рядом, поглядывая по сторонам, чтобы нас врасплох не застали. Со стороны села слышались шумы моторов, команды на немецком языке, но нас это не касалось. Я удивляюсь, почему тут не прочёсывают, если, как я понял, тут был бой, но пока всё тихо. Бинтовал и слушал сержанта. А рассказать тому было что, про те полтора суток, что мы не виделись. Значит, когда группа генерала Потапова ушла от берега, сержант Андрей Каримов там был замкомвзвода, сам взвод принял один из лейтенантов, то вскоре они наткнулись на патруль. Два мотоцикла и бронетранспортёр. Ушли они засветло, так что ещё можно было рассмотреть, кто едет друг навстречу другу. Поэтому немцы оплошали, за своих приняли, и получили залп в упор. Один мотоцикл в хлам, бензин слили да пулемёт с боезапасом сняли. А вот бронетранспортёр и второй мотоцикл стали трофеями. Командиры за руль сели, среди простых бойцов уже не оставалось умельцев управлять. Свежая карта и добытый язык дали возможность прикинуть дальнейшие действия, и они направились к большому ангару на краю деревеньки, где содержали во время перехода пленных. Амбар отбили без потерь, как и уничтожили автоколонну на улицах деревни. Точнее людей уничтожили, также добыв вооружение. Из шести грузовиков уцелели два в ночном бою, но хоть что-то. В ангаре оказалось полторы сотни военнопленных. Час пришлось потратить, чтобы допросить всех. С десяток воевать отказались, просто разбежались, им вслед стреляли и даже в кого-то попали, а вот остальных взяли. Кто ранен, в машины на соломку, кто хотел воевать, раздавали оружие, добытое по пути. Хватало едва половине, но и это неплохо. Увеличившаяся на несколько единиц автотранспорта и на сотню бойцов группа пошла дальше. По пути они останавливались у брошенных машин, часть заправляли и включали в колонну. Водителей теперь хватало. Именно так было обнаружено три танка, правда, в строй ввести удалось только два, а боеприпасы, снаряды, только к одному, к БТ. КВ только пулемётами работать мог. Потом по пути к ближайшему аэродрому группа атаковала две колонны, что встали на постой на пути к передовой. Одна везла продовольствие и топливо, так что эта острая проблема была снята надолго. Колонну включили в группу. Во второй боеприпасы к стрелковому оружию и миномётам, тоже пригодится, хотя водителей на всё это едва хватало. Дальше, оставив автотранспорт в стороне, подошли ближе и внезапно атаковали летунов, сблизившись с полусонным аэродромом. Оборона продержалась недолго против танков, так что вскоре группа, заимев немалые трофеи, пошла дальше и под самое утро атаковала второй аэродром. Тревогу поднять не успели, группа уничтожала все средства связи, телеграфные столбы валила, расстреляла палатку с радиостанцией на первом аэродроме. После уничтожения второго аэродрома группа ушла на сто километров в сторону и затаилась в оврагах, где стала нормально приводить себя в порядок, выслав разведгруппы в разные стороны. Ну и отсыпались, конечно же. Кстати, в группе появилась советская армейская полевая кухня. Разведчики приволокли, найдя её среди брошенного армейского имущества РККА. Вот её и присоединили к одной из машин с продовольствием и подыскали повара с помощником. Они же искали брошенную технику и осматривали её. Так было найдено три «тридцатьчетвёрки», одна не на ходу, танкисты формирующейся танковой роты пригнали в лагерь две другие. Снаряды к танкам в грузовиках нашли и пополнили боекомплект, включая КВ. Ещё один БТ нашли, тоже на ходу. И вот так по-тихому за день пополнили свои силы. Небольшой отряд в двадцать бойцов в немецкой форме, под командованием одного капитана разведчика, встав