– Бандиты похитили, в подполе держали, – ответил я. – Ух как хорошо, тепло. И тут же чуть не отпрыгнул, когда занавеска на печи отодвинулась и на меня сверху весело взглянула старушка, мать участкового. Понятно, кто подтапливал печь, чтобы не замёрзнуть. Тут ещё хозяйка вышла в комнаты, довольно приветливо поздоровавшись, и стала собирать на стол. Потом участковый отправил их досыпать, мать свою тоже, помог ей спуститься с печи и, налив мне кипятку в кружку, велел рассказывать. Мол, такие силы на мои поиски были брошены, он даже сам удивился, а тут я сам неожиданно появляюсь. Половину притонов перевернули вверх дном, но ничего, никаких сведений. Лишь удалось выяснить, что я недалеко от входа в здание Всесоюзного радио сел в машину к военным. Единственная зацепка, и то не сработавшая. – Всё так и было. Командир из батальона, которому я оружие передал, лейтенант Соломин, судя по документам… – Погоди, – остановил меня участковый и, вернувшись с планшетом от вешалки, достал блокнот. – Где тут у меня было?.. Ага, нашёл. Лейтенант Соломин, пропал четыре дня назад, объявили в розыск. Теперь понятно, куда он делся, убили, а форму сняли. Надо будет поискать его среди неопознанных, может, узнают сослуживцы. – Согласен. Мне кажется, за мной следили, иначе, откуда бандитам знать, что я не особо доверчивый, и пока документы не проверю, в диалог не вступаю? И ведь нашли командира из того батальона. Выследили, что ли? – Да, чувствуется, что тут поработал опытный вор, всё просчитал. Рассказывай, что дальше было… Ещё чайку? – Это можно, – пододвигая кружку, кивнул я. – Замёрз, ноги сырые. – Ничего, отпоим, не заболеешь. Ты продолжай, продолжай. – Да тут особо и рассказывать нечего. В машину к ним сел, поехали, что дальше было, не помню, очнулся привязанным к стулу в каком-то частном доме, и четверо, что вокруг были. Этот лжекомандир уже переодеться успел. Не били, что странно, пару оплеух дали, да и то больше для порядка. Очень интересовались тем, что я не сдал государству из трофеев. Вот совсем не верили, что что-то да не оставил. Мол, людская суть такая, нахапать побольше и сидеть на этом. А что мне говорить? Я ведь действительно всё, что было, отдал. Бандитам же такое не скажешь, ножом по горлу и в землю, да и не поверят. Ну и жить хотелось, чего уж там. Ну я с ходу и придумал историю, что зарыл мешок в роще на въезде в Москву. Думал, пока ищут, как-нибудь сбежать сумею. Куда там, спустили в подпол, ведро поганое сбросили, да тулуп, чтобы спать мог, да ещё на крышку люка что-то тяжёлое поставили. Кажется, сундук, он там в помещении у стеночки стоял. А как я подниму люк, подпол глубокий, а лестницу они поднимали? Три дня обо мне не вспоминали, так и сидел, лишь хозяин дома еду спускал, хлеб да воду, но и ведро поднимал и возвращал. Вот вчера вечером трое и вернулись, злые. Хозяин дома меня поднял и снова связал, усадив на стул и привязывая к нему. Тут молодой забегает, тот, что под Соломина переодевался, мне кажется, бывший командир, форму лихо носил, с ходу мне и заехал. Вон, губу разбил. Я так со стулом и упал назад, хозяин дома меня поднял. Тут и остальные зашли. Я ведь им координаты рощи наобум сказал, приметное дерево на опушке, отсчитать столько-то на север и столько-то на запад. Они три дня эту рощу искали, а откуда я знаю, что её там и в помине нет? Я в той стороне ни разу и не был. В общем, ещё пару затрещин получил и всё, больше не трогали. Какие-то у тех свои дела были, не до меня. Они с хозяином дома сцепились, ругались, тот всё напирал на то, чтобы меня забрали поскорее, мол, большие поиски развёрнуты, а он на зону не хочет. Ну и остальное. Меня так и оставили на кухне к стулу привязанного, а сами ушли. Долго сидел, полночи, вон на руках какие синяки от верёвок. Мне кажется, звук мотора машины был. Потом снова появился. А я в туалет хочу, уже сил терпеть нет, когда хозяин вдруг