на перекрёстке под видом фельджандармов, пропуская автоколонны, взяли и тормознули одну колонну с военнопленными. Правда, очень большую, еле справились с охраной. С помощью пленных конвой был уничтожен. А саму колонну бегом увели в сторону, укрыв в оврагах, пока их не застали на месте. Тела охраны спрятали, а на месте прибрались. Стоянка самой группы была дальше. Хорошо сработали, видимо захват прошёл незаметно для немцев. Прибывшие командиры допрашивали освобождённых, всех танкистов, водителей, пулемётчиков и особенно зенитчиков, а с аэродромов увели три автоматические мелкокалиберные пушечные зенитки, отбирали и включали в группу. Набралось едва восемьсот человек. С ними поделились припасами, выдали один мотоцикл с пулемётом, пять грузовиков с припасами и на всех сто единиц огнестрельного оружия при двух ручных пулемётах и одной «сорокапятке» с тридцатью снарядами. Если ещё оружие нужно, у немцев добыть можно, тут не так далеко склады с трофейным советским вооружением находились. Командовать ими генерал поставил одного из своих командиров в звании майора, дав в помощь одного капитана и трех лейтенантов. Дальше сами разберутся. Этот батальон ожидал ночи, чтобы уйти подальше, по пути заглянув на склады с трофеями, а пока отдыхал, лечился и откармливался, формируя подразделения. А тут разведка группы генерала притащила эсэсовца, который и сообщил о наших девушках, проданных из лагеря военнопленных для развлечений роте СС. Как раз стемнело, поэтому все собрались, кроме батальона, и двинули к селу. Оно было недалеко. Окружив, сразу атаковали. Вот в том бою, под конец, мало того, что осколок разворотил ногу сержанту, это было не пулевое ранение, так ещё чем-то его по голове огрело. Вроде обломка бревна при подрыве хаты, где засели эсэсовцы. Пилотка не спасла, а каски не было. Очнулся через неизвестное время, но была ещё ночь. Только горевшие хаты и техника освещали округу. Он по удаляющемуся рёву двигателей понял, что остался один. В ночной суматохе вполне такое могло быть. Сообразив, что наши ушли, наложил жгут и повязку, и где прыгая на одной ноге, а где и ползком, когда силы закончились, убрался в этот сад. С утра тут никого не было, а про убитого немца, лежавшего чуть дальше, и не подозревал. Кстати, лагерь военнопленных, офицеров которого я уничтожил, тоже планировалось атаковать группой генерала. Сержант изучал по карте, как его взвод будет незаметно подбираться к лагерю, чтобы точным огнём уничтожить пулемётчиков на вышках, но тут языка притащили. Сержант считал, что его всё равно по пути атакуют и двинут дальше, так что мелькать нам в той стороне не стоит. Я как раз закончил с перевязкой, как вдруг послышался едва слышный, но приближающийся рёв мотоциклетного движка. – Никак за нами с поста поехали? – пробормотал я и повернулся к раненому. – Жди тут, я быстро. Вскочив, я побежал обратно к Юре, держа винтовку в левой руке, а револьвер в правой. Что плохо, этот яблоневый сад сажали рядами. Он хоть и большой, но заглянул в такое междурядье и до конца всё видно. При этом я могу шагнуть в другой ряд, и меня снова не будет видно. Но всё равно не самое хорошее место в прятки играть. А то, что это придется делать, я уже догадался. Мотоцикл точно ехал к нам. У поста я видел пару таких тяжёлых «Цундапов», думаю, это один из них. Когда мы подъехали к саду, то, заглушив движок, закатили машину в один из рядов, метров на двадцать. Там развернули передом к выезду, и Юра остался ожидать, охраняя технику, прислонённую к одной из яблонь, а я пошёл на разведку. Когда немцы будут проезжать по дороге, а ряды были направлены в ту сторону, то увидят не только его, но и меня. Нужно что-то придумать. Уловив чутким слухом, что рёв мотора резко увеличил свои звуковые обертоны, я упал там, где стоял, и заметил в просвете туннеля впереди, как неторопливо проехал мотоцикл с тремя немцами. Вроде пулемётчик тоже был, хотя его закрывали двое других. Они справа налево проезжали. Заглядывали в просветы рядов, но меня, похоже, не заметили, слился я в своём тёмном комбинезоне с почвой, а шлем оставил на луке руля вместе с очками. Вскочив, как немцы проехали, я побежал дальше. Ещё три ряда – и те увидят как мотоцикл, так и Юру. Поэтому я с тоской в душе ожидал автоматных очередей. Если они прозвучат, сержанта мы потеряем, потому что придётся драпать. Чуть позже, как погоню с хвоста сбросим, конечно, вернёмся, но не факт, что немцы в этот раз не прочешут рощу. Если они один раз это не сделали, то это не значит, что во второй раз лопухнутся. Тем более должны задуматься, а чего это мы тут делаем. Будет прочёсывание в любом случае, значит, сержанта найдут, в этом и беда. Тот не сдастся, я уже понял его характер. Да и в первый раз он попал в плен не добровольно. Оружия при себе не имел. Там вообще странная история произошла. Рота на речке принимала водные процедуры, на то, что техника по дороге едет, не обращали внимания, едет и едет, своя, наверное, тем более глубокий тыл. А тут с пяток мотоциклов с немцами и два бронетранспортёра на берег выехали. Отсекли бойцов от оружия, да ещё пару часовых срезали очередями. Вот так вся рота и попала в плен в полном составе, да с командиром. Поступил как все, поднял руки и пошёл, когда их с берега пулемётами и автоматами подзывали. Сейчас он такую глупость не совершит, нахлебался за неделю в пересыльном лагере. Автоматных очередей я не дождался, но услышал, как мотоцикл прекратил реветь на высоких оборотах и застрекотал на холостом ходу. Похоже, как раз у того ряда, где наш мотоцикл и стоит. Всё удобство приближения к противнику состояло в том, что ни Юра, ни немцы меня так и не видели, другие ряды закрывали, так что я быстро добежал до стоянки нашего двухколёсного коня. Увидев, как Юра спиной к немцам спокойно собирает в шлем спелые яблоки, крупные с красными боками, только с облегчением вздохнул. Я столько раз ему говорил, что работать надо тихо и стрелять только в самом крайнем случае, вот тот и стал отвлекать внимание тем, что пришло в голову. Зачем, по мнению немцев, мы сюда заехали, если дальше дороги нет, и та упиралась в глубокий овраг? Да за яблоками. Вот тот и пытался поддерживать эту легенду, придерживая локтём висевший на боку автомат. Встал так, чтобы в просвет Юра меня увидел, тот слегка дёрнулся, но с облегчением улыбнулся и едва заметно кивнул, когда я показал ему знаками, чтобы тот продолжал заниматься сбором. От мотоцикла отошли двое, пулемётчик всё так и сидел в коляске, причём машину водитель поставил так, чтобы в сектор стрельбы пулемёта подпадал и Юра. А оба немца, окликая Юру, направились к нему, а тот делал вид, что их не слышит. Метнувшись по соседним рядам к опушке, причём часть пути преодолел по-пластунски, никогда так быстро не ползал, но зато остался незамеченным немцами, я прицелился в левый висок пулемётчика, прямо под каску. Револьвер сухо кашлянул под тарахтение мотоцикла, который почему-то не заглушили, был совсем не слышен. Дёрнув головой вбок, пулемётчик так и остался сидеть, но уже мёртвый. Со стороны это было не понятно. Вскочив, я пробежал по опушке и забежал в ряд с немцами и напарником, возникнув у них за спиной с оружием наготове. Немцы так нечего и не поняли. Первая пуля вошла тому, что