вваливается. Один. Мокрый весь. А я снова лежу, спинка стула сломана, развязаться пытался, да не смог. В общем, он меня снова усадил и давай на уши лить. Что, мол, он не виноват, что его заставили. Врал как сивый мерин. Разную бурду нёс, извинялся, и всё такое. Мне кажется, он чего-то сильно боялся, аж трясло всего, очень сильно и со мной или моими поисками это не связано. Наверное, с той тройкой поссорился. Ну он и давай вымаливать прощения, говорит, что всё осознал, исправился… Наверное, за идиота меня держал. Говорит, добровольцем на фронт уйдёт, снимет бронь и уйдёт. Ну и всё такое. Ну а я только кивал, соглашался. Тот на нервах был, а таким слово поперёк скажешь, и ножиком потыкать могут, насмерть. Вот он вдруг говорит, что решил по дарственной подарить мне свой дом и всё своё имущество. Я чуть не упал там, где сидел, от удивления. Однако он не шутил, я только потом понял, почему он с себя это ярмо скинул. Ну и под мою диктовку всё и написал. А что мне, отказываться, что ли? Вот, лицо разбили, похитили, должна же быть какая-то моральная компенсация, вот я и решил, что дом пойдёт, тем более сам предлагает. Правда я кроме кухни и подпола ничего не видел, но дом каменный. Без водопровода, правда. Да и почему нет? Кстати, вот оба листа, написанные им. Пока писал, говорил, что он только охранником работал, за это деньги получал, какие-то вещи бандитов сложены в сарае, но что там – он не знает, ключей от замков у него не было. Тоже явно врал, я в его куртке их потом на вешалке нашёл. После этого собрался, вроде документы забрал, он при мне их в портсигар прятал, ну и, резанув мне веревки, подхватил сидор с вещами и быстро ушёл. А у меня руки-ноги затекли, я даже встать не мог. Разработал и сразу за печку, там умывальник и ведро. Очень хотелось. Потом бегом за хозяином. Да куда там, только тот «фаэтон» во дворе стоит, на котором меня похитили. Силуэт рассмотрел. Я дождевик накинул, потрогал капот. Точно на машине только что приехали, тёплый мотор ещё был. Вернулся в дом, изучил эти листы, что вы читаете, он на столе их оставил, ну заперся и стал дом обыскивать. Нашёл в шкафу два ящика, в одном разные документы, включая на дом, они тоже тут, во внутреннем кармане куртки держал, чтобы не промокли, а на соседней полке форма командира и документы Соломина в кармане гимнастёрки. Как ключи нашёл, так все ящики открыл, всё изучил. Потом во двор и стал осматривать строения. Оружия кроме кухонного ножа у меня никакого не было, опасался немного, но всё же осмотрел. Сперва амбар нашёл, почти на ощупь, ночь ведь, а тут ещё ливень этот. В амбаре, а он на два замка закрыт был, нашёл «полуторку» армейскую. В ней ящики с пулемётами и патронами. – Погоди, – остановил меня участковый, взявшись за блокнот, листы с документами на дом, дарственной и заявлением тот уже отложил в сторону, изучив. – Есть такое дело, пропала машина с пулемётами месяца полтора назад. В розыске она и водитель. – Наверняка она. При мне лампа керосиновая была, я сразу в кабину. Есть, винтовка водителя. Вооружился, проверил, патроны в магазине были, ну и дальше осматривать. Интересно же. Залез в кузов, точно пулемёты, открыл один ящик. Вроде десять ящиков было, да ещё десять с патронами. – Хм, у меня указано одиннадцать ящиков с пулемётами и двенадцать с патронами. Значит, успели часть куда-то отправить. Продолжай. – В амбаре ещё нашёл три мотоцикла, два с колясками, чёрный и зелёный, и лёгкий одиночка. Последний синего цвета. Ещё бочки с топливом были. Хватало там запасов. Следом изучил сарай, там всё заставлено мешками с продовольствием и ящиками с консервами. Видимо какой-то склад ограбили, ну или магазин. Хотя для магазина много слтшком было, наверно склад. Следом скотник изучил, тоже забит под завязку, мыло ящиками, рулоны ткани и ещё что-то. Я внутрь не заходил, осветил лампой и снова запер. Дальше запер дом, выгнал машину на улицу и поехал к вам. Разве что стоит упомянуть о винтовке, я её на место вернул, в кабину машины. Вот и всё. – М-да, интересно ты время провёл. Мы тут тебя действительно с ног сбились в поисках, особенно энкавэдэшники усердствовали. Оружие с поводом и без повода в дело пускало. Жёстко работали. – Как мои там? – А ты знаешь, как ни странно, вполне нормально. Вчера у них был. Обеспокоены, конечно, но настолько в тебе уверены, что просто ждут, когда ты сам вернёшься. Я их застал, когда они перед самым началом дождя возвращались с вещевого рынка. Что-то закупили, на наёмной телеге привезли. Кажется, зимнюю одежду, тюки были. – Ну да, за время пути к Москве я успел в семье стать человеком с определённой, скажем так, репутацией. А на рынок они действительно за зимней одеждой ездили, у нас на воскресенье это запланировано было, чтобы все могли подобрать себе всё, что нужно. – Хорошо. Я сейчас соберусь, и поедем. Если все так, как ты говоришь, а не доверять тебе мне ни к чему, то нужно как можно быстрее всё там под охрану брать. Мало ли бандиты вернутся. – Хорошо. Моих бы предупредить, успокоить. – Дочку пошлю, она с поручениями к тебе не раз бегала, сообщит. – Спасибо. Участковый о чём-то пошептался в соседней передней комнате избы и чуть позже вернулся полностью одетый в форму, тут же на кухне сел рядом с дождевиком, намотал портянки и стал натягивать сапоги. – Скажите, а есть шанс, что дом мне оставят? – Знаешь, Саша, я тут ничего определённого сказать не могу. Хотя документы есть, дарственная оформлена как надо, даже странно. Шанс есть, я постараюсь помочь тебе. Сам дом не пугает? – Из-за того, что меня там в подвале держали? Да нет, не особо. Разве что те трое вернуться могут, ну или остальные их подельники. Сомневаюсь, что они такой небольшой группой такие дела проворачивали. – Это точно. Идём. Жене я сказал, как дочка проснётся, отправит её к твоим, сообщит, чтобы сегодня ждали. – Вот за это больше спасибо. Мы укрылись одним дождевиком и направились наружу. Я устроился на сиденье и, пока запускал мотор электростартером, участковый обошёл машину, всё так же прикрываясь плащом, и сел рядом. – Давай к отделению, дежурную группу прихватим. – Хорошо. Стронув машину с места, по своим следам, чуть в стороне от глубокой колеи, что шла по центру улицы, покатил к перекрёстку. День предстоял тяжёлый, но, несмотря на бессонную ночь, я собирался побороться за своё имущество. На перекрёстке, когда передние колёса уже были на брусчатке, мы чуть не застряли, даже немного в бок повело, но ничего, сдал назад и снова вперёд. Инерции хватило выехать из глубокой лужи, и мы покатили дальше, покачиваясь на брусчатке. Осветив мокрый мотоцикл с коляской у входа, остановил технику, но глушить не стал. – Я быстро, – сказал участковый и, так же прикрываясь дождевиком, быстро скрылся в здании отделения полиции, лишь дверь входная хлопнула. Отсутствовал тот действительно недолго, буквально минут через пять из здания высыпали милиционеры дежурной смены. Все в форме и в шинелях, это участковый один в кожанке. Кроме участкового было ещё трое. Один хорошо знакомый лейтенант, он рядом со мной сел, командир всё же, сразу поздоровался, крепко сжав кисть правой руки, сверкая белозубой гагаринской улыбкой. – А ты молодец, – хлопнул тот меня по плечу. – Мы уже надежду потеряли тебя найти. Двое милиционеров, поставив карабины между ног, сели позади, участковый между ними. Хитрый, там теплее. Один из милиционеров был мне знаком, участвовал вместе со мной и лейтенантом в бою с диверсантами, когда мы только в Москву прибыли, поэтому тоже приветливо поздоровался. Второго я не знал. Мы сразу отъехали и покатили по улочкам. Стало лучше видно, поэтому я более или менее ориентировался. Где нужный тупик – никто из сопровождающих не знал, это был не их район, так что приходилось самому искать как тупик, так и дом. – Вроде