был вооружён карабином, в затылок, и тот стал молча заваливаться слегка вбок и вперёд, а второму я выстрелил в ногу и в руку, после чего, подскочив, стал помогать Юре вязать немца, сразу сунув в рот кляп. У нас они были заранее подготовлены, как и нарезанные шнуры, чтобы вязать противника. – Уф, вовремя ты, – вытерев мокрое от пота лицо, видимо перенервничал, выдохнул тот. – Ага. Как услышал, так обратно рванул. Ты вот что, я тут один разберусь, а ты беги по ряду дальше. Группа генерала Потапова уже тут была, роту на ноль помножила. То есть уничтожила. Подробностей нет. Там один из наших лежит, ты его не знаешь, сержант. Ранен в ногу. Отбился ночью во время боя от своих. Бери мотоциклетный плащ и бегом к нему. Положи на плащ, вместе мы волоком его дотащим досюда. На свежем трофее уедем. – Хорошо, понял. Он далеко? – Почти в конце, у края с той стороны сада. Да, там немец ещё дохлый лежит, я рядом карабин прислонил. Прихвати его, пригодится. – Сделаю. Сбегав к мотоциклу и забрав свёрнутый тюк плаща, он побежал по ряду дальше. Я же, убедившись, что немец надежно спутан, наложил жгуты на ногу и на руку, чтоб кровью не истёк, подошёл к мотоциклу, собираясь его заглушить. И только сейчас понял, что глушить его как раз не стоит. Видимо аппарат помимо активной эксплуатации проходил ещё и ремонт. Заводной ножки не было, как и стартера, похоже, немцы сами заводили его с помощью толкача, только потом занимая свои места. Ругнув немцев, что прикатили на таком поломанном мотоцикле, я побежал следом за Юрой. Трофеи потом соберём, сейчас сержанта нужно дотащить до мотоцикла и усадить его в коляску на место пулемётчика. Когда я прибежал на место, Юра уже смог уложить раненого на плащ, он и сам старательно помогал. Карабин он прихватит. Дальше, собрав всё, ничего не оставляя, мы волоком потащили сержанта к противоположному краю сада. Больше ста метров, без малого. Тяжело, но дело спорилось. Только Каримов зубами скрипел, нога-то по земле волочится, пусть и прикрытая плащом. С двумя передышками дотащили. – А чего мотоцикл тарабанит? – поинтересовался Юра, когда мы встали у свежего трофея. – Услышат же. – Потому что поломанный. Если заглушить, потом не заведём. – А, понятно. Мы с трудом вытащили пулемётчика и на его место посадили сержанта. Тот и сам двигаться немного мог, так что сел на место. Дальше раздели все тела и собрали всё оружие. Форма пригодится в будущем, сняли, там кое-где пятна имеются, отстираем. Оружие тоже в коляску пошло, а наш легковой мотоцикл я уже по собственному опыту поставил между коляской и задним сиденьем, привязав. Юре неудобно будет, но ничего, с одной стороны ноги свесит. Дальше поторопиться нужно, скоро эту тройку хватятся, поэтому, пока я допрашивал языка, Юра бегал и собирал самые свежие и спелые яблоки. Он попробовать успел, очень вкусные, можно урожай собрать. Вот он и собирал нашим раненым да экипажу. Витамины всегда хорошо. Собирал в свой шлем и ссыпал в свободные места между ног сержанта. Ещё в багажный отсек коляски, тот полупустой был. Допрос много времени не занял. Так что добив немца, я, махнув рукой садоводу, первым сел в седло мотоцикла. Юра, опустошив тару в уже полный яблоками багажный отсек, запер его и, надевая шлем, сел сзади меня. Так, как я ему и советовал, по-женски, свесив ноги с одной стороны. Чуть газанув, я поехал прямо по полю. Слева овраг, справа дорога, но она под наблюдением. Отъедем подальше и вернёмся на дорогу. На сержанта мы сверху накинули мотоциклетный плащ, застегнув, каска и очки на голове, так что со стороны мы особо не привлекали внимания. Ну кроме того, что по пашне