здесь. Ночь была, непонятно, – притормозив на перекрёстке, неуверенно осмотрелся я. – Вон у той гражданки с зонтиком останови, спросим, – велел лейтенант. Остановил у края проезжей части, как просил, так что, не выходя из машины, он и поинтересовался у пожилой местной жительницы, что в такую рань, около шести было, куда-то шла. Всё оказалось верно, он самый, нужный нам тупик, поэтому, развернувшись, мы покатили обратно к перекрёстку, а от него уже к дому. – Точно он, вон берёза, вон палка у калитки. Чужих не было, это я эту палку так наискосок приставил. – Всё равно проверить надо. Вперёд! Первым покинув машину, причем не забыв накинуть мой дождевик, лейтенант следом за подчинёнными скрылся во дворе участка через уже открытую калитку. Участковый с ними ушёл, держа пистолет в руке, он тут не командовал, хотя и был выше званием. Я так и сидел в машине, ничего, связка ключей у участкового была, сами разберутся. Чуть позже один из милиционеров открыл ворота, и я загнал машину во двор, подогнав к крыльцу, тут уже и заглушил хорошо поработавший мотор. Дверь в сени была распахнута, видимо кто-то дом осматривал, остальные в амбаре были, ворота распахнуты, видно задний борт грузовика, вот там они и мелькали при свете лампочек. Свет видимо дали, всю ночь его не было, лампой пользовался, а сейчас появился. Куртка у меня хоть и слегка утеплённая, но всё же осенняя, не кожанка, оставшаяся дома, так что, шустро передвигаясь, я добежал до амбара. Следом за мной забежал тот милиционер, что открыл ворота, он их, кстати, уже закрыл, тоже отряхиваясь от капель на одежде. В принципе тот уже мокрый был, не поможет. Все, кого я привез, находились тут же, осматривали добычу бандитов. – Всё как я и говорил. Машина, пулемёты, мотоциклы. – Один наш, две недели назад ночью укатили от соседнего райотдела, – сняв фуражку и вытерев затылок, сказал лейтенант. – Номеров нет, но я уверен, что это он. Второй армейский, по пыли видать – давно тут стоит. В сводках о нём тоже упоминание есть, у зенитчиков такой был, пропал вместе с посыльным. А про одиночку ничего не скажу, не припомню его в приказах на розыск. – В соседних строениях тоже разного добра хватает, только в тот сарай не заходите, опасно. – Заминирован? – насторожился лейтенант. – Да уж лучше бы заминирован был. Там кошак-крысолов обосновался. Серьёзный такой и злой, наверное, никого кроме хозяина не признаёт. Я оттуда еле успел выскочить и створку закрыть. Порвал бы. Здоровый чёрт. – Ну, мы уж с ним справимся, – усмехнулся командир, и они продолжили работать. – Я в дом, печь подтоплю, все мокрые, простыть не трудно. Воды запас там во фляге есть, чайник поставлю, горяченького попьём. – Трогать вещдоки запрещаю, – вскинулся лейтенант. – Ага, щаз-з. Это мой дом, это мой участок, – похлопал я себя по груди, где во внутреннем кармане лежали все документы. – Пусть бандита, но он мне его подарил со всем имуществом, так что всё, что принадлежит бывшему хозяину, моё. А я, как новый хозяин, хочу вас горячим чаем отпаивать. Сыро, действительно заболеете. – Ну, это мы ещё посмотрим. – Смотрите. Товарищ Сталин, когда мы с ним общались, предлагал заглядывать к нему в любое время. Думаю, он поможет. Документы в порядке, дарственная есть, какие проблемы? – Ты мне поугрожай ещё, – хмыкнул тот, но уже без особой злости. – Игнатов, Савельев, держите ключи, осмотрите сарай. – Парни, осторожнее, кошак, – предупредил я их. Те только засмеялись и молча вышли из амбара, а я, прикрывшись курткой рванул к крыльцу. За мной направились как лейтенант, так и участковый. Видимо дом решили ещё осмотреть. С крыльца было всё хорошо видно, навес крепкий, так что, облокотившись о резные перила, я стал с интересом наблюдать, что происходит у сарая. Пропустить такое я не мог. Оба командира встали рядом. Как только бойцы, открыв одну створку, вторая блокирована штырём была, вошли в сарай, так тут же кубарем вылетели обратно, теряя карабины и фуражки. Вскочив на ноги, они всем телом навалились на створку, удерживая дверь, от мощного удара пошатнулись оба, но смогли закрыть створку на замок. – Если кто пострадал, пусть в дом заходит. Я там при обыске ящик с медикаментами нашёл, видимо раненые тут отлёживаться должны были, подлечу, – сказал я шокированным увиденным командирам и направился в дом. – Говорил ведь, предупреждал, – обрабатывая смоченной йодом ваткой ранки на спине одного из милиционеров, того, что Игнатьев, говорил я. – Нет, мы самые умные, вперёд на мины пойдём. – Да я таких здоровых и не видел никогда, чёрный как уголь, глазища зелёные, а слышал, как орал? Я чуть не поседел, – ответил тот между шипениями, йод жёгся. Я уже обработал ранки водкой и теперь дополнительно проходился этим антисептиком. Игнатьев, скинув шинель, гимнастёрку и исподнюю рубаху, уже успевшую пропитаться кровью, сидел на табурете передо мной. Свет был включён, так что было видно, что я делал. Чуть в стороне шумел на примусе чайник, уже закипел, снять нужно, потрескивали двора в печи, наполняя комнату теплом. Во второй, где сейчас работали двое оперативников из местного райотдела, что минут пять назад приехали, было прохладно, угли там успели прогореть, а подтапливать я не стал, не посчитав нужным. Оказалось, участковый, когда брал дежурную группу, успел всё доложить дежурному, ну а тот и поднял всех, кого можно и нужно, сообщив, что я найден и где нахожусь, так что эта опергруппа была первой ласточкой, скоро следующие прибудут. – Да уж, как вы летели от кошака, я на всю жизнь запомню, – засмеялся Павлов, вылезая из подпола. – Это надо было видеть. – Товарищ старший лейтенант, да у него размеры как у собаки, не крупной, но всё равно больно уж он здоровый, – ответил тот, не поднимая головы. – Не знаю, я лично его не видел. Только ваши кульбиты, – отряхиваясь, ответил тот. – Михаил Кондратович, вы чай снимите с примуса. Я там семь кружек приготовил, не хватит, если новеньких считать, посменно попьём. В кружках уже заварка. Сахар дроблёный вот, на тарелке. – Сейчас сделаю, – кивнул тот и направился к столу, где стоял примус. – Кстати, похоже, ты был прав, есть в подполе следы пребывания других людей. Там под полкой для солений, видимо гвоздём, нацарапана фамилия с инициалами. Я записал, нужно проверить, пропадал такой человек или нет, да и вообще кто он. Отойдя в сторону с кружкой чая и бутербродом в руке, он стал с интересом наблюдать, как я бинтую спину бойцу. Пока Игнатьев не заметил, что спина подозрительно мокрой становится и саднит, я успел и чайник на огонь поставить и как раз бутерброды резал, приглядывая за печкой. Так что, когда он в дом зашёл, занялся им. Всё, что может вскоре испортиться, пустил на бутерброды. Участковый уже оперативников из соседней комнаты позвал, так что присоединились, и на крыльцо вышел. Там тоже люди работали, не только в одном доме. Криминалист был, я его видел, с фотоаппаратом на груди ходил и чемоданчиком в руке. Павлов вернувшись, залил в чайник ещё воды и снова поставил на огонь. Для второй смены. – Как он? – спросил лейтенант, проходя в дом. Он тут же получил в руки кружку и бутерброд. – В основном ничего серьёзного, вот тут мелкие точки ударов, по полсантиметра когти вонзил, – указал я, где не успел забинтовать. – Чуть ниже, на пояснице, уже серьёзно, это уже не уколы, а рваные раны. Видимо прыгнув на спину, кошара задними лапами оттолкнулся или бил так, не знаю. Я не врач, но мне кажется, шить нужно. К тому же когти у кошек всегда грязные, я говорю о микробах, инфекцию заносят, как нечего делать, потому-то ранки после них болят и долго заживают. Я промыл, конечно, но к врачам бы его. Серьёзно всё же тот его подрал. – Сейчас отправим, – кивнул тот. – Ха, боевая рана, полученная от кота, – усмехнулся один из местных незнакомых оперативников.