ехали, подминая рожь. Мотоцикл вездеходный, перетяжелён, поэтому я включил колесо на коляске, и, загребая землю с намотанной на неё травой на колёса, мы упорно катили по полю примерно на тридцати километрах в час. Не знаю, заметили нас или нет, но когда мы ушли в низину и села стало не видно, то выехали на дорогу и попылили по ней, помахав руками парочке грузовиков, набитых солдатами, что проехали навстречу. Те нам тоже весело посигналили. Да уж, навели панику генералы, немцы как наскипидаренные бегают. Добрались мы до спрятанной машины благополучно. Пляж, где мы немцев положили, был пуст. Проехав дамбу, спустились к кустарнику на той стороне и по тропке добрались до машины. На месте стоит. Там наконец освободили сержанта из яблочного плена. Выгрузив трофеи, всё сгрузили в машину. Тут же и поужинали. Похлёбка остыла, но мы навернули её за милую душу, не забывая про сало, хлеб и свежие овощи. Потом всё собрали, Каримов подтвердил, что сможет вести машину, раненая нога не помеха, я сам выгнал её на дорогу, следом вывел продолжавший всё это время тарахтеть мотоцикл, с прицепом в виде одиночки, и мы колонной поехали дальше. Юра в этот раз в коляску за пулемёт сел, а сержант за нами ехал. После обильного полдника тот немного оживился. Кровь к щекам прилила, румянец заиграл, надеюсь, дорогу тот выдержит, да и ехать не так и далеко. Доехали, немцев вообще не встретили, эта дорога у них популярностью не пользовалась. Наблюдатель на опушке был и нас опознал, хотя Каримов за рулём сидел во френче рядового вермахта. Опознались, нам махнули рукой, значит, один из моих приказов выполнили, нашли спуск к воде. Только вот не было у меня в планах лично отгонять технику к судам и по аппарели загонять её на борт баржи. Так что, заехав на опушку к наблюдателю, он вышел из леса, показывая нам руками, куда ехать, оставили технику. Это был один из бойцов-зенитчиков. Вот ему я и поставил задачу бежать к стоянке и привести пару человек, которые могут водить авто и мотоцикл. Аппарель баржи и так на берег спущена. Пусть осторожно, не привлекая внимания, отгонят технику к нам и заведут её на борт баржи. Я считал, что машины мне пригодятся. Да и чего порожними к нашими идти? Если уж брать трофеи, так брать. Или наши собирать на дороге? Да не-е, немецкие трофеи это лучше, они показывают, что мы в тылу воевали. Сами, оставив Каримова сидеть за рулём машины, наблюдатель уже убежал, сняли мотоцикл и, выехав из леса, заправиться не забыли, снова попылили по дороге в сторону дамбы. До вечера время ещё есть, должны успеть. Это я про четыре группы военнопленных, отправленных на разные работы. Все захватить мы просто не успеем, но хотя бы часть. Например, ближайшая группа сейчас вела дорожные работы, выравнивала и засыпала ямы на местах воронок. Тут наша авиация немецкую колонну в пути настигла и хорошо проштурмовала. Только вот дорогу надо в порядок привести, и почти два десятка пленных бегали с тачками, работали лопатами и восстанавливали полотно. Мало того, что воронки засыпали, канавы для воды по краям дороги углубляли, чтобы во время дождя дорогу не затапливало. – Что делать будем? – прокричал в ухо напарник. – Я скорость сброшу, чтобы подъехать к месту ремонта вместе с тем встречным одиночным грузовиком. У него кунг железный, наверное, штабная машина, солдат в таких не возят. А нам машину надо, будем брать. Останавливаемся у края, рядом с охранником и откроем огонь. Ты по тем троим, что отдыхают под навесом в стороне, а я по обоим охранникам, что за работой следят, и по машине. Потом подстрахуешь меня. Понял? – Да. – Мотоцикл держи, когда бой начнётся.